Страница 87 из 103
Михаил прочитал и те документы, которые ему оставил Николай Григорьевич. Картина стала полной. Над каждым документом он подолгу размышлял, перечитывал его по нескольку раз и снова думал, думал, думал. В голове все время возникали какие-то исторические и житейские аналогии. Ассоциации и домыслы мешали объективному восприятию информации. Приходилось останавливаться и перечитывать все заново. Когда он закончил изучение документов, почувствовал, что его мозг до предела перегружен новыми и страшными грядущими событиями, той информацией, которая с каждым днем становилась свершившимся фактом.
«Если вернуться в свое время и опубликовать все, что я узнал сам и из этих записок, меня вполне могут назвать Новым Нострадамусом», – Михаил грустно улыбнулся.
В такие экстремальные моменты всегда что-то происходит. Так случилось и на этот раз. Его осенило. Документы, которые ему оставил Николай Григорьевич, в сравнении с документами отца Михаила Петрова никакой информационной ценности не представляли. А это значит, что Михаила «брали на живца». Бедный Николай Григорьевич, он, вероятно, тоже это понял, но уже было поздно. К сожалению, «живец» – это не жилец, это приманка, приговоренный, это человек, обреченный на смерть.
Был уже четверг, а Михаил даже не мог вспомнить, что делал все эти дни. Когда ел, когда мылся, когда спал. Нервное и умственное возбуждение долго не давало ему уснуть. Неожиданно на него напало чувство жуткого голода. Он открыл холодильник и обнаружил его полным нетронутых съестных припасов. Черствый хлеб, кефир и колбаса быстро насытили его желудок. Михаил лег в постель и моментально уснул.
И на этот раз, как это уже бывало, его словно толкнули в плечо. Он проснулся, встал, оделся и подошел к окну на кухне. Михаилу ужасно хотелось спать, но он машинально выполнял чьи-то команды. Его мозг постепенно начал просыпаться и вступать в борьбу за свои автономные права. Выиграв нелегкую битву с неизвестным противником, он заставил Михаила хорошенько потрясти головой и ответить на вопрос, что здесь позабыл в такую рань незваный гость. Часы показывали четыре утра.
И только с появлением двух человек, которые остановились у «шевроле», Михаил понял, почему проснулся так рано и что делает у окна. Он стал внимательно наблюдать за людьми, индифферентно стоящими у Валиной машины. Один из них был в перчатках, а другой держал в руках какой-то прибор с короткой антенной.
Неожиданно машина издала короткий пронзительный сигнал. Человек в перчатках, оглядевшись по сторонам, быстро открыл дверь автомобиля и исчез в кабине. Его напарник, не выпуская прибора и не убирая его, повернулся в сторону Михаила и стал быстро удаляться от машины к дому.
Раздумывать было некогда. Михаил раскрыл окно и громко произнес:
– С добрым утром, любезный.
И тут он понял, что сделал непростительную глупость. Какое ему дело до чужой машины? У Ессентукова денег куча. Ну угонят «шевроле», эко горе, купит дочке новую машину. И все же он крикнул. А как он мог поступить иначе, если на его глазах совершалось преступление?
Михаил по-настоящему испугался и тут же захлопнул окно. Свет на кухне он не включал и теперь стал наблюдать за происходящим из-за занавески.
От неожиданности мужчина вскинул голову верх и выронил свой прибор из рук. От звука упавшего предмета второй человек выскочил из машины. Быстро подобрав с асфальта прибор, оба мужчины бегом обогнули дом и исчезли из виду. Пока они бежали вдоль дома, один из них все время пытался обнаружить то окно, из которого его окликнули. Скорее всего, он его так и не нашел.
«Господи, – подумал Михаил, – кто меня просил, куда я лезу? Не успел выбраться из одной неприятности, а уже отыскал себе другую. Надо об этом обязательно рассказать Лене».
Он наглухо задернул занавеску, надеясь, что они не вспомнят, какое это было окно и на каком этаже. Все произошло слишком быстро и неожиданно, да еще упавший прибор помог. Теперь главное – не высовываться и сидеть тихо. Вероятно, так и начинается черная пятница.
