Страница 25 из 61
— Как часто они пользовались домом? — спросила я. — Каждые выходные, на неделе или изредка?
— Первая миссис Спенсер любила дом. В то время они приезжали на каждые выходные, и, пока Джек не пошел в школу, она частенько жила здесь неделю или две, когда мистер Спенсер путешествовал. Миссис Линн Спенсер хотела продать этот дом, а также их квартиру. Она говорила мистеру Спенсеру, что хочет начать с нуля и не намерена примиряться со вкусами другой женщины. Они часто из-за этого ссорились.
— Роза, не думаю, что тебе следует обсуждать миссис Спенсер, — предупредил Мануэль.
Она пожала плечами.
— Я говорю правду. Этот дом ее не устраивал. Мистер Спенсер просил ее подождать, пока одобрят вакцину, и только потом заняться проектом дома. В последние месяцы возникли проблемы с вакциной, и он был страшно обеспокоен. Много ездил. Бывая дома, часто навещал Джека в Гринвиче.
— Знаю, Джек живет с бабушкой и дедушкой. Но когда мистер Спенсер бывал дома, Джек оставался здесь на выходные?
Роза пожала плечами.
— Не часто. Джек очень спокойно относится к миссис Спенсер. Она не из тех, кто хорошо понимает детей. Когда у Джека умерла мама, ему было всего пять. Миссис Линн Спенсер немного на нее похожа лицом, но, конечно, они совсем разные. От этого делается еще труднее, и думаю, это расстраивает мальчика.
— Линн была очень близка с мистером Спенсером?
Я понимала, что тороплюсь с вопросами, но необходимо было разобраться в их отношениях.
— Когда четыре года назад они только поженились, я бы сказала «да», — медленно проговорила Роза, — по крайней мере, некоторое время. Но если не ошибаюсь, это чувство длилось недолго. Она часто появлялась здесь со своими гостями, а он был в отъезде или в Гринвиче с Джеком.
— Вы говорили, что у миссис Спенсер не было привычки приезжать сюда поздно вечером, но иногда это случалось. Обычно она звонила вам заранее?
— Бывало, звонила заранее и просила оставить ей закуску или холодный ужин. Бывало, нюнила из особняка утром, чтобы сказать, в какое время подавать завтрак. Если звонка не было, мы в девять часов шли в дом и начинали работать. Дом был большой и требовал постоянного присмотра — не важно, жил там кто-то или нет.
Я понимала, что пора уходить. Чувствовала, что Мануэль и Роза Гомес не хотят оттягивать болезненный момент прощания с домом. Но нее же оставалось ощущение, что толком не удалось ничего узнать о живших здесь людях.
— К моему удивлению, на участке нет камер видео-наблюдения, — заметила я.
— У Спенсеров всегда был лабрадор, хорошая сторожевая собака. Но его увезли вместе с Джеком в Гринвич, а миссис Линн Спенсер не хотела заводить другую собаку, — объяснил Мануэль. — Она говорила, у нее на животных аллергия.
Я подумала, что это неправда. В квартире в Бока-Рейтон есть фотографии, на которых она снята ребенком с собаками и лошадьми.
— Где держали собаку? — спросила я.
— Ночью ее оставляли во дворе, когда было не слишком холодно.
— Она лаяла на чужих?
Оба они улыбнулись.
— О да! — ответил Мануэль. — Миссис Спенсер говорила, что Шеп не только вызывает аллергию, но и производит много шума.
«Много шума, потому что возвещал ее ночное появление или потому что предупреждал всех и каждого о ночных появлениях других посетителей?» — подумалось мне.
Я поднялась.
— Очень любезно с вашей стороны, что вы уделили мне время. Хочу, чтобы для каждого ситуация разрешилась наилучшим образом.
— А я молюсь, — сказала Роза. — Молюсь, чтобы Джек оказался прав и мистер Спенсер был жив. Молюсь, чтобы в конце концов с вакциной все получилось и тревоги по поводу денег улеглись. — Ее глаза вновь наполнились влагой, и по щекам заструились слезы. — И потом, я молю о чуде. Мать Джека не может вернуться назад, но я молюсь о том, чтобы мистер Спенсер и та красивая девушка, что с ним работала, были вместе.
— Замолчи, Роза, — велел Мануэль.
