Страница 13 из 19
Сесиль позвонила.
– Ему пора принести поднос с напитками, – произнесла она.
Дворецкий появился с подносом и осторожно по-ставил на стол.
– Не угодно ли, мистер Аллейн…
– Нет, большое спасибо. Мне пора идти. До свидания, леди О’Каллаган. Если позволите, я вам позвоню.
– Разумеется. Благодарю вас. До свидания.
Нэш открыл дверь и вышел за Аллейном в холл. Джеймсон дернулся, будто тоже хотел проводить полицейского, но Сесиль ему не позволила.
– Мистер Джеймсон! – позвала она.
Секретарь мгновение колебался, затем вернулся в кабинет и закрыл дверь.
Принимая у дворецкого шляпу и пальто, Аллейн помедлил и в упор посмотрел на него.
– Вероятно, вы догадываетесь, зачем я здесь?
– Не имею ни малейшего представления, сэр, – сдержанно промолвил Нэш.
– В связи со смертью сэра Дерека.
Дворецкий едва заметно кивнул.
– Я задам вам один вопрос. Вы не обязаны отвечать, но я особо настаиваю, чтобы это дело никак не обсуждалось ни в помещении для слуг, ни вне его. Вам понятно?
– Конечно, сэр. – Нэш не проявил ни малейшего волнения.
– Думаю, что могу на вас положиться. Как долго вы работали у сэра Дерека?
– Двадцать лет, сэр. Я был лакеем у его отца.
– Не слышали ли вы, чтобы сэр Джон Филиппс что-нибудь говорил вашему хозяину, когда приходил сюда в последний раз?
– Слышал, сэр.
– Что именно?
– «Если представится возможность, я без колебания вас раздавлю». Это его точные слова.
– Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
– Мистеру Джеймсону, сэр. Посчитал, что это мой долг. Больше об этом происшествии в доме никому не известно.
– Что мистер Джеймсон подумал об этом инциденте?
– Он как будто не придал ему значения.
– Не придал значения? Благодарю вас, Нэш.
– Большое спасибо, сэр. Вызвать вам такси?
– Нет, я прогуляюсь пешком.
– Всего хорошего, сэр.
Дворецкий открыл дверь, и Аллейн вышел на улицу. На секунду задержался, закурил и, не успев удалиться от дома, услышал за спиной торопливые шаги и обернулся. Из двери с непокрытой головой выскочил Рональд Джеймсон и поспешил за ним.
– Прошу вас, извините меня, сэр, – торопливо произнес он. – Я считаю, что должен сказать вам кое-что еще, но в присутствии леди О’Каллаган это было затруднительно. Насчет ее подозрений. Уверен, что они безосновательны. Сэр Дерек был человеком светским, умел развлекаться. А она хоть на вид как ледышка и все такое, но, думаю, жутко ревнивая, и ей хочется наказать девушку. Не сомневаюсь, что дело именно в этом.
– Но с какой стати ей вместе с мисс Харден наказывать еще и сэра Филиппса?
– Одному Богу известно. Разве женщин поймешь?
– Я не пытался.
– Наверное, вы подумаете, что с моей стороны это большая дерзость, но… знаете… я считал сэра Дерека, как бы сказать, замечательным человеком, и мне невыносима мысль, что все это выплывет наружу и станет достоянием гласности. Отвратительно.
В этих сбивчивых словах чувствовался тот же душок уклончивости, что и в его покоряющей тактичности. Он почтительно посмотрел в насмешливое лицо полицейского. Тот удивленно изогнул бровь.
– Подумайте, а если сэра Дерека действительно убили, неужели вам бы хотелось, чтобы преступник избежал наказания?
– Нет. Но, видите ли, я уверен, что его не убивали. Те два письма ничего не означают. Я сразу так решил, когда… – Секретарь запнулся.
– Вы собирались сказать, когда вы так решили, – строго посмотрел на него Аллейн.
– Когда леди О’Каллаган их обнаружила.
– Где хранились письма, мистер Джеймсон?
– В его личном ящике. – Рональд густо покраснел.
– А ключи?
– Обычно в столе.
– Хорошо. И не будем дальше вдаваться в подробности, пока не выясним, что сэр Дерек в самом деле убит.
– Абсолютно уверен, что это невозможно сэр.
– Надеюсь, вы правы. Доброй ночи.
– Огромное спасибо, сэр, – с готовностью подхватил Рональд, вкладывая в слова все свое обаяние. – И вам доброй ночи.
Аллейн взмахнул тростью, круто повернулся и стал удаляться. Секретарь, теребя галстук, еще долго смотрел вслед высокому элегантному мужчине. Затем взглянул на окна дома, пожал плечами и быстро взбежал по ступеням ко входу.
