Покореженное эхо

Он не углублялся в личность, а дорисовывал то, что не замечал или не понимал. А с таким подходом можно обмануться и иметь серьезные непоправимые последствия. Увидел человека, поговорил с ним, остальное дорисовал, и образ готов. Так хорошо подходить к друзьям, когда не хочешь замечать плохие стороны их характеров. Но партнер по бизнесу должен быть тебе понятен со всех сторон, и относиться к нему надо соответственно его возможностям, а не планам и амбициям.

Вся надежда на чутье. Но очень трудно отделаться от шаблонов. Гортинский уже поймал себя на мысли, что образ Шверника ему понятен. Но лишь для создания романа, а не для посадки в лодку, которую выкинет в открытое море без весел. В дверь постучали.

— Войдите.

И Шверник вошел. В руках он держал букет цветов, чем немного удивил хозяина номера.

— Рад видеть вас на своей родине, Вениамин Борисович.

— Не думал, что мне у вас очень понравится. А по какому поводу цветы?

— Как же. Пока вы отдыхаете за границей, в Москве вышла ваша новая книга.

— Кто вам об этом сказал?

Шверник улыбнулся, проходя в номер и ставя букет в вазу.

— А для чего существует Интернет? Сегодня нет проблем с допуском практически к любой информации.

— Вы правы. Но у меня нет с собой компьютера.

— Рад, что первым принес вам благостную весть.

— Тут нет ничего удивительного. Мои книги выходят с определенным интервалом. Об этом знаю я, а главное — читатели. С какого-то момента мои поклонники начинают шарить глазами по прилавкам в поисках знакомого логотипа с моим именем. В этом есть свой смысл.

— Сожалею, но я плохо разбираюсь в этой сфере.

— Зато хорошо знаете изобразительное искусство.

— Конечно. Это моя профессия. Моя карьера в музее начиналась с руководителя реставрационной мастерской. И, как вы сами догадываетесь, я имею очень большие связи в этом направлении.

— Вы реставрировали «левые» картины?

— Как понимать «левые»?

— Краденые, хранящиеся у подпольных собирателей.

— Приходилось. Только схема была другой. Теневые коллекционеры никогда себя не проявляют. За них все делают посредники. Если коллекционер имеет претензии к полотну, которое желает купить, то он возвращает их продавцу и говорит: «Приведите картину в надлежащий вид и после этого вы получите заявленную цену». Разумеется, они сами рекомендуют реставраторов. Для каждого художника есть свой круг реставраторов, которые уже работали именно с этим живописцем и знают его стиль работы, колорит, мазок и прочие детали. Мы на виду, о нас знают, а покупатель всегда в тени. Кто платит, тот и музыку заказывает. Кажется, так вы любите писать в своих книгах.

— Вы слишком увлеклись моим творчеством.

— Мне очень интересно следить за ходом ваших мыслей, построением сюжета, выводами и принятием решений.

— По этой причине вы решили предложить мне ограбление национальной галереи. Кто же станет жертвой? Тициан, Эль Греко или Ван Гог?

— Не торопите события, Вениамин Борисович. Я хотел бы услышать ваше мнение насчет этой идеи.

— Я в Стокгольме. Разве этого не достаточно?

— Может, ваш визит заставил вас пересмотреть свои намерения?

— В Америку с той же целью я точно не поехал бы. А здесь мне понравилось.

На начальном этапе я говорю вам «да». Ваш ход. Теперь все зависит от условий, которые вы предложите. Если вы вычитали их в моих книгах, то они неприемлемы, если вы подойдете к делу с ответственностью, мы договоримся.

— План изъятия картин из музея у меня есть. Он хорошо продуман, рассчитан и безопасен. Главным условием остается команда из шести человек.

Беспрепятственный уход из галереи вам будет обеспечен. Картины останутся у вас.

Вы сможете их надежно спрятать. В этом пункте работы я не участвую. Ровно через десять лет вы мне возвращаете картины за оговоренное нами вознаграждение.

Страховкой для вас будет моя расписка о том, что я являюсь полноценным членом банды. Кажется, если я не ошибаюсь, это называется «наводчик».

— Красиво излагаете, Герман. Какую же страховку вы потребуете для себя? Только не говорите мне, что вы нам доверяете.

