Страница 12 из 12
— Пытался, но это решил ее отец.
— Ну да, понятно. Она такая послушная дочь?
Мигель нахмурился, не глядя на собеседника. Что за допрос, каррамба! Впрочем, нужно понять и то, что со стороны многие вещи выглядят иначе.
— Я понимаю ваше беспокойство, дон Аугусто, но…
— Это не совсем мое беспокойство, дон Мигель.
— Я понимаю. Поэтому я и отвечаю на ваши вопросы, верно? Так вот, относительно Джоанны. Я хочу сказать, сеньориты Монсон… Дело обстоит так.
Я познакомился с нею, когда она кончала колледж. Тогда у нее был только патриотизм — ну, знаете, как бывает у наших подростков, — любимая родина, кетсаль, который не живет в клетке, и так далее. Все это выглядело у нее, конечно, невероятно наивно. В ее коллекции обожаемых национальных героев, например, рядом с Морасаном ухитрился сидеть Руфино Барриос. А начиналась эта коллекция, как полагается, с самого Текум-Умана, так что целый пантеон. Это одно. А второе — у нее был с детства один знакомый, приятель ее отца, который больше всего на свете ненавидел Убико — по каким-то личным мотивам или объективно, не знаю, — и от него она научилась ненавидеть диктатуру. Этот сеньор Кабрера, похоже на то, был для девочки, по существу, первым учителем, своего рода интеллектуальным наставником. Во всяком случае, книги для нее выбирал он. Ну вот… Это в какой-то степени объясняет, почему она так восторженно встретила октябрьскую революцию. По-детски, но восторженно. Ей было тогда тринадцать лет. В конце концов не обязательно нужно родиться в ранчо, чтобы сердцем чувствовать справедливость…
— Конечно, дон Мигель, кто же станет против этого возражать!
— Да… Ну, разумеется, тут уж Руфино Барриос получил отставку, и любимым героем стал профессор дон Хуан Хосе Аревало, — Мигель улыбнулся. — А отец все же оставался отцом, ей понадобилось еще много времени, чтобы с моей помощью разобраться во всем как полагается. Отца она любила да и сейчас любит, надо полагать. Тут уж ничего не поделаешь. И когда он сказал, что посылает ее в Колумбийский университет…
Мигель пожал плечами. Дон Аугусто слушал внимательно, повернув голову.
— Ну, вы сами понимаете, редко какая девушка откажется от возможности учиться за границей. Ей очень хотелось посмотреть Штаты. Я попробовал приводить разные соображения, но, честно говоря, особенно веских у меня не было. И получилось так, что Нью-Йорк пошел ей на пользу, потому что в университете она сразу оказалась в гуще политической эмиграции: с Кубы, из Никарагуа, из Доминиканской Республики… Так что, вы сами понимаете, Джоанна изучала там не только политэкономию и журналистику. Ну, а коррективы в ее образование вносил уже я.
— Ну, понятно, дон Мигель, на то вы и учитель, э? Так, так… Ну, а с самим Монсоном вам часто приходилось встречаться?
— Нет, редко. Последний раз в прошлом году, когда отбирали пустующую землю, — усмехнулся Мигель. — Вот от этого типа можно ждать всего…
— Боюсь, что да. Ну ладно, дон Мигель. Мы с вами еще завтра поболтаем, а сейчас я хочу зайти к одному приятелю, пока еще не очень поздно. Чего это Доминго так задержался? Ну, вы подождите, он, наверное, сейчас подъедет…
Дон Аугусто ушел. Мигель посмотрел на часы и закурил новую сигару. Из дома вышла донья Химена и молча села на порог.
— Ваш брат ушел к приятелю, — сказал Мигель. — А муж, видно, вообще решил не возвращаться домой.
— Беда с ним, — вздохнула женщина. — Как начнет работать, хоть за уши оттаскивай. А у вас что с отъездом, дон Мигель?
— Вот приедет новый учитель, сдам ему школу и поеду.
— Уж лучше бы оставались. Какого еще назначат…
— Плохого не назначат, донья Химена, не беспокойтесь. А помните, как ко мне детей боялись посылать?
— Так ведь не знали вас еще, — засмеялась донья Химена. — Теперь-то знаем!
— Вот и того узнаете. А как он будет работать, это и от вас всех зависит. Поверите ему сразу, значит и дело пойдет, а иначе и ему будет трудно. Человеку на новом месте нужно помочь.
— Стойте, — насторожилась — донья Химена. — Вроде мой едет! Слышите?
