Страница 83 из 91
И все-таки дело требовало серьезного осмысления. Верилось с трудом, что человек, так аргументированно обосновавший для себя, а теперь еще и для следователей правомерность покушения на высших должностных лиц государства, действовал под влиянием сиюминутного импульса.
Делом Ильина занялась многочисленная следственная бригада КГБ, которую прежде всего интересовал вопрос: не стоит ли за террористом антигосударственный заговор? Ведь со времени смещения Хрущева прошло совсем немного времени, и все хорошо помнили, что устранен-то он был в результате заговора!
Не пытается ли сегодня этот диссидентствующий пенсионер союзного значения взять реванш? А что, от этого авантюриста можно всего ожидать! Не исключено, что и западные спецслужбы готовы погреть на этом теракте руки. Ведь известно же, что Косыгин, а под его влиянием и Брежнев после прихода к власти заняли в отношении Запада непримиримую, если не сказать агрессивную, позицию.
А если учесть, что Хрущев в последнее время снюхался с неким Виктором Луи, в прошлом советским гражданином, прошедшим сталинские лагеря, а ныне английским журналистом, плотно сотрудничающим с Сикрет интеллидженс сервис. По некоторым данным, этот Луи переправляет на Запад мемуары отставного премьера. Только ли в этом состоит его предназначение? А если…
Нет-нет, в этом Ильине и его роли в нападении на правительственный кортеж надо разобраться досконально!..
Следователи были потрясены. И не только тем, что после устранения Брежнева Ильин, как следовало из его заявлений, собирался занять кресло Генсека и создать свою партию — некоммунистическую. Изумление вызывала удачливость террориста: ни на одном этапе, кроме завершающего, он не промахнулся. Фантастическое везение!
Только сегодня, по прошествии тридцати пяти лет, когда стали доступны ранее засекреченные архивы, появилась возможность найти объяснение сумасшедшему везению террориста.
Как это ни покажется странным, удача сопутствовала Ильину в основном по причине лубянских «подковерных» интриг, противостояния между председателем КГБ Юрием Андроповым и его заместителем Семеном Цвигуном. Именно он как куратор военной контрразведки первым получил сигнал о дезертирстве Ильина и его прибытии в столицу.
20 января младший лейтенант Виктор Ильин заступил на дежурство по части, дислоцированной в окрестностях г. Ломоносова Ленинградской области. В 7.45 следующего дня сослуживцы видели его в последний раз.
Поиски исчезнувшего офицера, прихватившего из сейфа два пистолета Макарова и четыре снаряженных обоймы, начались 21 января 1969 года в 11.00. Тогда же о происшествии был информирован Особый отдел военной контрразведки, в ведении которого находился объект, где проходил службу беглец.
По тревоге были подняты офицеры части, из них сформировали две поисковые группы, одна из которых начала прочесывать лес в округе, а вторая выехала в Ленинград, где на Васильевском острове по улице Наличной совместно с приемной матерью Александрой Васильевной проживал Ильин.
Для ориентирования милицейских постов там изъяли фотографии Виктора, а также несколько тетрадей его дневников. В них могли содержаться записи, которые помогли бы прояснить ситуацию. Внимание поисковиков привлекла фраза на последней странице дневника: «Все! Завтра прибывают. Надо ехать в Москву!» Стало ясно, в каком направлении вести поиск беглеца.
Начальник Особого отдела КГБ той части, где служил Ильин, не имел должностных полномочий информировать о происшествии Москву, поэтому подробный доклад он представил в Управление особых отделов КГБ СССР по Ленинградской области (УОО КГБ СССР по ЛО). Одновременно группа военных контрразведчиков выехала в аэропорт Пулково, где обнаружила корешок билета, принадлежавшего пассажиру по фамилии Ильин, в 11.40 убывшему в Москву рейсом № 92.
Но сомнения оставались: уж больно распространенная фамилия. Тот ли это Ильин? Поэтому решено было дождаться возвращения «борта» из столицы, чтобы опросить экипаж.