— Тут все очень просто. Пропажа картин будет обнаружена к утру. Границы тут же перекроют, и вы при всем своем желании не вывезете картины из страны.

Второе. Вы не сможете самостоятельно реализовать уникальные произведения искусства по достойной цене. Да и никто не рискнет покупать такой товар «горячим». Во всяком случае, в ближайшие три года. Третье. Вы обеспеченные люди и не нуждаетесь в деньгах. Романтическое приключение — вопрос другой. Я уверен в вашей порядочности. И, наконец, вы мне тоже дадите расписку. Мы свяжем друг друга по рукам и ногам. — Резонно. Расписку вам дам только я один. Один за всех. Из шести человек моей команды вы будете знать только о четырех. Вам придется прислать им приглашения. Причем не из Швеции, а из разных стран.

Одному из Финляндии, другому из Франции, и далее по списку. Эти ребята не имеют Шенгенской визы. В Швецию они приедут на экскурсию из разных стран и окажутся здесь в час «икс». Следующее условие. Вам придется в течение двух суток найти для меня триста пятьдесят тысяч долларов в качестве аванса. Переведите их в ваши кроны, если хотите. Я должен купить участок земли и обустроить в нем хранилище. Мне нужен подробный план действий на момент ограбления. Я должен подготовить своих людей и, возможно, откорректировать детали. На подготовку мне понадобится три-четыре месяца. Операцию мы проведем весной. Апрель или май. Ваш ход.

Швернику понадобилось три минуты на раздумывание, в течение которых он расхаживал по номеру и пыхтел трубкой, оставляя за собой паровозный шлейф дыма.

— В общем я с вами согласен. Два пункта требуют корректировки. Что касается аванса. Деньги вы получите. Но я их у вас вычту при расплате за картины.

— Из процентов, которые набегут за десять лет хранения.

— Согласен. Вторая поправка касается плана. Я выложу вам его после того, как мы обменяемся расписками. Тогда этот шаг будет обоснован. Операцию наметим на конец апреля, когда в Стокгольме начнется чемпионат мира по хоккею. Это тоже своего рода страховка.

— Хорошо, Герман. Жду вас завтра с деньгами и планом. Вам лучше знать, как мне расплатиться за землю в Швеции. Может быть, чеком или…

— Я подумаю. Идеально иметь счет в банке, но вряд ли разумно открывать счет на ваше имя. У нас очень строгие законы. Не стоит привлекать к себе внимание.

— Всецело полагаюсь на вас.

— Завтра вечером я буду у вас. Рад, что мы поняли друг друга.

— А вы сомневались? Не думаю. План созрел у вас не вчера. И мою кандидатуру вы выбрали не из журнала «Профиль». Уверен, что и в Альпах на лыжном курорте вы оказались не случайно. В Швеции такие курорты дешевле и лучше. Но я не хочу вдаваться в детали. Важно, что мы нашли друг друга и поняли.

Шверник откланялся и ушел. Гортинский тут же сел на телефон и разыскал Марту. Она очень обрадовалась его звонку и обещала прийти вечером.

И опять ужин при свечах с шампанским. Шведки, в отличие от русских женщин, не любят рассказывать о себе, привирать или плакаться в жилетку. Личная жизнь человека защищена панцирем, и никто, что называется, не лезет друг другу в душу. Пока люди устраивают друг друга, они находятся вместе, как только взаимный интерес пропадает, они расходятся.

Вениамин Борисович был человеком необычным, индивидуальностью, а когда старался кому-то понравиться, то превращался в само обаяние.

О деле он заговорил в постели после первых утех, когда, закутанный в простыню, вышел из ванной и с двумя бокалами искристого напитка прилег рядом.

Он чувствовал, что нравится Марте, но понимал, что только русские женщины готовы кидаться в омут за мужиком и идти за ним в Сибирь. В данном случае требовался деловой взаимовыгодный контракт, требующий партнерства в большей степени, чем чувства.

— Я хочу купить дом за городом и сделать несколько пристроек. К сожалению, я через несколько дней уеду в Россию и смогу приезжать в Швецию раз в год, не чаще. Ты при желании могла бы жить там или просто следить за домом. Такая покупка по нашим с тобой подсчетам обойдется в двести пятьдесят тысяч долларов.