Бахтияра

   После того, как Бахтияра вновь твердо встала на ноги и не нуждалась в ежедневном медицинском осмотре, они с мамой покинули столицу, променяв ее на небольшой город на крымском побережье. Да, какое-то время они еще наведывались в институт Амосова, но сначала пару раз в месяц. Потом обходились одним. А сейчас раз в полгода. Но ездили они на все эти осмотры уже не со своего прежнего города, а с другого, ставшего для них родным очень быстро. Мама решила переехать – чтобы избавить себя от излишнего груза воспоминаний. В их городе всё и все напоминали ей о трагедии. А в другом, она могла жить спокойно, не ловя на себе сочувствующие взгляды. По крайней мере, она так объяснила Бахтияре их стремительный переезд, хотя и каждое последнее воскресенье очередного прожитого без отца месяца, они отправлялись на встречу с ним.

   Возможно, маме этот переезд и помог уйти от прошлого, но не Бахтияре, которая везде продолжала видеть отца. Прогуливаясь в парке, играя в снежки, проходя мимо спортивных секций, и даже милицейский участок не был исключением – все ассоциировалось у Бахтияры с папой.

   С каждым прожитым без него годом ощущения притуплялись, но не на столько, чтобы в незнакомом милиционере не увидеть отца. Его сильных рук и понимающего взгляда ей не хватало до сих пор. Скорее всего, так будет всегда, ведь никто на свете не сможет с такой гордостью радоваться ее победам. Больше никому не под силу заставлять Бахтияру стремиться к идеалу лишь одним добрым взглядом или словом. Она всегда старалась быть лучшей для него. Она и сейчас старается но… Как бы она не старалась, ей больше никогда в жизни не увидеть блеска в любимых глазах и не утонуть в свинцовых объятиях. Не услышать сказку на ночь и не полакомиться самым вкусным в мире завтраком, приготовленным в то время как она еще видела сны. Ничего этого больше не будет. Больше нет.

   Сейчас, когда в руках у нее оказалось это послание, Бахтияра, как когда-то, ощущала на своих плечах отцовские руки – нежные, тяжелые, горячие. Она постепенно погружалась в какое-то нереальное состояние. Едва начав читать первые строки, ей стало казаться что она их слышит. А затем Бахтияра увидела ЕГО, точно такого, как помнила, и ей не нужно было больше читать, она слушала:

         «Милая моя, Бахтияра. Если ты сейчас читаешь это письмо, значит у меня все получилось. У НАС, все получилось.

       Я помню, как впервые обнял тебя, словно это было вчера. Помню, как пахло твое крохотное тельце, и как меня напугала твоя чрезмерная синюшность в те, первые секунды твоей жизни. Ты не спешила появляться на это свет, оставаясь дольше чем нужно в комфортном, теплом, безопасном месте – мамином животе, но специалисты не оставили тебе выбора. Спустя восемь длительных и болезненных часов для твоей мамы, ты появилась на этом свете, чтобы спустя десять лет поспешить покинуть этот неизведанный мир. Но, как и много лет назад, тебе не дали возможности с ним распрощаться. В этот раз Я взял на себя право решать за тебя и подарил  новую жизнь. Так же, как десять лет назад это сделала твоя мать.

   Для тебя не секрет, что имя твое я выбрал еще в собственном далеком молдавском детстве. Почему-то я всегда знал, что у меня обязательно будет дочь. А еще я знал, мою крошку будут звать непременно так и никак иначе – Бахтияра.

   Бахтияра – разве не прекрасно?.. Твоей маме мой выбор очень понравился. Она не сопротивлялась и не предлагала другие более привычные варианты. Ей наоборот очень нравилось его экзотичность и необычность. А еще, твоя мать даже не ревновала меня к истории появления его в моей жизни. За что я всегда был ей благодарен.

   Это прекрасное имя носила моя первая учительница - Бахтияра Салимовна. Помню, будучи совсем мальчишкой, я обожал школу лишь за то, что в ней мог сколько угодно видеть эту прекрасную юную женщину. Ее огромные черные глаза, волшебный мелодичный голосок и самая добрая улыбка, сводили с ума почти всех моих одноклассников, хоть нам-то всего и было по семь-восемь лет. Мы обожали эту очаровательную «картинку», ежеминутно радовавшую детский глаз. Она была заботлива, добра, мила, и ей никогда не приходилось быть строгой или требовательной, так как все ребята в классе слушались ее беспрекословно. А девочки, скорее всего, девочки мечтали быть на нее похожими, и тоже, раскрыв рты впитывали все произнесенное прекрасными алыми губами, без права что-то упустить.

