Страница 61 из 107
Что сделано — то сделано. И бессмысленно сейчас рвать на себе волосы... тем более, что подобное самобичевание не поможет мне защитить Майкла и не дать Никодимусу заполучить в свои руки одну из самых могущественных священных реликвий в мире.
Потом у меня будет ещё куча времени, чтобы всласть помучить себя... если, конечно, я проживу достаточно долго, чтобы сделать это.
Сосредоточься на текущей задаче, Гарри. Разберёшься со всем остальным, когда у тебя появится время.
Да, конечно. Но не тот ли это тип мышления, из-за которого я в первую очередь угодил в этот бардак?
Я пытался научиться продумывать игру на несколько ходов дальше, чем раньше. Поэтому и пытался держать Кэррин в неведении о том, что задумал для Никодимуса и компании. Но, блин, как же тяжело было играть в эту игру.
Мрачные мысли. Я отвлёкся от них при звуке шагов по ступенькам. Я посмотрел наверх.
Наверху лестницы стояли две фигуры: огромная собака и маленькая девочка.
Пёс был серый, мохнатый и размером с мамонтообразного быка из «Звёздных войн». Объёмистая меховая грива на его голове и плечах делала его похожим на льва, его тёмные глаза ярко блестели, а слегка загнутый хвост вилял так яростно, что казалось, он вот-вот свалится на бок. Увидев меня, Мыш счастливо фыркнул, его передние лапы оторвались от пола, но потом он посмотрел на стоящую рядом девочку и заставил себя осторожно застыть.
Руки маленькой девочки были зарыты в густой мех гривы Мыша, словно она отказывалась признать, что не может просто обнять его руками за шею и унести с собой, как плюшевого мишку. Она была одета в старую футболку Молли с надписью «Фестиваль кровавых фильмов ужасов СПЛЭТТЕРКОН!» на груди. Подол футболки висел ниже колен, а рукава были на полпути к её запястьям. У неё были огромные карие глаза размером с мячик для софтбола, а прямые тёмные волосы спускались вниз к маленьким плечам.
У нее было слегка вытянутое лицо. Я видел себя в разрезе её глаз, в форме подбородка. Но полные губы и элегантный нос ей достались от матери.
Мэгги.
Моя дочь.
Моё сердце вдруг замерло, а потом в ужасе рвануло во весь опор.
Что мне делать? Что сказать? То есть я знал, что у меня есть ребёнок и всё такое, но... сейчас она смотрела на меня. И была такой настоящей.
Несколько долгих секунд она серьёзно рассматривала меня с высоты лестницы, а потом произнесла:
— Ты — Гарри Дрезден?
У неё не хватало одного верхнего бокового зуба. И это было совершенно очаровательно.
— Э-э... — ответил я. — Ага, это я.
— Ты такой большой.
— Неужели?
Она серьёзно кивнула:
— Больше, чем мистер Карпентер.
Я хмыкнул.
— А как ты догадалась, что это я?
— Молли показала мне твою фотографию, — ответила Мэгги и пошевелила плечами, словно пытаясь прижать Мыша к груди как любимую куклу. — Это мой пёс Мыш.
Мыш яростно завилял хвостом, при этом старательно пытаясь не свалить Мэгги на пол.
— Я знаю, — сказал я. — Это я подарил его тебе.
Мэгги кивнула.
— Так и Молли мне сказала, — кивнула Молли. — Она сказала, что ты подарил его мне, потому что любишь.
— Да, — произнёс я и понял, что это действительно правда. — Это правда.
Она наморщила нос, словно запахло чем-то неприятным.
— Ты сердишься на меня?
От удивления я несколько раз моргнул.
— Что? Нет, нет, конечно нет. Почему я должен на тебя сердиться?
Она пожала плечами и опустила глаза на гриву Мыша.
— Потому что тебя никогда здесь нет. Никогда.
Оу.
Зимняя мантия довольно хороша, но с некоторыми видами боли она не могла справиться.
— Ну, у меня очень трудная работа, — ответил я после небольшой паузы. — Ты знаешь, чем я занимаюсь?
— Ты сражаешься с монстрами, — сказала Мэгги. — Молли мне рассказывала. Типа Дракулы и остальных.
Молли заменяла меня, пока меня не было? Это... было очень похоже на то, что делала Мэб, когда я был недоступен — приказывала другим исполнять некоторые обязанности её вассала, пока он отсутствует, или исполняла их сама.
