Страница 5 из 19
— Мудрость веков говорит нам, что добрая отрасль доброго корня питается только чистым молоком родившей его, — спокойно и назидательно продолжил священник. — С молоком родной любящей матери в младенца вливаются его будущие склонности и нравы. Для чего же Творец естества наполняет молоком сосцы матери, если не для того, чтобы приготовить в них для младенца питательную пищу?
— Отче, но ведь есть матери, которые отдают своих младенцев кормилице, — заметила Мария.
— Святой Златоуст говорит нам: «Бывают матери, которые своих детей отдают кормилицам. Христос не попустил сего. Он питает нас собственным телом и наполняет собственной кровью». Матери, не почитающие заповедей святых отцов наших, не считают важным делом кормить дитя своей грудью, однако это весьма прискорбно, чужое молоко не так полезно младенцу, как молоко родившей его. Дитя, вскормленное чужим молоком, не будет иметь к матери такой любви и привязанности, которую имеют дети, вскормленные её собственным молоком.
— Благодарю, батюшка, вразумил ты меня, неразумную.
— Бог тебе в помощь, матушка-боярыня. Всё будет хорошо. Храни вас Господь. Пойду я.
— Спаси Бог, батюшка, — ответила Мария и поклонилась.
Отец Михаил перекрестился на иконы и тихо вышел из спальни.
— Спасибо и тебе, баба Нюха, успокоила ты меня, добрая ты. Могу ли я что для тебя сделать?
— Благодарствую, матушка, за доброту твою. Что мне старой надо, всё есть. Я тоже пойду, — ответила старушка и тихонько вышла.
Мария взяла на руки младенца и стала его баюкать.
Год 1326
Школа. Трудности в учении. Встреча со старцем и его пророчество. Постижение грамоты.
Наши благочестивые предки всегда смотрели на обучение грамоте, как на дело священное: грамота приучала человека к чтению и уразумению Божественных Писаний. Обучение грамоте сыновья боярина Кирилла вместе с другими детьми их поселения проходили в школе грамотности, учреждённой попечением Ростовского Епископа. Размещалась она в бревенчатом доме в три окошка, который ставили всем миром ещё лет тридцать назад. Школьный двор был обнесён невысокой изгородью. У калитки росли берёзы, в их ещё зелёной листве кое-где уже проглядывали золотистые листья: наступала осень. Солнечные лучи согревали меньше, дни становились короче.
Под окнами школы весело и шумно играли дети разного возраста от пяти до двенадцати лет. Во двор вошли сыновья боярина Кирилла. Первым выступал двенадцатилетний Стефан, высокий белокурый мальчик, следом — светловолосый шестилетний Пётр, позади всех, понурив золотистую головку, нехотя двигался семилетний Варфоломей.
Стефан остановился, подождал брата и толкнул его в спину:
— Иди, иди, не отставай!
Варфоломей дёрнулся, отстраняя руку Стефана, и произнёс угрюмо:
— Не хочу идти в школу.
— Иди, иди, а то мамка и тятя сердиться будут, грамоту обязательно знать надо, — строго сказал Стефан и подошёл к шумной ватаге ребят.
Подошёл к ним и Пётр. Варфоломей остался стоять у калитки, глядя с тоской на улицу.
Из дверей школы вышел сухонький, с чёрной реденькой бородкой учитель-дьячок, весело глянул на своих галдящих питомцев:
— Отроки, пора на урок, — тихим, но твёрдым голосом изрёк наставник.
Дети нехотя прекратили игру и отправились за учителем. Последним плёлся Варфоломей.
В классе висел щит для письма мелом, сколоченный из гладко струганных досок и выкрашенный луковым отваром. Через три небольших окошка в помещение проникали солнечные лучи уходящего лета. У стены, за которой находилась комната учителя, выделялась большая печь.
Шумной толпой дети ввалились в класс, расселись парами на скамейках лицом к доске. У каждой пары была книга с рукописным текстом.
Учитель обратился к классу:
— Продолжим, отроки, читать Псалтирь. Откройте псалом шестьдесят восьмой.
Дети неспешно, бережно, боясь повредить драгоценные листы, стали искать нужные страницы.
— Все нашли? — учитель оглядел учеников. — Никодим, читай, а вы все смотрите в книгу, повторяйте вслух и запоминайте.
