Покореженное эхо

— Вот, Веня, познакомься. Инга, моя ненаглядная пассия. А это наш великий мистификатор — Вениамин Борисович Гортинский.

Ольга потеряла дар речи. Ухажер на какое-то время исчез. Она знала его манеру. Как только на какой-нибудь светской вечеринке ему надо поговорить с женщиной, он знакомил Ольгу со своим знакомым, а сам испарялся на неопределенное время.

Ольга смотрела на писателя восторженным взглядом. Он привык к этому и не уносился к облакам от самодовольства. Впрочем, девушка ему понравилась. Такая не может не нравиться. Карие огромные глазищи, чувственный рот, густые темно-каштановые волосы ниже плеч.

— И сколько раз за вечер он вас навешивает кому-нибудь на рукав? — с иронической улыбкой спросил мэтр криминальной беллетристики.

— На вашем рукаве готова висеть весь вечер, всю ночь, утро, день и далее, пока не надоем.

— Аж мурашки по коже! У вас здорово получается. Очень убедительно.

— Мои откровения продлятся до его возвращения, а потом нас разлучат. — Есть какие-нибудь идеи? — спросил он, не сводя с нее глаз.

— Он здесь никого не найдет, потому что мы сейчас с вами уйдем. Куда, решите сами или пошлите меня к чертовой матери, чтобы я встала на свое место и не раскатывала губы.

— Вы женщина моей группы крови. Идемте.

Они спустились по лестнице в фойе, вышли на улицу, сели в его машину и уехали.

Друг красавицы Инги вернулся на то самое место через десять минут, но никого не застал. Гортинский со своей спутницей уже заходил в ресторан «Пекин» и просил метрдотеля найти столик на двоих.

Они быстро и легко нашли общий язык, понимая друг друга. Правда, Ольга не призналась в том, что добрую половину его книг уже прочитала. Она делала ставку на любовь с первого взгляда.

Избалованный вниманием писатель в басни про любовь не верил. Красотке лет тридцать, она в полном соку, может с митрополита сбросить рясу, и тот забудет о кресте и монашестве, так что не ему пудрить ей мозги. Ему уже сорок восемь, а ей? Разница в возрасте — фактор немаловажный. Ни о чем серьезном и думать нечего, но ее порыв он обязан оценить, как положено.

Мечтать не возбраняется, увлекаться не рекомендуется. Гортинский приучил себя приобретать лишь те вещи, которые невозможно потерять. Потери — это страдания, а он себя берег. Можно и в омут броситься, но если у тебя есть страховочный пояс. Фантаст и мистификатор имел очень земные привычки, знал свои возможности.

Это ему принадлежал афоризм: «Я не против экспромтов, но если они хорошо отрепетированы!»

Ольга, которая везде и всегда представлялась Ингой, в этот вечер не строила планов. Гортинский интересовал ее как личность. Да, он красивый, солидный мужик, и она готова отдаться ему прямо на полу в ресторане, но сейчас она видела перед собой родственную душу, своего кумира, по идеям и сюжетам которого жила. Специалист по стервам, женоненавистник, он, казалось, видел ее насквозь, и ей при этом ни хотелось защищаться и прятаться. Пусть видит то, что еще не одному мужчине не удавалось увидеть. То, что находится глубже, под нагим телом, под кожей. Он понял ее с полуслова и дал исчерпывающую оценку: «Вы женщина моей группы крови!»

Каждый из них видел в другом то, что хотел видеть. Они ничего не навязывали друг другу, ни чувств, ни мыслей, ни мнений, ни желаний. Что их объединяло, понять трудно, но это не могло стать долговечной и прочной связью.

Они не строили замков на песке. Просто в тот вечер она поехала к нему и жила с ним уже три недели.

Сейчас Ольга лежала в его постели и смотрела в потолок. За это время она прочла все его книги, кроме той, что лежала рядом. Точнее сказать, лежала не книга, а рукопись, отпечатанная на компьютере и еще нигде не изданная.

Ольга достала последнюю страницу. На ней стояла дата четырехгодичной давности. В душу закрались странные сомнения. За последний год в свет не вышло ни одной книги Гортинского. Он не сидел и не работал за столом, а каждое утро ходил на службу, возвращаясь к семи вечера. К этому времени она готовила ужин.