В ночной тишине явственно послышался треск мотоцикла.
— Это он, — кивнул Мигель. — За километр узнать можно. Оштрафуют его когда-нибудь, вот увидите…
Постепенно приближаясь, шум превратился в оглушительную пулеметную трескотню, потом за деревьями мелькнул яркий луч фары, и все стихло. Заскрипела калитка, на дорожке показался силуэт человека, ведущего за руль мотоцикл.
— Наконец-то! — крикнула донья Химена. — Ты бы еще позже!
— А, и учитель здесь! Привет, привет. Как это тебе нравится — работаешь для нее как мул, а она только и знает, что кричать!
— Значит, соскучилась, — засмеялся Мигель. — Привет, Доминго. Что так поздно?
— Сейчас расскажу… Ремонсито спит?
— Спит, — отозвалась жена. — Аугусто приехал, так тебя и не дождался, пошел куда-то. Ужин разогревать?
— Приехал Аугусто, да? А, ну-ну, интересно, что у них там… Как ты сказала — ужин? Разогревай, а как же, поесть-то человеку надо после работы.
— После работы, — фыркнула жена, — Еще неизвестно, чем ты там занимался…
— Это уж ты зря, старуха! Занимался я тем, чем положено.
Доминго присел на порог рядом с женой и закурил.
— У них там на кухне труб что твоя фабрика, тут тебе и горячая вода и холодная, и пар, и чуть ли не сжатый воздух. Ладно. Сломался у них третьего дня кран, так они вызвали какого-то дурня, и он там такого навертел — одним словом, все перепутал, кипяток пустил в трубопровод для холодной, а трубы там свинцовые, ну, их и поразрывало к чертям в десяти местах. А все ведь в стенах, облицовка там кафельная…
Доминго со вкусом затянулся и покрутил головой.
— Пришлось разворотить им полкухни. Зато подработал сегодня — завтра буду лежать кверху пузом и плевать в потолок. Ну, жена, как там насчет ужина?
— Ты бы еще позже явился! Сейчас разогрею, погоди.
Она принялась раздувать огонь в жаровне. Приятно потянуло горьковатым дымком древесного угля.
— А ты опять без глушителя ездишь, — сказал Мигель. — Я тебе говорю, нарвешься на штраф.
— А что в нем толку, в глушителе, только мощность снижает. Шум мне нипочем, и так от паяльной лампы голова гудит.
— Да, но другим спать надо… Ну, как там?;
— Это где, у Монсонов? Да ничего, полно гостей было, — зевнул Доминго. — Богато, черти, живут! Ты вот послушай, какая у них кухня…
— Ну тебя к дьяволу с твоей кухней! Привез или нет?
— Что это? A-а, письмо… Факт, было письмо, было… Вот если я его только не потерял…
— Слушай, ты!
— Ну-ну, — захохотал Доминго, увернувшись от тумака. — Эк его разобрало, скажите на милость! На, получай свое письмо, вот оно. Доволен?
— Я тебе покажу «доволен»! Ладно, Доминго, я пошел.
— Куда? А ужинать не будешь?
— Да нет, я уже. Пойду, у меня работы много на завтра…
Мигель встал и потянулся, разыгрывая неторопливость.
— До свидания, донья Химена! — крикнул он женщине, продолжавшей хлопотать у жаровни. — Ужинать не зовите, некогда, а муженька своего проберите хорошенько, я вовсе не уверен, что он и в самом деле целый день работал. Доминго, заходи завтра после обеда послушать радио, интересный матч будут транслировать!
— Ладно, может, зайду.
Мигель вышел из калитки и наискось пересек улицу, направляясь к одноэтажному зданию школы. Лохматая черная дворняжка встретила его на освещенном крыльце, радушно помахивая хвостом.
— Идем, Чучо, — сказал Мигель, отпирая дверь, — похоже на то, что есть хорошие новости… Входи, входи!
Пес прошмыгнул первым, вскочил в скрипучее плетеное кресло и шумно завозился там, устраиваясь поудобнее.
— Прочь с кресла, — рассеянно сказал Мигель, остановившись посреди комнаты и осторожно вскрывая конверт. — Сколько еще раз тебе, проходимцу, это повторять?
Пес вздохнул, словно обидевшись на «проходимца», но с места не тронулся.
Прочитав первые строчки, Мигель улыбнулся. Продолжая читать, он подошел к койке и присел на ее край. Потом улыбнулся еще шире, опустил письмо и подмигнул псу.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.