   Помню, спустя несколько месяцев учебы мама задал мне вопрос – «Милый, нравится ли тебе ходить в школу? Как к тебе относится учительница, хороша ли она?». На что я, совершенно открыто и воодушевленно заявил – «Мамочка, пока моей учительницей будет Бахтияра Салимовна, я готов ходить в школу даже на каникулах! Она такая хорошая, такая красивая…». Конечно мама, задавая своей вопрос, ожидала несколько другого ответа, это я потом понял, но мои детские горящие глазенки были красноречивее всяких слов. Уже тогда твоя бабушка поняла – ее сына не обошла стороной влюбленность в свою первую учительницу. Но она не корила меня за это, а просто обняла и крепко поцеловала. Как сейчас помню тепло ее губ на моей щеке – «Милый, это очень даже хорошо, что она такая замечательная. Чтобы ты вырос хорошим человеком первый учитель и должен вызывать в тебе самые нежные чувства».

   Бахтияра Салимовна была для меня настоящим ангелом воплоти. Одним своим присутствием в моем детстве юная учительница заставляла крылья расти за моей детской спиной. Гораздо позже тем самым ангелом для меня стала твоя мама. Только она подарила мне крылья более реальные и крепкие. Она и только она научила меня летать.

   «Бахтияра» -  всплыло в моей голове, как только я увидел на белоснежном тесте две алые полоски, сообщавшие нам с мамой о твоем появлении в наших жизнях. Когда я впервые взял тебя на руки, понял, что не ошибся, ты была в миллион раз красивее, чем моя первая любовь, а главное, ты стала моей любовью на всю оставшуюся жизнь.

   Намного позже я узнал, что твое имя обозначает – «счастливый» и в основном его носят мужчины, но это меня ничуть не смутило. Я знал, что моя дочь не может носить другого имени, ибо сделаю все, от меня зависящее, чтобы счастье было синонимом этих прекрасных восьми букв. Счастье это то, чем наполнилась моя жизнь с твоим появлением. Счастье это то, что будет окружать ТВОЮ жизнь долгие-долгие годы.

   Ты была моей маленькой девочкой в тот миг, когда я впервые тебя коснулся. Ты была ею на протяжении всех десяти самых счастливых лет в наших жизнях. Ты останешься моей малышкой даже спустя сотни лет. Я люблю тебя моя Бахтияра и буду любить вечно. А если ты читаешь эти строки, знай, ты и сейчас моя малышка, и даже если ты не можешь видеть меня рядом с собой  - это не так. Я всегда рядом.

   Всегда помни, у тебя есть отец, который изо дня в день о тебе заботится и ни на секунду не оставляет без присмотра. Отец, который охраняет твой чуткий сон и оберегает от любых невзгод когда за окном светит яркое солнце или идет дождь. Я не могу тебя обнять, но могу приходить во снах. Я не могу ежедневно говорить как сильно  тебя люблю, но ты должна это чувствовать. Я знаю, ты чувствуешь это.

   Я безумно тебя люблю, моя Бахтияра. Твои непослушные кудряшки, твои любознательные глазки, твоя улыбка и самое звонкое «Папочка, я тебя люблю» – это все, что у меня было. Это все, что у меня есть. Это все, что мне нужно.

   Сегодня, в твой шестнадцатый день рождения, хочу сделать тебе последний подарок. Надеюсь, мое письмо ты воспримешь именно как подарок, в котором я в первый и последний раз прошу тебя простить меня. Бахтияра, дочка, я слишком сильно тебя люблю и именно поэтому несколько лет назад сделал свой выбор и подарил тебе второй шанс на полноценную жизнь. ЖИЗНЬ, она ведь так прекрасна и ты просто обязана прожить ее до конца.

   Ты будешь расти, учиться, дружить, влюбляться, выйдешь замуж, родишь детей, а я буду молча радоваться всем твоим шагам, невидимо шагая рядом. Мое опытное сердце изо дня в день будет помогать тебе делать правильный жизненный выбор. Оно всегда подскажет и предостережет. Теперь я всегда с тобой, даже ближе чем ты думала.