Серебряные тени (ЛП)

Глава 1.

Сидни

Я проснулась в темноте.

Не было ничего нового в том, что я просыпалась в темноте последние… ну, я не знаю, сколько дней. Может, несколько недель или даже месяцев. Я потеряла счет времени в этой маленькой, холодной клетке с грубым каменным полом вместо кровати. Мои похитители держали меня бодрствующей или спящей по своему усмотрению с помощью какого-то препарата, который сделал подсчет дней невозможным. Некоторое время я была уверена, что они подсовывали мне его в пищу или в воду, так что я объявила голодовку. Единственное, чего я достигла, – принудительное кормление – то, что я никогда не хотела бы испытать снова, и никакого спасения от наркотиков. Я, наконец, поняла, что они распыляли его через вентиляционную систему, и, в отличие от еды, я не могла устроить воздушную забастовку.

Некоторое время у меня была причудливая мысль, что я отслежу время по своему менструальному циклу, как в первобытном обществе женщины отслеживали свой цикл по луне. Мои похитители, сторонники чистоты и эффективности, даже обеспечили меня продуктами женской гигиены, когда пришло время. Этот план тоже потерпел неудачу. Из-за того, что я резко перестала принимать противозачаточные таблетки во время пленения, все мои гормоны сбились и сделали цикл нерегулярным, лишив меня возможности измерять что-либо, особенно, в сочетании с моим дурацким графиком сна. Единственная вещь, в которой я могла быть уверена, – то, что я не беременна, и это было огромным облегчением. Если бы я беспокоилась о ребенке от Адриана, у алхимиков появилась бы неограниченная власть надо мной. Но в этом теле была только я, и я могла вынести все, чему они меня подвергали. Голод, холод. Это не имело значения. Я не позволю им сломать меня.

– Ты подумала о своих грехах, Сидни?

Металлический женский голос разнесся эхом по маленькой комнате, будто звучал отовсюду сразу. Я приняла сидячее положение, одергивая грубую одежду на колени, скорее по привычке. Без рукавов, она была тонкой, как бумага, и вообще не приносила тепла. Единственное, что она предоставляла, – психологическое чувство скромности. Они дали мне эту “одежду”, утверждая, что это знак доброй воли. На самом деле, я думаю, что алхимики просто не могли держать меня тут голой, особенно, когда они увидели, что это не подействовало на меня так, как они надеялись.

– Я спала, – сказала я, подавляя зевок. – Не было времени думать.

Препарат в воздухе, казалось, постоянно поддерживал мое сонное состояние, но так же они посылали какой-то стимулятор, который не давал мне спать, когда они хотели, независимо от того, насколько я была измотана. В результате я никогда не чувствовала себя полностью отдохнувшей, каково и было их намерение. Психологическая война работает лучше всего, когда разум уставший.

– Тебе снились сны? – спросил голос. – Снилось освобождение? Снилось, на что это похоже, – увидеть свет снова?

– Вы знаете, что нет. – Я была непривычно разговорчива сегодня. Они все время задавали эти вопросы, и иногда я просто молчала. – Но если вы прекратите кормить меня на некоторое время успокоительными, я нормально посплю и увижу сны, о которых мы сможем поговорить.

Что еще более важно, если я буду спать без воздействия этих препаратов, то Адриан сможет найти меня во сне и помочь мне найти выход из этой адской бездны.

Адриан.

В течение долгих, темных часов одно только его имя спасало меня. Мысли о нем, о нашем прошлом и нашем будущем, помогли мне выжить в моем настоящем. Я часто погружалась в мечты, вспоминая те несколько месяцев, которые мы провели вместе. Неужели этого было так мало? Ничто иное за мои девятнадцать лет не казалось столь же ярким или значащим, как время, проведенное с ним. Мои дни были поглощены мыслями о нем. Я хотела воспроизвести каждое драгоценное воспоминание, радостное и душераздирающее, и когда исчерпаю их, я буду фантазировать о будущем. Я пережила бы все возможные сценарии, которые мы придумали, все наши глупые “планы побега”.

Адриан.

Он был причиной, по которой я могла выжить в этой тюрьме.

И также причиной, по которой я здесь оказалась в первую очередь.

– Тебе не нужно твое подсознание, чтобы сказать нам то, что твое сознание уже знает, – сказал мне голос. – Ты порочна и нечиста. Твоя душа окутана тьмой, и ты согрешила против своего собственного рода.