Может, Молли пошла по её стопам? Или, может, она просто оставалась Молли и от всего сердца была ласкова с ребёнком? Или, может, всё было сложнее, чем простое «или-или».
— Ага, — сказал я. — Типа Дракулы и остальных. Это очень опасно, и работы много.
— Мистер Карепентер работает за двоих. Так миссис Карпентер говорит.
— Она, наверное, права.
— Но он приходит домой каждый вечер. А ты никогда... — Она прижалась ещё ближе к Мышу, словно её поразила какая-то мысль. — Ты собираешься меня забрать?
— Э-э, — сказал я и заморгал. Всё происходило слишком быстро. — Я... э-э... А ты бы хотела?
Она пожала плечами и зарылась глазами в гриву Мыша.
— Я не знаю. Здесь все мои игрушки. И роликовые коньки.
— Что правда, то правда, — сказал я. — Ну, в любом случае, не сегодня.
Она облегчённо вздохнула.
— Хорошо. Молли говорит, ты очень хороший.
— Я стараюсь.
— Мыш, он хороший?
Мыш, продолжая яростно вилять хвостом, коротко гавкнул.
— Мыш умный, — кивнула она. — Прямо как суперпёс. Мы читаем «Джеймс и гигантский персик».
Я моргнул. Она имела в виду, что читала книгу собаке, или что сам Мыш тоже читал книгу вместе с ней? В смысле, я конечно знал, что он не глупее большинства людей, но мне и в голову никогда не приходило, что он может научиться таким абстрактным вещам как чтение. Эта мысль выглядела очень странной.
С другой стороны, он же ходил с ней в школу. Дьявол, я ведь едва получил аттестат. Если пёс будет с Мэгги достаточно близко и достаточно долго, то может стать образованнее меня. Тогда и поговорить с ним будет не о чем.
— Не рассказывай никому про Мыша, хорошо? — внезапно заволновалась Мэгги. — Это секрет.
— Не буду, — пообещал я
— Хорошо. Хочешь посмотреть мою комнату?
— С удовольствием.
Я поднялся по лестнице. Мэгги отняла одну руку от собачьей гривы, чтобы взяться за мой указательный палец, и повела меня по коридору.
Когда-то очень давно комната Мэгги была швейной комнатой Черити. Они освободили её и заново отделали в фиолетовых, розовых и светло-зелёных тонах. В комнате стояли крохотный детский стол со стулом и несколько ящиков с игрушками. Все игрушки были аккуратно убраны внутрь. На столе лежали несколько учебников. Дверь стенного шкафа была приоткрыта, демонстрируя пол, покрытый одеждой, не поместившейся в маленькую корзину для грязного белья. К стене прилегала кровать на возвышении, из тех, у которых внизу ещё один уровень. Но вместо нижнего уровня на полу под ней лежал большой матрас-футон. Постеры с ярко раскрашенными мультипликационными пони украшали стены и потолок над кроватью.
Как только мы зашли в комнату, Мыш наконец-то издал несколько повизгиваний и подошёл ко мне, усмехаясь во всю свою большую собачью пасть. Я провёл несколько минут, потирая ему уши, почёсывая под подбородком, говоря ему, насколько он хороший пес, и как сильно я по нему соскучился, и как хорошо он справлялся со своими обязанностями. Мыш извивался всем телом и подарил моим рукам несколько слюнявых поцелуев, как и положено совершенно счастливой собаке, а вовсе не таинственному, сверхсильному созданию-хранителю из Тибета.
Мэгги взобралась по маленькой лестнице на свою кровать, чтобы видеть этот обмен чувствами поближе. Через минуту Мыш прильнул ко мне так крепко, что едва не уронил, а потом счастливо развалился на своём матрасе под кроватью девочки.
— У меня под кроватью есть монстр, и это Мыш, — гордо сказала она. — Там был ещё один, но Мыш его уничтожил.
Я заломил одну бровь. В смысле, будь это любой другой ребенок, я бы решил, что она притворяется или играет. С другой стороны... Поймите, она всё-таки Дрезден. Возможно, она излагает только факты и ничего, кроме фактов.
— Он самый поразительный пёс на свете, — сказал я.
— Я знаю, — Мэгги была согласна по всем статьям. Она задумчиво прикусила губу жестом, так напомнившем мне о Сьюзен, что в груди кольнуло, и добавила: — Ты не хочешь... уложить меня?