Страница 7 из 8
Подростковый возраст изобилует подобными парадоксами. Вот перед вами парадокс второй: мальчики перестают безоговорочно верить взрослым, как верили им в детстве, подмечают недостатки родителей и учителей, даже мелкие, запоминают промахи, оплошности, критически оценивают их достижения, их поведение, их знания, их речь. Постоянная, часто довольно резкая критика окружающих взрослых и взрослого мира в целом прекрасно уживается с отсутствием самокритичности (часто полным отсутствием), отсутствием критичности по отношению к своим друзьям, нежеланием и даже неспособностью признавать свои ошибки или неправоту.
Полное и искреннее ощущение собственной правоты во всех проблемах и конфликтах держится в психике старших подростков довольно долго: до 18–19, при замедленном развитии – до 20 лет.
Парадокс третий. Мальчик стремится выделиться из толпы, быть оригинальным, не похожим на других, быть заметным и замеченным. Определенную роль в этом стремлении играет и повышенный уровень половых гормонов: он стремится быть замеченным, а потом и понравиться девушке. В то же время он стремится слиться со своей компанией: компанией в классе, компанией во дворе – с теми, кого в науке называют «референтной (значимой для него) группой». Он страстно хочет быть в такой группе «своим в доску».
Парадокс четвертый. Мальчик осваивает совершенно новые для него виды деятельности: от посещения спортивной секции или подготовительных курсов до ухаживания, встреч, поцелуев и ласк с девушкой. Он испытывает потребность в совете, подсказке, иногда просто в информации, в нескольких словах, которые он посчитал бы достоверными. Ему нужны советы взрослого, но к последним он относится негативно и их рекомендации и советы решительно отметает. Единственный авторитет для него – это подростковая компания, группа подростков в классе или во дворе (чаще это одна группа), столь же плохо информированная и столь же малоопытная, как и он сам.
Парадокс пятый. Подросток чего-то хочет: «навороченный» сотовый телефон, ноутбук или черную куртку, или овладеть навыками рукопашного боя – он хочет получить это немедленно, сразу и все. Если ему обещают некую вещь через три недели – когда отец зарплату получит, а перед овладением рукопашным боем несколько занятий посвящены общефизической подготовке, – мальчик отказывается, часто категорически. Исследования показывают, что центр отставленного удовольствия, отдаленного на некоторое время наслаждения, находящийся в затылочной доле коры головного мозга, созревает существенно позже, чем другие структуры мозга. Строго говоря, этот центр вообще созревает последним, в 24–25 лет. Поэтому, когда подростку обещают нечто важное, но не сегодня, не завтра, не послезавтра – он этого просто не представляет и в это не верит. Он живет только сегодняшним, завтрашним, максимум послезавтрашним днем; точка времени «через месяц» для него просто не существует.
Парадокс шестой. Подростки выглядят уверенными в себе, часто слишком уверенными и жизнерадостными. На самом деле, в силу неустойчивости самооценки, несформировавшегося еще «образа я» и множества других проблем большую часть «тинейджерства» они проводят в состоянии неуверенности в себе и подавленности. Просто неписаные, но жесткие законы подростковой субкультуры категорически запрещают показывать окружающим свою неуверенность и сомнения, страхи и тревоги, слабость, плохое настроение, подавленность или депрессию. Субкультура зрелых мужчин более терпима и толерантна: она вполне допускает, чтобы мы, взрослые, иногда проявляли подобные переживания и состояния вовне, делились ими с друзьями и близкими. Подростковое сообщество подобных слабостей не прощает: будешь немедленно зачислен в «слабаки», «ботаны» и «задроты» и еще долго не сможешь обрести статус «нормального пацана».
