Погашено кровью

Пистолет подполковник сунул за пояс брюк и выскочил из квартиры.

Через минуту он находился возле почтового ящика, из которого доносились слабые сигналы, словно где-то сидела мышь с придавленным хвостом.

Ключи остались в плаще. Ефимов рванул дверцу и сломал замок.

— Чертова трубка! — совладав с техникой, подполковник завопил: — Ну ты где, гаденыш! Говори!

— Выйди на улицу и отправляйся к кинотеатру. Когда дойдешь до места, я перезвоню.

Дверь подъезда едва не сорвалась с петель, и разъяренный Ефимов выскочил на двор, будто тигр вырвался из клетки на волю. Отборный мат, бешеный глаз и обгрызенная «беломорина» в зубах. Прохожие шарахались в стороны, женщины смотрели вслед. Солидный человек, а так себя ведет!

Вновь раздался звонок, и опять инструкции. Ефимов гулял по району больше получаса. И опять звонок.

— Слушай меня, крестный. Я тебя отлично вижу. За тобой ходит хвост. И не один. Слушай внимательно. Прямо перед тобой стоит высотка из белого кирпича. Выходи на аллею и направляйся к ней, но в подъезд не заходи. Обойди дом вокруг и после этого быстро постучи в дверь. Скажешь консьержке, что ты бригадир Гриша. Она тебя пропустит. Поднимайся на крышу. Здесь нам никто не помешает. Крутись волчком, мент. Крутись!

Сычев знал, что Ефимов начнет пороть горячку. Послание в министерство из прокуратуры не останется незамеченным. Боровский предупредит своего подельника. Вряд ли генерал доверял Ефимову на все сто. Он опасен, и он много знает. Сычев решил, что главные события произойдут ночью либо рано утром.

Эту ночь Сычев и Горелов не спали. Они дежурили возле дома Ефимова в машине, выделенной им прокуратурой. Ночь прошла спокойно, а в девятом часу из подъезда выскочил сумасшедший подполковник, изрыгающий площадную брань. Он шел быстро, расталкивая редких прохожих, будто где-то рядом находилась его цель. И нетрудно было догадаться, что он намерен сделать со своей жертвой. После того как он прошел мимо своей машины, стало понятно, что транспорт ему не понадобится.

— Вперед, Палыч. За ним. И ни на шаг не отставать.

Сычев и Горелов вышли из автомобиля и двинулись следом. Ефимов не оборачивался. Он шел уверенно, вызывающе. Или это бесшабашная самонадеянность, или глупость, граничащая с вызовом, брошенным всему миру.

Он то и дело с кем-то переговаривался по телефону, но больше слушал, чем говорил.

После долгой, бессмысленной прогулки Ефимов направился к высотке, но в дом входить не стал, а свернул на тропинку влево, затем вправо и скрылся за углом.

Сычев с напарником бросились следом. За домом начинался лесопарк.

Ефимов исчез.

— Ушел, сукин сын! — ударив кулаком по ладони, воскликнул Сычев.

— Куда? Его кто-то ведет, Алексей Денисыч. Ефимов нас не видел. Его предупредили. Это не мы, а за нами следят.

— Значит, он кружит. Обойдем дом с двух сторон.

Тетя Шура увидела через стекло мужика без шапки. Седой, представительный, но точно Сережка подметил: шебутной какой-то. Она открыла дверь и спросила:

— Ты, что ли, Григорий?

— Он самый. Бригадир!

— Иди. Сергей тебя заждался. Заставляете парня мерзнуть.

— Не сахарный, не растает! Ишь, зажрался. Крышу арендовал в правительственном доме. Не страна, а черт знает что!

Он продолжал бубнить, пока за ним не захлопнулась дверь лифта.

Белый видел, как Сычев и какой-то паренек крутятся, будто щенки, гоняющиеся за собственным хвостом. Затем их кругозор расширился, и они превратились в спутников белой башни, где жили слуги народа.

«Хороший старик, — подумал Белый. — Но что ему до нас? Мы уж сами решим свои проблемы!»

Белый встал с подветренной стороны и ждал. Чердачная дверь резко распахнулась, и на плоской гудроновой поляне появился Ефимов.

— Я здесь, тюремная крыса! Выходи.

Наконец он его увидел. Их разделяло больше десяти метров. Ефимов скинул куртку и расстегнул китель. Из-за пояса торчал «Макаров».