— Не замолчу, — дерзко молвила она. — Какой вред будет от того, если я скажу это сейчас? — Она взглянула на меня. — Всего за несколько дней до аварии самолета мистер Спенсер заехал домой после ланча, чтобы забрать кейс, который оставил дома. С ним была та девушка. Ее зовут Вивьен Пауэрс. Было понятно, что они влюблены друг в друга. Я за него порадовалась. В его жизни за последнее время случилось много плохого. Миссис Линн Спенсер недобрая женщина. Если мистер Спенсер все-таки умер, я рада, что хотя бы в конце жизни он знал: кто-то его очень любит.
Я оставила супругам свою визитку и уехала, пытаясь проанализировать услышанное.
Вивьен уволилась с работы, продала дом и отдала мебель на хранение. Она говорила мне, что хочет начать новую главу своей жизни. Но теперь я готова была поставить сотню долларов против цента, что эта глава будет открыта не в Бостоне. А как же ее слова о забытом письме от какой-то женщины, утверждавшей, что доктор Спенсер чудесным образом вылечил ее дочь?
Неужели и письмо, и пропавшие записи, и сказка о сломанной педали газа были частями детально разработанного плана, который должен был создать иллюзию того, что Ник Спенсер явился жертвой зловещего умысла?
Я вспомнила шапку из «Нью-Йорк пост»: «ЖЕНА РЫДАЕТ — НЕ ЗНАЮ, ЧТО И ДУМАТЬ».
Впору было предложить новую шапку: «СВОДНАЯ СЕСТРА ЖЕНЫ ТОЖЕ НЕ ЗНАЕТ, ЧТО И ДУМАТЬ».
22
Полы в коридорах хосписа при больнице Святой Анны были устланы мягкой ковровой дорожкой. Застекленная стена комфортабельной приемной выходила на пруд. Повсюду царила атмосфера безмятежности и покоя, разительно отличающаяся от того, что я видела в главном здании больницы и в другом отделении, где навещала Линн.
Пациенты, которых сюда привозили, понимали, что отсюда не выйдут. Они находились здесь, чтобы получить облегчение от своих страданий, насколько это в человеческих силах, и мирно уйти из жизни в окружении близких и самоотверженного персонала, готового также утешить и тех, кого они покидали.
Секретарша была удивлена, что я попросила встречи с директором без записи на прием, но все же дала разрешение. Безусловно, одно упоминание «Уолл-стрит уикли» открывает двери. Меня быстро провели в кабинет доктора Кэтрин Клинтуэрт, привлекательной женщины лет пятидесяти с рыжеватыми прямыми и длинными волосами. Сразу обращали на себя внимание ее глаза — холодного голубого оттенка, цвета воды в солнечный январский день. На ней был свободный вязаный жакет и подходящие по тону брюки.
Я вновь прибегла к отработанному приему и, извинившись за непрошеный визит, принялась объяснять, что пишу статью для «Уолл-стрит уикли». Однако женщина прервала меня жестом руки.
— Буду рада ответить на ваши вопросы о Николасе Спенсере, — сказала она. — Очень им восхищалась. Как вы понимаете, если бы рак удалось победить, мы были бы рады упразднить хосписы.
— Сколько времени Николас Спенсер работал здесь как волонтер? — спросила я.
— С тех пор как пять лет назад умерла его жена Джанет. Наш персонал мог бы ухаживать за ней дома, но, поскольку у нее был пятилетний сын, она решила, что лучше эти последние десять дней побыть у нас. Ник был очень нам благодарен за помощь не только Джанет, но и ему, и его сыну, и родителям Джанет. Через несколько недель он вернулся и предложил нам помощь.
— Должно быть, нелегко было включить его в график, учитывая, как много он ездил, — предположила я.
— За пару недель он приносил нам перечень свободных дней. Нам всегда удавалось к этому приноровиться. Ник очень нравился людям.
— Так он все еще числился волонтером, когда разбился его самолет?
Она замялась.
— Нет. Фактически он не был здесь примерно месяц.
— Была ли для этого причина?
— Я предполагала, что ему нужна передышка. В последние недели перед этим он, казалось, испытывал громадное давление.
Я чувствовала, что она тщательно взвешивает слова.
— Какого рода давление? — спросила я.
— Он казался нервным и напряженным. И говорила ему, что весь день работать над вакциной, а потом приходить сюда и быть с пациентами, умоляющими испытать на них вакцину, это для него чересчур тяжелое психологическое бремя.