Для подстраховки начальник Управления особых отделов поставил в известность о происшествии и принимаемых мерах Центр, направив в КГБ СССР шифротелеграмму линейному куратору, генерал-лейтенанту Цвигуну.
Через четыре часа в Ленинград вернулся ожидаемый рейс. Стюардессам предъявили фото беглеца, и гипотеза стала установленным фактом: находящийся в розыске младший лейтенант Ильин приземлился по расписанию в столичном аэропорту Шереметьево-1. Вторая шифровка, подтверждающая прибытие дезертира в Москву, а также его фотографии немедленно ушли в Центр.
Следует отметить, что в те годы даже пропаже обыкновенного пневматического ружья из стрелкового тира парка культуры и отдыха в каком-нибудь заштатном городишке Мухославске придавалось исключительное значение. Меры по его обнаружению и розыску виновных принимались, прямо скажем, экстраординарные. Что уж говорить о бегстве вооруженного офицера в Москву накануне торжеств по случаю возвращения на Землю группы космонавтов, в которых должны принять участие высшие партийные и государственные деятели страны, — это уж совсем запредельное чрезвычайное происшествие!
Ленинградцы, анализируя записи в дневниках, изъятых на квартире беглеца, искали мотивы, побудившие молодого холостяка рвануть из части с оружием в руках. Ревность? Месть любимой женщине за измену? Сведение счетов с обидчиками?
Однако откровения, доверенные Виктором Ильиным бумаге, ни на один из вопросов поисковиков ответа не давали. Да и вообще, в дневниках отсутствовали какие бы то ни было свидетельства о любовных переживаниях их автора. Зато они изобиловали цитатами из рас-суждений иностранных политических и государственных мужей XIX–XX веков.
Находка! Трижды в разном контексте Ильин цитирует одного и того же автора — Джона Уилкса Бута, убийцу американского президента Авраама Линкольна. Цитата способна развеять беспечность даже закоренелого скептика, рассеять любые сомнения в отношении целостных ориентиров человека, чьей рукой она вписана в дневник. Вот что сказал Бут накануне покушения на Линкольна и что гипнотически подействовало на Ильина: «Я убью президента хотя бы только из-за одной моей сокровенной надежды, что отраженный свет его славы озарит мое безвестное существование. А память времени, лишенная щепетильности, всегда объединяет распятого и распявшего».
Далее следовала приписка-резюме Ильина:
«Может, это и мой выбор? Ведь сколько в стране людей с фамилией Ильин? Несравнимо больше, чем с фамилией Брежнев… Само провидение требует объединить эти две фамилии!»
Мотивы неожиданного бегства вооруженного Ильина в Москву не оставляют места для сомнений, имеют конкретный преступный умысел, и поэтому начальник Управления ОО КГБ СССР по ЛО лично оставляет шифротелеграмму на имя своего сановного куратора, генерала Цвигуна.
На часах 22.47. До покушения — более шестнадцати часов, еще есть время его предотвратить.
Группа оперработников вновь выезжает для беседы с приемной матерью Ильина. Офицеров интересует один вопрос: у кого, кроме гостиницы, может остановиться Виктор по прибытии в столицу. Александра Васильевна назвала адрес своего брата и вспомнила взорвавшиеся в кладовке банки с грибочками. Народная примета — знак свыше, никогда не подводит…
В Москву уходит еще одна, последняя шифровка…
Подробное перечисление предпринятых ленинградскими чекистами мер, заметьте — не всех, потому что были и другие, которые навсегда останутся под грифом «совершенно секретно», — приведено в нашем повествовании с одной целью: показать, что кровавую акцию можно было предотвратить даже на стадии выдвижения террориста на исходную позицию — к Боровицким воротам. Было бы желание.
По прошествии тридцати с лишним лет можно констатировать: у московского получателя шифротелеграмм такого желания не было, потому что в его планы отнюдь не входило предотвращение каких-либо ЧП. Пусть их будет как можно больше, чтобы Леониду Ильичу наконец стало ясно, что во главе Комитета государственной безопасности находится пришелец из другого мира, человек сугубо штатский, а отсюда — беспечный…