Страница 6 из 97
Геополитическая и религиозно-этническая ситуация в Индии была чрезвычайно сложной и мозаичной. Ислам доминировал более чем на половине территории, а мусульмане были самыми непримиримыми и упорными врагами португальцев.
Лишь при Жуане III (1521—1557) Марокко и Ближний Восток отходят для португальцев на второй план, и Индия становится центральным объектом португальской политики, в то время как Мануэл видел в ней прежде всего трамплин для прыжка на Ближний Восток, а в торговле перцем — источник богатств, необходимых для завоевательных войн.
Для Мануэла, мечтавшего о завоевании Египта, было ясно, что, даже если мамлюкский султанат, как он надеялся, попадет в христианские руки, торговля перцем вернется на старый короткий, надежный и экономический путь, которым пользовались мусульмане, — через Красное море. Для блокировки этого пути он и отправил в Индию экспедицию Педру Алвариша Кабрала.
В сущности, это была попытка возродить старую идею экономической блокады мусульманского мира, зафиксированную в энцикликах пап в конце XII в., когда они поняли, что одних только военных усилий крестоносцев недостаточно. Эту идею в Средние века отстаивали многочисленные стратеги, но скоро стало ясно, что она представляла собой бумеранг, который, поражая Египет, Венецию и Геную, ударял и по тому, кто его запускал.
Постепенно правящий класс Португалии осознал, что открытие и особенно освоение морского пути в Индию дали ей огромные экономические, политические и военно-стратегические преимущества по сравнению с другими европейскими державами. В ее руках оказался контроль над важнейшими торговыми путями, связавшими Европу и Азию. Отныне португальцы, а не арабы, венецианцы и генуэзцы стали главными поставщиками специй в Европу.
Как пишет М. Пирсон, «если когда-либо арабское господство в Индийском океане существовало, то оно закончилось к XVI веку»{16}.
Португальцы завершили создание своей колониальной империи к концу первой четверти XVI в. Менее чем за 20 лет, сломив упорное сопротивление индийцев и арабских купцов, они овладели всеми ключевыми позициями в Индийском океане и утвердили свое владычество на всем его побережье. Теперь арабская и венецианская торговля пришли в упадок, и отныне ни один корабль не мог появиться в Индийском океане без «картажа» (португальской лицензии на торговлю).
После того как Португалия проложила морской путь в Индию, она стала прилагать неимоверные усилия для того, чтобы поставить его под свой контроль. Португальская колониальная экспансия, проводившаяся в этих целях, может быть разделена на два этапа. Первый — с 1498 по 1509 г. — связан с именем первого вице-короля Индии Франсиску де Алмейды. Второй — с 1509 по 1515 г. — с именем жестокого и властолюбивого вице-короля Индии Афонсу де Албукерки.
Алмейда понимал, что для установления эффективного контроля над морским путем в Индию португальцами необходимо было прежде всего иметь в своем распоряжении удобные и безопасные гавани и стоянки для кораблей вдоль западного и восточного побережий Африки. В то же время он был противником создания в Индийском океане широкой сети фортов и захвата территорий. Он считал, что с помощью сильного флота можно контролировать бассейн Индийского океана и что главной целью португальцев должно стать налаживание торговых отношений с Египтом.
Учитывая скудость людских ресурсов в Португалии, Алмейда полагал, что наилучшую защиту португальским факториям обеспечит флот, многократно превосходящий по силе противника. «Чем больше крепостей вы держите, тем более слабой будет ваша власть, — писал Алмейда королю Мануэлу, — позвольте всем нашим силам находиться в море, ибо, если мы не будем сильны на море, все немедленно восстанут против нас».
