Страница 21 из 25
Привалов ничего не ответил на это; он подумал, что осторожность и недоверчивость Муратова не повредят делу.
Не дождавшись ответа генерала, полковник продолжал:
— Если Гаевой даже и сообщил что-нибудь важное своим хозяевам, мы должны спутать карты гитлеровской разведки, рассредоточив ее внимание. Ваше решение увеличить паровозный парк в Озерной поможет нам достигнуть этой цели. Нам необходимо создать видимость напряженной работы на Озерном участке железной дороги.
Генерал Привалов, сосредоточенно смотревший на карту, прикинул по координатной сетке длину линии фронта между двумя конечными станциями правого и левого фланга и, указав на станцию Озерная, заявил:
— В первые два-три дня мы постараемся перебросить на этот участок не только лишние паровозы, но и добавочные грузы, а может быть, даже и войска. Пусть гитлеровские агенты донесут об этом своему начальству, только нужно будет тут же ликвидировать этих агентов. А пока пришлют новых, мы уже закончим сосредоточение необходимых сил на левом фланге нашего фронта, перебросив туда автотранспортом и ту часть войск и техники, которую направим через Озерную.
Генерал перелистал настольный календарь, сделал на нем какие-то пометки и продолжал:
— Это во-первых, а во-вторых, нужно принять все меры, чтобы узнать, наконец, кто из родственников Глафиры Добряковой проявляет особый интерес к ее переписке. Мне кажется, что последнее письмо Гаевого кто-то ждет сейчас с большим нетерпением. Воспользуйтесь этим обстоятельством, товарищ Муратов.
30. Гаевой посещает паровозное депо
Гаевой казался Семену Алехину в этот день особенно озабоченным. Он больше обыкновенного копался в бумагах и старых канцелярских книгах и почти не разговаривал с Семеном. Только в обеденный перерыв он спросил его о номере паровоза, неразборчиво написанном на наряде.
— Взгляни-ка сюда, Семен, — произнес он с деланным равнодушием. — У тебя глаза помоложе, а я не разберу что-то: двадцать семь сорок девять здесь написано или двадцать четыре семьдесят девять?
— Какая в конце концов разница, Аркадий Илларионович? — недовольно поморщился Алехин, хотя и протянул руку за нарядом.
Но Гаевой убрал вдруг наряд в стол, бросив на Алехина сердитый взгляд.
— Извините за беспокойство, — сказал он с иронией. — Не буду вас больше утруждать. Самому, видно, придется сбегать в депо, уточнить номерок.
И он действительно ушел в депо, а Семен Алехин не знал, что ему предпринять. Сначала он хотел пойти вслед за ним, но во-время спохватился, сообразив, что этим обязательно вызовет подозрение Гаевого. Но что же все-таки делать? Нужно же как-то узнать, чем будет интересоваться Гаевой в депо. Может быть, сообщить капитану Варгину? Нет, нельзя звонить капитану из конторы. Он не одобрил бы таких действий. Что же тогда предпринять? Сбегать самому к Варгину? И это не годится — покажется подозрительным его отсутствие.
Немного успокоившись, Алехин решил, что самым благоразумным будет пока ничего не предпринимать. Нужно спокойно ожидать возвращения Гаевого, а вечером, после работы, сообщить обо всем Варгину.
В конце концов в том, что Гаевой пошел в депо, не было еще ничего опасного. В депо стоят ведь обычные паровозы, номера которых ему давно известны. Вот разве бронепаровоз только? Но о нем он, видимо, и без того уже слышал.
Из разговоров же рабочих он вряд ли что-нибудь узнает. Время военное, и о своей работе теперь никто не болтает. Если бы сейчас кто-нибудь пошел на станцию и попробовал поинтересоваться количеством проходящих поездов, ему не поздоровилось бы.
Вернувшись из депо, Гаевой первым заговорил с Алехиным.
— Я не в обиде на тебя, Семен, — добродушно сказал он, доставая из стола бутерброд. — Напротив, мне даже поблагодарить тебя надо — аппетит нагулял я себе на свежем воздухе. Но и ты на меня не обижайся, что я иной раз ворчу. Мне ведь есть от чего быть раздражительным — не так-то легко переносится потеря семьи…
Всю остальную часть дня он был очень благодушно настроен и, казалось, всячески старался задобрить Алехина.