Белый стоял неподвижно. В правой руке он держал черную стальную трубку, в левой спортивную сумку. Ефимов напрягся. На какую-то долю секунды ему вдруг стало страшно, будто со стороны противника повеяло смертью.

Несколько мгновений они меряли друг друга взглядом. Ефимов видел черный предмет в руке Белого, но не мог понять, что это. Однако ничего хорошего он не ждал. Его сюда вызвали не для примирения.

— Где деньги? — крикнул Ефимов.

Белый сделал несколько шагов вперед и бросил расстегнутую сумку на землю. Сумка несколько раз перевернулась и повалилась набок. Груда пачек со стодолларовыми купюрами вывалилась на мокрое черное покрытие.

Если бы Ефимов не видел этой картины, все могло иметь другой конец. Но на крыше валялось огромное состояние, способное перевернуть любой маленький ограниченный мирок отдельного человечка со всеми его прихотями и желаниями.

Белый отошел на исходную позицию. Ефимов не был уверен, что попадет в мишень. У него тряслись руки и кружилась голова. Он ни о чем не мог думать. Он видел деньги и знал, что кто-то хочет помешать ему взять их. Ветер дул ему в лицо, развевая седую шевелюру. Он прирос к земле и ждал, словно кто-то должен был дать команду, но, кроме завывающего ветра, он ничего не слышал. Заморосил мелкий колючий дождь.

— Уйди с дороги, каторжная крыса! — завопил Ефимов. Но никто не преграждал ему пути. Сумка с деньгами лежала по центру. Его выкрик остался без внимания.

— Ты скоро умрешь! Как только возьмешь деньги, ты сдохнешь!

Белый говорил тихо, но ветер донес его слова до Ефимова.

— А это мы увидим!

Подполковник сделал шаг вперед, затем второй, третий. Пауза.

— Я их возьму, зек. Они мои. Это твоя расплата за жизнь, которую я тебе оставил.

Четвертый шаг, пятый. Нервы не выдержали, и он выхватил пистолет.

Он видел, как к губам противника прильнула какая-то трубка и в воздухе что-то сверкнуло. Игла пролетела со скоростью пули и вонзилась подполковнику в узел галстука. И вновь Ефимова выручил его мундир, который прикрывал его гнилое нутро от посягательств со стороны закона, людей, справедливости, чести и совести. Один сантиметр в любую сторону, и игла принесла бы на своем ядовитом конце неизбежную смерть. В ответ грянул выстрел. Промах. Стая ворон сорвалась с деревьев и с дающим карканьем взмыла в небо.

Сычев и Горелов подняли головы вверх.

— Крыша! — крикнул лейтенант. — Ну конечно. Откуда еще за нами можно наблюдать? Черт!

— Вперед, Палыч!

Белый стоял, опустив руки. Дуэль была проиграна, и он ждал. Он никого ни в чем не обвинял, он ни о чем не жалел. Так и должно быть, так распорядилась судьба. Если не рак крови, то пуля. Он готов к смерти. Он ждал ее.

Ефимов вытянул руку и прищурил левый глаз. Выстрел. Пуля ударила Белого в грудь. Его отбросило назад, и он упал на мокрый гудрон. Сильный жар разлился по всему телу Он не чувствовал боли, он терял силы. Перед глазами плыли черно-серые облака и выписывали кренделя огромные птицы. Он закрыл глаза и увидел розовый свет. Где-то вдали возникло лицо матери, улыбка Рыжей, хмурый взгляд Чижа. Видения застилал молочно-белый туман, который с каждой секундой становился гуще и тяжелее…

Ефимов отбросил пистолет и подбежал к сумке. Деньги! Там были деньги! Он знал, что этот зек блефовать не будет. Все же есть справедливость на земле, Ефимов всегда верил в свою звезду.

Он собрал раскиданные пачки, запихнул в сумку и, обняв ее как запеленутое дитя, направился к выходу.

Никто не знает, где грань между жизнью и смертью. Кто знает, что такое смерть? Падая в бесконечную пропасть небытия, Белый услышал голос матери.

Он слышал его отчетливо, громко, будто она стояла возле него. Он не понимал слов. Что это? Зов смерти? В какую-то секунду в нем что-то надломилось. Судьба на мгновение вернула ему силы. Он почувствовал прилив свежей крови, мышцы напряглись, и он встал на ноги. Он не мог управлять собой и вряд ли понимал, что делает. Сергей побежал. Скорость нарастала, бег казался легким, будто он должен взлететь…