Как и все португальские конкистадоры, Алмейда отличался исключительной жестокостью. Приведу для примера отрывок из письма султана Момбасы, отправленного им султану Малинди сразу же после того, как войско Ал мейды взяло штурмом Момбасу в августе 1505 г.: «Да хранит тебя Аллах, Сайд Али. Сообщаю тебе, что здесь прошел великий господин, выжигающий огнем. Он ворвался в город с такой яростью и жестокостью, что не пощадил никого: ни женщин, ни молодых, ни старых, ни детей, как бы малы они ни были. Никто не спасся, кроме тех, кому удалось бежать. Не только людей они убивали и сжигали, но даже птиц в небе они сбивали на землю. Зловоние от трупов такое, что я не решаюсь выйти в город. Невозможно даже подсчитать, какие огромнейшие богатства они вывезли из нашего города. Я счел необходимым сообщить тебе эти печальные новости, чтобы ты позаботился о своей безопасности»{17}.
Португальцы стремились укрепиться на восточном побережье Африки, прежде всего чтобы монополизировать торговлю золотом. Для этого им нужно было устранить конкурентов-арабов, выступавших в качестве торговцев-посредников, и самим вступить в прямой контакт с жителями хинтерланда, привозившими золото в прибрежные порты. С этой целью специальная эскадра должна была патрулировать побережье между Килвой и Софалой, задерживая все мусульманские суда, которые намеревались вести торговлю. В Килве и Софале фейторы должны были действовать как королевские агенты, скупая все золото, поступавшее из внутренних районов, и продавая одежду и другие товары местным торговцам.
Однако эти усилия португальцев принесли на первых порах лишь частичный успех. Арабы обосновались в Восточной Африке слишком давно и были слишком многочисленны, чтобы их можно было легко одолеть с теми незначительными военными силами, которыми располагали португальцы. Один из португальских военачальников писал королю в 1521 г., что, «по его мнению, мавров Софалы не следует выгонять, а лучше оставить их в покое и позволить им посещать дома кафров и что требуется много людей, чтобы изгнать мавров. И что, даже если они будут изгнаны, от этого ничего не изменится, ибо он узнал, что в стране Мономотапы находятся более 10 000 мавров, которые там всюду бывают, и изгнать их невозможно».
К этому мнению в конечном счете пришли и советники короля. Их идея состояла в том, что следует не изгонять мусульманских торговцев из Восточной Африки, а заставить их и их африканских помощников работать в качестве посредников на португальцев, стремившихся установить контроль над международной торговлей. Но даже в этой сфере они не могли быть монополистами. Они вступили в союз с султаном Малинди, позволив его судам продолжать торговать под португальским покровительством и защитой.
Однако этот план Лиссабона оказался трудновыполнимым на практике. Первая трудность состояла в том, что у португальцев не было товаров, которые бы пользовались спросом на восточноафриканском рынке. Там не было спроса на европейскую одежду, а индийские ткани и одежды продавали там еще до прибытия португальцев арабские купцы. Некоторые индийские ткани, награбленные в Килве или захваченные на мусульманских судах, были доставлены в Софалу, но местная фактория не могла постоянно работать только на ворованных товарах, и были предприняты большие усилия, чтобы наладить бесперебойную торговлю индийскими тканями с помощью султана Малинди.
С еще большими трудностями столкнулись португальцы при попытке контроля над Килвой и Софалой. Португальские власти неизбежно вошли в глубокий конфликт с традиционными правителями этих городов, лишившихся своего прежнего права выдавать торговые лицензии, разрешать продажу ряда товаров, назначать цены, взимать пошлины и в целом контролировать обширную и разветвленную торговую сеть, функционировавшую не только внутри Африки, но и в бассейне Индийского океана. В Килве португальцы надеялись решить эту проблему, посадив марионеточного правителя, но в 1506 г. вспыхнуло восстание, и купеческие семьи, боявшиеся потерять свою торговлю, ушли из города. К 1513 г. торговцы перестали приезжать в Килву, и португальцам пришлось покинуть свою факторию и разрешить вернуться в Килву семье прежнего султана.