С нетерпением дожидался Семен конца работы. Однако, выйдя из конторы, он не пошел тотчас же к капитану Варгину, а направился, как обычно, к себе домой. Дома он торопливо переоделся, но не стал обедать, а поспешно вышел в коридор, где висел телефон общего пользования, и, убедившись, что поблизости никого нет, набрал номер телефона Варгина. Они условились о месте встречи..
Спустя полчаса состоялась беседа. Алехин рассказал Варгину о посещении Гаевым паровозного депо и высказал предположение, что ходил он туда не только за тем, чтобы уточнить неразборчивый номер паровоза на наряде. К такой мысли Семен пришел, вспомнив о странной перемене настроения Гаевого. У Алехина создалось впечатление, что расценщик был вначале чем-то обеспокоен, но после посещения депо, видимо, успокоился, и это теперь сильно тревожило Семена.
— Спасибо, Сеня, за сведения, — выслушав Алехина, поблагодарил его капитан, — они нам, пожалуй, пригодятся.
31. Еще одна шифровка Гаевого
Вот уже несколько дней, как капитан Варгин трудился над донесением Гаевого. Неутомимо сидел он над группами цифр шифровки, пытаясь найти какую-нибудь закономерность в их чередовании. Майор Булавин освободил его от всех других дел, и капитан ни о чем, кроме донесения Гаевого, теперь не думал.
Лейтенант Ерохин, помощник Варгина, уговаривал его отдохнуть, отвлечься немного от мыслей о шифровке, но Варгин и слушать об этом не хотел: ему казал ось, что он нащупал какую-то ниточку в этом запутанном клубке.
Однако едва у Варгина возникла эта смутная надежда, как с почты принесли ему еще одно письмо, адресованное Глафире Добряковой. Капитан обнаружил на нем секретный текст и просидел целый день изучая его и сличая с текстом предыдущего письма.
— Полагаю, что шифр тот же, — заявил он Булавину, когда к нему зашел майор, — так что если удастся разгадать любой из них, прочтем сразу оба донесения.
Майор ничего на это не ответил, и капитан спросил:
— Не находится ли это в какой-то связи с вчерашним посещением Гаевым паровозного депо?
— Вполне возможно, — согласился Булавин.
— Неважное дело получается, — вздохнул Варгин. — Предыдущее донесение написал он, не выходя из дома, а на этот раз побывал в депо.
Булавин упорно молчал, о чем-то размышляя. Варгин взглянул на часы и произнес с тревогой в голосе:
— Подходит время возвращать и это письмо. Что делать будем: отправим или придержим на этот раз?
— Отправляйте, — решительно заявил майор.
— Но ведь чорт его знает, этого Гаевого, что он там высмотрел в депо…
— Я не думаю, чтобы он мог высмотреть там что-нибудь особенное, — перебил капитана Булавин, дивясь тому, какую кипу бумаги исписал Варгин в поисках разгадки шифра: весь стол его был завален исписанными листами.
— Ну, все-таки… — неуверенно возразил Варгин, комкая часть листов и бросая их в корзину. — Он мог заметить хотя бы бронепаровоз, который сооружают слесари и машинисты в подарок фронту.
— А где теперь не сооружают бронепаровозов и даже целых бронепоездов? — спросил Булавин, взяв у Варгина фотографии двух последних писем Гаевого и внимательно их рассматривая. — Почти все железнодорожные депо и мастерские Советского Союза делают такие же подарки фронту, так что явление это обычное.
— Вам, конечно, докладывал лейтенант Ерохин, что Гаевой особенно долго стоял возле бронепаровоза и даже интересовался сроком его готовности? — спросил Варгин, с тревогой думавший о том, как бы не было беды, если майор решится отправить и это письмо Гаевого, не дождавшись его расшифровки. — Не станет же такой осторожный разведчик без крайней надобности наводить подобные справки?
— Я знаю и об этом, — спокойно ответил Булавин, — Известно мне также, что Гаевой расспрашивал мастера депо, кто будет назначен машинистом на бронепаровоз.