В ответ на эту старую риторику я вздохнула и подвинулась, пытаясь устроиться поудобнее, но у меня ничего не вышло. Мои мышцы теперь находились в бесконечном царстве жесткости. В этих условия невозможно было найти комфорт.

– Это должно печалить тебя, – продолжал голос, – знать то, что ты разбила сердце своего отца.

Это был что-то новое. Это застало меня врасплох, так что я ответила, не задумываясь:

– У моего отца нет сердца.

– Есть, Сидни. Есть, – если я не ошибалась, голос звучал немного радостно из-за того, что разговорил меня. – Он очень сожалеет о твоем падении. Особенно, когда ты проявила такое обещание нам и нашей борьбе со злом.

Я прислонилась к грубой стене.

– Ну, у него есть еще одна дочь, более перспективная, так что я уверена, что он справится с этим.

– Ты разбила и ее сердце тоже. Ты не можешь себе представить, как они оба огорчены. Разве плохо было бы помириться с ними?

– Вы предлагаете мне такую возможность? – спросила я осторожно.

– Мы предлагали тебе это с самого начала, Сидни. Просто скажи, и мы с удовольствием начнем твой путь к спасению.

– То есть все это не было его частью?

– Это было частью усилий, чтобы помочь тебе очистить душу.

– Верно, – сказала я. – Помочь мне голодом и унижением.

– Ты хочешь увидеть свою семью или нет? Разве плохо сесть и поговорить с ними?

Я не ответила, пытаясь разобраться, началась ли игра. Голос предлагал мне в плену многие вещи, большинство из них земные блага – тепло, мягкая кровать, настоящая одежда. Также мне предлагали другие вознаграждения – крестик, который сделал для меня Адриан, и еду, более существенную и аппетитную, чем те каши, которые поддерживали во мне жизнь сейчас. Они даже пытались соблазнить меня, распыляя через вентиляцию аромат кофе. Кто-то – возможно, семья, которая так заботилась обо мне, – проинформировал их о моих предпочтениях.

Но это… Возможность увидеть людей и поговорить с ними – совершенно новая вещь. Правда, Зои и папа были не наверху списка тех, кого я хочу увидеть прямо сейчас, но это интересовало меня больше всего и того, что предлагали алхимики: жизнь вне этой клетки.

– Что я должна сделать? – спросила я.

– То, о чем ты всегда знала, что ты должна была делать, – ответил голос. – Признай свою вину. Скажи, что готова искупить свои грехи.

Я чуть не сказала, что мне не в чем признаваться. Я уже говорила им это тысячу раз раньше. Но я все еще была заинтригована. Встреча с другими людьми означала, что они должны будут отключить этот яд в воздухе… Верно? И если бы я избежала его, я могла бы видеть сны…

– Я просто скажу эти слова и увижу свою семью?

Голос звучал раздражающе снисходительно.

– Не сразу, конечно. Ты должна заработать это. Но ты можешь перейти к следующей стадии исцеления.

– Переобучения, – проговорила я.

– Ты говоришь таким тоном, будто это плохо, – сказал голос. – Мы делаем это, чтобы помочь тебе.

– Нет, спасибо, – ответила я. – Я привыкаю к этому месту. Жаль будет оставлять его.

Я знаю, что с переобучением начнется настоящая пытка. Несомненно, она будет не столько мучить физически, сколько контролировать сознание. Эти суровые условия должны заставить меня чувствовать себя слабой и беспомощной, чтобы я стала восприимчива к изменению разума при переобучении. Так, чтобы я была признательна и благодарна им за это.

И все же я не могла избавиться от мысли, что если я оставлю это место, я снова смогу нормально спать и видеть сны. Если я смогу установить контакт с Адрианом, все изменится. По крайней мере, я буду знать, что он в порядке… Если переживу само переобучение. Я могла только предполагать, какими психологическими манипуляциями они воздействуют на меня, но не знала наверняка. Вынесу ли я это? Смогу ли сохранить свой разум, или они настроят меня против всех моих принципов и близких людей? Было рискованно покидать эту клетку. Я знала, что у алхимиков есть препараты и уловки, которые заставят, так сказать, “придерживаться” их команд, и хотя я была, вероятно, защищена от них благодаря регулярному использованию магии до моего заключения в тюрьме, страх, что я все еще могу быть уязвимой, снедал меня. Я знала единственный надежный способ защиты от их принуждения. Когда-то я сделала снадобье и успешно использовала его на друге… но не на себе.