Ольга, как акула, никогда не пожирала жертв сразу, она описывала круги, потом стукалась о жертву носом, пробуя ее на жесткость, и только потом наносила смертельный укус.

О каждом из своих любовников она узнавала больше, чем они сами о себе знали, чтобы быть готовой к отражению любой упреждающей атаки. Такой метод себя оправдывал и стал главным ее козырем.

Гортинского она не намечала в свои жертвы, здесь другой случай. Звезда писателя катилась к закату, он не был богат, но очень тонок и умен. Она испытывала к нему глубокое уважение и даже благоговение. Конечно, с таким противником было бы интересно столкнуться лбами ради проверки собственного "я", так ли оно сильно, как ей казалось. Но об этом Ольга не думала. Ей хотелось пожить немного духовной жизнью, забыв о коварстве и интригах, устроить небольшую отдушину, открыть окно и проветрить сердце от смога и золотой пыли. И тем не менее она не могла отступать от своих привычек и хотела знать о своем партнере все. Не тут-то было. Гортинский красноречив только в книгах, а в жизни к нему не подберешься. Рак-отшельник в раковине. И он, что очень странно, не лез ей в душу. Даже не спросил настоящего имени, понимая, что Инга — лишь светский псевдоним. Его не интересовало, кто она и чем занимается.

Ольга пришла к выводу, что Веня не хочет разочаровываться. Он уже создал в своем богатом воображении ее образ, такой, каким он хотел его видеть и довольствовался этим.

Но девушка не могла мириться с положением мечтательницы. Ей все надо попробовать на ощупь. Копнуть глубже, узнать больше. Таков ли он, каким она себе его представляла до знакомства?

Найденное в кармане пиджака удостоверение ее даже расстроило. Гортинский работал в издательстве редактором приключенческой литературы. Ну сколько может зарабатывать редактор? Он тратит драгоценное время впустую, а мог бы написать уже пару книг. Вот она, жизнь великих и неповторимых. Сегодня ты звезда, а завтра — скомканная фольга от съеденной конфетки.

Все можно понять. Мир слишком быстро меняется, писатели не успевают угнаться за событиями и вкусами читателей. Но она успела прочесть все его книги, и перед ней лежала рукопись лучшей, написанной четыре года назад. Почему он не издает ее? Забыл? Нет, так не бывает. Каждый помнит свое творение. Это же не заводская штамповка, а труд, вымысел, сюжет, история, созданная мыслью.

Конечно, он помнил о рукописи. Но почему?

Ольга догадывалась, где надо искать ответ на свой вопрос. Рукопись, которую она читала, не валялась в ящике стола, а была хорошо спрятана. Ей ли с ее опытом не знать, где мужчины прячут свои секреты от посторонних глаз. Среди трех десятков коробок с обувью, уложенных на антресолях, одна была заполнена не модными ботинками, а папкой, в которой она нашла рукопись с видеокассетой и каким-то журналом. Ольгу заинтересовала только папка с наклейкой «Вениамин Гортинский. „В омут с головой“. Криминальный роман».

Девушка загорелась, как бенгальский огонек, залезла на постель и принялась глотать страницу за страницей, утоляя голод любопытства.

Не изданный роман отличался от остальных тем, что его сюжет казался слишком правдоподобным, в нем не было того полета фантазии, которым автор так увлекал читателей-романтиков.

Идея сама по себе бредовая, разумеется. Русские интеллигенты ограбили музей в Швеции. С другой стороны, а почему бы и нет? Гортинский убедительно разложил все по полочкам.

Ольге захотелось побыстрее дочитать роман до конца, но она встала, достала с антресолей ту же коробку, из которой вытащила рукопись.

Журнал «Профиль» лежал сверху. Номер девятилетней давности. Девушка внимательно пролистала его и наткнулась на крупную цветную фотографию в рубрике «Бомонд».

Надпись под снимком гласила: «Король детектива Вениамин Гортинский встречает Новый год среди друзей. Женщинам вход запрещен».

На снимке — восемь элегантных джентльменов в смокингах с бокалами шампанского в руках. Одно место пустовало. Девятый куда-то вышел.