Аллейн услышал, как хлопнула дверь. Сворачивая с Кэтрин-стрит к Букингемским воротам, он стал насвистывать песенку Офелии:
Ах, он умер, госпожа,
Он – холодный прах;
В головах зеленый дерн,
Камешек в ногах.
Post-Mortem [4]
Понедельник, пятнадцатое. День
– Все толкуют мне о пээмах, – пожаловался Аллейн в понедельник инспектору Фоксу, – а я не могу понять, то ли они имеют в виду премьер-министра, то ли пост-мортем. Не сразу сообразишь, если имеешь дело и с тем и с другим.
– А что вы хотели? – сухо заметил Фокс. – Как продвигается дело?
– Пока есть лишь подозрение. Леди О’Каллаган настаивает на расследовании и в случае отказа грозит обратиться к премьер-министру. Коронер дал указание о расследовании, и оно началось в субботу до полудня, за чем последовало другое, которое продолжалось в выходной и до полудня, и после. Видишь, как все запутано.
– Вы встревожены, шеф.
– Когда вы называете меня шефом, я чувствую себя какой-то помесью индейского воина с персонажами из гангстерских фильмов, у которых тяжелые подбородки и сигары в зубах.
– Ладно, шеф, – невозмутимо произнес Фокс и мрачно добавил: – Здесь есть над чем попотеть.
– Что верно, то верно. Признаюсь, я поволновался во время дознания. Выглядел бы отменно глупо, если бы все пошло по-иному и вскрытия бы не назначили.
– Филиппс вовсю постарался, чтобы не допустить вскрытия.
– Вы так думаете?
– А вы нет?
– Пожалуй… да, похоже на то.
– Невиновный человек в его положении, наоборот, добивался бы вскрытия, – заметил Фокс.
– Нет, если бы считал, что это совершил кое-кто другой.
– Светлая мысль.
– Пока лишь мысль. И не исключено, что глупая. Что скажете о роли старшей сестры Мэриголд?
– Складывается впечатление, что она рада дознанию, но отвергает любой намек на критику сэра Джона Филиппса.
– Бросила пару едких замечаний о другой медсестре – Бэнкс.
– Вот и мне она показалась какой-то странной. Об этой девице Харден молчала, а как только речь зашла о Бэнкс…
– Взвилась как пантера, – заметил Аллейн. – Да, «странная» – подходящее слово.
– С медиками в таких случаях всегда непросто: держат оборону, если можно так выразиться, – рассуждал Фокс.
– Этого-то я как раз и не наблюдаю. Прочитал стенограмму дознания, и меня поразило вот что: вся эта компания играет во что-то вроде салок в темноте. Или в перетягивание каната в темноте. Хотят действовать сообща, но не могут сообразить, в какую сторону тянуть. Вот стенограмма. Давайте-ка просмотрим вместе. Где ваша трубка?
Полицейские закурили, и Аллейн протянул через стол подчиненному сделанную под копирку копию стенограммы дознания.
– Сначала о непосредственных показаниях к операции. Филиппс заявил, что сэр Дерек страдал прободным абсцессом аппендикса и был принят в клинике на Брук-стрит. Он обследовал больного и посоветовал срочное хирургическое вмешательство, которое по просьбе леди О’Каллаган взялся выполнить сам. В брюшной полости был обнаружен перитонит. Анестезиологом выступил доктор Робертс – его привлекли к операции, поскольку штатный анестезиолог отсутствовал. Филиппс утверждает, что Робертс принял все меры предосторожности и к анестезиологу у него нет претензий. Ассистент хирурга Томс с этим соглашается, как и старшая медицинская сестра Мэриголд и две другие медсестры. Перед началом операции Филиппс ввел гиосцин, что в подобных случаях является обычной процедурой. Для инъекции он использовал принесенные с собой таблетки, поскольку предпочитает их имеющемуся в операционной раствору, так как гиосцин в выс-шей мере коварное средство. Так и тянет сказать, что все было предусмотрено и ответственность ни на ком не лежит. Шприц для инъекции он готовил сам. В конце операции был введен состав с красивым названием «концентрированный антитоксин газовой гангрены», применяющийся в случае перитонита. Сыворотку и большой шприц подготовила сестра Бэнкс до операции. Сыворотка представляла собой готовый продукт в ампуле, из нее сестра и наполнила шприц. Сестра Харден принесла шприц и передала Томсу. Тот и ввел состав. В это время анестезиолог Робертс забеспокоился из-за сердца пациента и попросил сделать инъекцию камфары. Состав подготовила и укол сделала старшая по возрасту сестра. Дырку в животе заштопали, и больного увезли из операционной. Он умер через час, предположительно от острой сердечной недостаточности. Но один из моих друзей-медиков выражается иначе: «Человек умирает от смерти». Итак, мы скромно констатируем: пациент умер в результате операции, которая, за исключением одного небольшого обстоятельства, а именно смерти больного, была проведена успешно.