Спустя пару часов, потягивая обжигающий горло кофе, он уже спокойно размышлял о случившемся. «Аналогии, совпадения, неожиданности, поступки. Мир полон ими. Свершается банальное преступление. Значения не имеет, что это – государственный передел или кража чужой собственности. Все видят, слышат, но молчат. И только ему, идиоту-правдолюбцу, до всего есть дело. Ладно, если сам получишь по голове, что, между прочим, уже произошло, так еще и других подставишь. Угомонись. Молчи, привыкай. Делай так, как поступают другие: не обращай ни на что внимания и береги свое здоровье».
В десять часов утра Михаил позвонил Лене. Ничего не объясняя, попросил заехать сегодня домой, если это не нарушит ее планов.
Через пару часов он услышал знакомый рев хромированного «парноколесного животного», и вот уже его наездница с ужасно взволнованным видом влетает в квартиру.
– Михаил, что случилось? Вы напугали меня.
Он вкратце рассказал утреннюю историю. Лена задумалась. У нее вообще была прекрасная привычка – сначала подумать, потом отвечать. Пауза затянулась. Михаил хотел было дополнить комментарии к произошедшим событиям, но тут Лена тихо и взволнованно произнесла:
– Я говорила ей: «Поставь машину на стоянку», а она мне: «У Ессентукова красть не будут». Вот тебе и не будут. Главное, что с ней никак не связаться, она сейчас в Юрмале. И через отца не связаться… С ним, конечно, можно созвониться, но не стоит. Он в больнице после микроинфаркта. Отдельная палата и телефон на тумбочке, но никто его не беспокоит.
– Да, такое известие не пойдет на пользу его здоровью, – непроизвольно вырвалось у Михаила.
Она пристально посмотрела ему в глаза и неожиданно, улыбнувшись, абсолютно спокойным голосом сказала:
– Был один ненормальный, теперь их стало двое… Послушайте, а вообще какое нам дело до чужой машины? Валентина ни о чем не думает, гуляет и развлекается в свое удовольствие, а нас ставит на уши и подвергает прямой опасности. Как вы себе представляете наш героизм? – в ее голосе зазвучали нотки досады. Чувствовалось, что в ней происходит внутренняя борьба. С одной стороны, она действительно не хотела в это ввязываться, а с другой стороны, дело касалось ее подруги, не помочь которой она не могла. Безо всяких условий, просто так, чисто по-человечески. – Ночи не спать и отпугивать воришек? А может быть, дождаться, когда они сядут в машину, догнать их и арестовать? Или, может быть, в милицию сообщить? Где нас просто пошлют подальше. Да и скорее всего через них все это и делается. Сидит где-нибудь криминальный майор-гаишник и руководит всем этим процессом, а тут мы – правдолюбы со своей гражданской позицией. Здрасте.
Михаил был в полном замешательстве. Лена рассуждала намного разумнее его. Что ни слово, то правда. Молчание затянулось. Вероятно, вид у него был как у ребенка, мечтавшего о подвиге, а сделавшего очередную глупость. Наконец Лена сжалилась над Михаилом и уже более спокойно и дружелюбно произнесла:
– Ладно, хотите приключений, будут вам приключения. Только, чур, без вашего участия. Вы у нас «нелегал-конспиратор в подполье». И давайте без комментариев.
Все, она приняла решение.
– Нет-нет, Лена, никакого риска и никаких авантюр. Я уже ничего не хочу. Не хочу сам участвовать и не хочу, чтобы вы в этом принимали участие.
– Да бросьте вы, мне уже эта история самой стала нравиться. Сейчас мы все распишем как по нотам. Чем не случай отомстить ментам? Подождите минутку. Надо из минусов делать плюсы.
– Это моя фраза.
– Ну вот, значит, мы заодно!
Лена подошла к телефону, кому-то позвонила и назначила встречу. Затем она снова вернулась к Михаилу и с азартом проговорила:
– Сейчас я соберу наших, и мы придумаем что-нибудь веселенькое. Поиграем с ребятами в кошки-мышки. И бог с ним, с Ессентуковым, здесь будет более интересная игра.
– Вы в ней тоже собираетесь участвовать?
– Конечно, как же без меня! В этом-то и весь кайф.