Парадокс седьмой. По мнению ведущих врачей, подростковый возраст, в плане физического здоровья, является самым лучшим возрастом всей жизни. Еще не возникли приобретенные заболевания, не проявились наследственные, внутренние органы – в идеальном состоянии, обмен веществ – прекрасный, показатели иммунитета – фантастические. При этом медицинская статистика свидетельствует: смертность мальчиков в эти 5–6 лет отрочества в два раза выше, чем смертность мужчин в 35–40 лет, и в полтора раза выше, чем в 60–65 лет! Столь же высоки показатели подросткового травматизма. В результате слабого контроля над эмоциональными импульсами, незрелости мозговых структур, оценивающих риск того или иного поступка, рискованное поведение тинейджеров часто приводит их к тяжелым травмам и смертельным исходам.
Парадокс восьмой. Подросток стремится к взрослости и независимости, но при этом не хочет расставаться с привилегиями детства, с поддержкой и помощью родителей; и то и другое является проявлением зависимости. Он требует свободы носить то, что ему нравится (например, носить все черное), но ни за что не соглашается стирать и гладить свои любимые черные футболку, свитер и брюки.
Парадокс девятый. Пубертатный период жизни мальчика окрашен его постоянными отказами что-либо делать в семье: ребенок говорит «нет», когда его просят сходить в магазин за простейшими покупками, «нет» на просьбу родных воспользоваться его сотовым телефоном или ноутбуком, «нет» на предложение съездить с родителями в далекий торговый Центр, чтобы ему же купить подходящую куртку, увиденную там мамой. Врачи-психотерапевты определяют его поведение как «тотальный немотивированный негативизм» – синдром, часто встречающийся при психических заболеваниях. Честно говоря, природа подобного негативизма у, в общем-то, здорового подростка нам пока непонятна.
Из родительского дома – в группу сверстников
Самое страстное желание мальчика 14–17 лет – чтобы родители относились к нему по-партнерски, чтобы слышали и уважали его мнение. К 13,5–14 годам в психике появляется так называемое новообразование: чувство взрослости. И во многих аспектах родители действительно начинают относиться к мальчику по-другому, разрешают ему делать то, что раньше не позволяли: дольше задерживаться вне дома, смотреть какие-то фильмы и передачи, ранее запрещавшиеся. Родители начинают прислушиваться к мнению мальчика при решении некоторых житейских и бытовых проблем. Но при этом подросток еще не выработал в себе такие качества, как самостоятельность, ответственность, обязательность. Да и социальный и материальный его статус остались неизменными: он по-прежнему всего лишь ученик, школьник. Поэтому относиться к нему как к взрослом члену семьи, то есть как к равноправному партнеру по жизни, родители просто не могут. Отношения в целом остаются родительско-детскими, то есть у родителя прав гораздо больше, у мальчика – гораздо меньше.
Известный американский исследователь подросткового возраста Дебора Таннен анализировала аудиозаписи, сделанные в домах, где проживали более ста тинейджеров 15–16 лет; для исследования она отобрала полные и эмоционально благополучные семьи. Фраза «делай так, как я говорю» матерями произносилась в среднем 2,5 раза в день, отцами, – 3,5 раза. В выходные и праздничные дни эта фраза произносилась в полтора раза чаще.
Большинство родителей просто не могут перейти со своим 15–16-летним сыном от родительско-детских отношений к равноправным, партнерским, потому что не воспринимают его как человека взрослого. Примерно третья часть родителей, сознательно или лишь смутно это осознавая, не хочет такого перехода. Ведь признать сына достаточно взрослым, самостоятельным – одновременно означает осознать свой возраст, осознать себя матерью и отцом взрослого сына, и прежде всего – осознать приближение старости, беспомощности. Многие люди панически боятся старости, гонят от себя мысль, что она когда-нибудь наступит, – мы называем такую позицию невротическим отношением к старению. Большинство людей в период между 30 и 35 годами уже вырабатывают в себе рациональное отношение к старости и уходу из жизни как к неизбежному этапу существования.
Когда они это полностью осознают, они в течение нескольких дней находятся в состоянии подавленности, но затем смиряются с этой мыслью. Но способность к рефлексии, к принятию неизбежных ограничений у разных людей различна, и многие мысль о старости не принимают, не впускают в себя. Будучи родителями, они ну никак не хотят принять факт определенного взросления своего сына или дочери, не хотят менять родительское отношение к ребенку на следующее – партнерское.