Никодим, мальчик лет десяти, бойко начал:
— «Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей. Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать, вошёл во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня».
Все хором повторяли за ним.
— Довольно, сын мой, похвально усердие твоё. Прохор, читай далее.
Восьмилетний Прохор продолжил чтение:
— «Я изнемог от воля…».
— Прохор, не пропускай буквы, — спокойно заметил учитель.
— «…от вопля, — поправился Прохор, — засохла гортань моя; истолились…».
Наставник взял тонкий прутик, подошёл к съёжившемуся Прохору и резко, но осторожно ударил его по бедру, стараясь при этом не задеть соседа.
— Ой! — пискнул Прохор и почесал ушибленное место.
— Читай внимательно, лучше медленно, но правильно, — спокойно сказал учитель.
— «…истомились глаза мои от ожидания Бога моего», — продолжил Прохор медленно и правильно.
— Хорошо, довольно. Посмотрим, чему научился Пётр, читай.
Пётр произносил текст медленно, по слогам, без ошибок:
— «Ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей: враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимал, то должен отдать…».
— Молодец, — прервал его учитель и внимательно посмотрел на Варфоломея. — Теперь Варфоломей покажет нам, как он освоил грамоту.
Варфоломей начал медленно, заикаясь и часто ошибаясь, читать:
— «Боже! Ты знаешь безумие моё, и грехи мои не скрыты от Тебя. Да не постыдятся во мне все надеющиеся на Тебя, Господи Боже сил…».
Слушая его, учитель всё более хмурился и наконец прервал, говоря печальным тоном:
— Варфоломей, брат твой Пётр младше тебя, а читает лучше, чем ты. Что ж так плохо у тебя грамота идёт? Отстал ты от братьев, чем премного огорчаешь родителей своих. Когда ты начнёшь учиться?
— Я стараюсь, учитель, только грамота мне не даётся, — еле слышно проговорил Варфоломей. — Наверное, маленьким легче учиться.
Дети дружно засмеялись. Варфоломей сидел с унылым видом, низко опустив голову.
— Дети, тихо, — строго сказал учитель, — нельзя смеяться над товарищем. Варфоломей — упорный мальчик, и он добьётся своего, будет лучшим учеником в школе. Теперь скажите мне, как вы поняли прочитанное.
Руку поднял мальчик постарше:
— Учитель, я не понимаю слова «воды дошли до души». Он что, тонет?
— «Воды» означает здесь обилие бедствий, «до души» — значит «жизни». Бедствия Давида так многочисленны, что угрожают его жизни.
— Учитель, а можно мне спросить? — нетерпеливо протянул руку соседний мальчик.
— Спроси, — сказал учитель.
— А как это можно — отдать то, чего не отнимал?
— Это значит, что приходится отвечать за то, чего не делал. Настоятельность и неусыпность своей молитвы к Богу Давид оправдывает горячим исповеданием перед Ним своей невинности и тяжести бедствия. «Ведь Ты, Господи, знаешь всё моё поведение и мои грехи, знаешь поэтому, как незаслуженно то, что я терплю». Сие вам понятно?
— Понятно, — ответил хор голосов.
— Читаем далее, — учитель перевернул страницу и продолжил занятия.
Уроки длились ещё часа два с небольшими перерывами. В конце занятий учитель, как всегда, дал ученикам очередное наставление:
— Дети, мы с вами учили Заповеди Господа нашего Иисуса Христа, и мы ещё много раз будем к ним возвращаться. Вы все должны их хорошо помнить и всегда исполнять. Сегодня я расскажу вам ещё одну мудрость, которой всегда надлежит следовать. Взята она из одной старинной византийской книги, написанной на греческом языке. Там сказано: никогда не желайте и не ищите мщения; всегда будьте готовы помочь брату в опасности, даже рискуя собственной жизнью; уважайте своих родителей выше всего; уважайте старость и защищайте тех, кто слабее вас. Твёрдо запомните это, дети.
Увидев, что дети устали, учитель отпустил их. Радуясь вольной жизни, мальчики дружной ватагой выскочили из школы и побежали по домам. Улица огласилась их звонким смехом и боевыми возгласами, которые постепенно затихали. Вскоре дети, как горох на столе, рассыпались по своим дворам, весёлый гомон стих, на улицу вернулся обычный сельский покой.