Страница 44 из 103
Потом на смену психоаналитику пришел психиатр, он также протестировал Михаила и вдоль, и поперек, используя при этом какие-то приспособления, лекарства и приборы. Шестого июня с больного сняли гипс. Руки были худые, с бело-синими подтеками и буграми в местах переломов. Ребра тоже зажили. Анализы показали, что он обладает отменным здоровьем. Томография головного мозга, как сказал Олег Иванович, ничем особенным и выдающимся его не удивила. «Обычный мозг нормального молодого человека. Словно вас и не били по голове». Он вообще не был любопытным человеком и лишних вопросов не задавал, зато часами слушал рассказы Михаила о людях и событиях конца девятнадцатого века. Однажды среди очередного рассказа Михаил протянул ему листок, на котором была записана его просьба позвонить Лизе и сообщить, где он находится, чтобы она не волновалась. Доктор кивнул головой, аккуратно сложил листок и положил его в карман своего халата. На следующий день он так же безмолвно положил под подушку ответ. К этому времени Михаил уже знал, что за ним следят и прослушивают все разговоры. На листке было написано: «Завтра я улетаю в Германию, всего на пару недель. Люблю и скучаю. Твоя Лиза. К тебе меня не пускают. Я тоже предупреждена».
– Олег Иванович, что вы можете сказать о моем состоянии?
– Я думаю, вы абсолютно здоровы. Ориентировочно на двенадцатое июня намечена ваша выписка. Надо уточнить какой это день недели.
– Значит, я буду совершенно свободен?
– Об этом я ничего сказать не могу. Послезавтра к вам придет ваш куратор. Он все сам расскажет.
– Я вам очень благодарен.
– Если будет душно, можете подышать свежим воздухом. Окно открывается вот так.
Доктор показал, как справиться с мудреными задвижками и засовами, шпингалетами и замками.
– Спасибо, Олег Иванович, днем еще ничего, терпимо, а вот ночью просто нечем дышать.
– Только не простудитесь.
– Я оденусь потеплее.
Поздно вечером Михаил переоделся и открыл окно. Так он просидел до полуночи. Михаил думал только об одном. И его желание осуществилось. В глубине аллеи он увидел до боли знакомый автомобиль марки «иж комби».
Мужчина должен сам и быстро принимать решения, особенно в вопросах любви. Он мигом выскочил из окна, преодолел сто метров пересеченной местности и вскочил в машину, которая нетерпеливо урчала и готова была пулей лететь куда угодно, лишь бы подальше от этого места.
– Как ты узнал, что я буду здесь? Это просто фантастика. Свою машину я отдала отцу, села в эту, и тут меня словно что-то погнало прямо к академии.
– Вот видишь, как здорово. Потом я тебе все объясню. А теперь давай, быстрее поехали отсюда.
На улице Лебедева они остановились и долго целовались. Потом снова заурчал мотор, и уже через пять минут они были в своей расчудесной дворницкой.
Рано утром Лиза доставила Михаила назад, в его палату.
До этого они спорили о том, что ему делать, скрыться или вернуться назад. Михаил снова принял решение. Надо возвращаться.
– Надо испить эту чашу до дна. Если это не яд и не эликсир, то я хотя бы утолю жажду любопытства. В любом случае к твоему возвращению я буду на свободе. У меня всего одна просьба: оставь мне ключи от этой машины и поставь ее на стоянку МРЭО на Мойке. Нет, пожалуй, это вызовет подозрение, лучше пусть ключи от машины будут прямо у сторожей. Да, так будет лучше. Документы на машину положи под коврик переднего сиденья. Предупреди, что до пятнадцатого я ее заберу. И положи туда же все мое богатство – документы, бумаги, деньги. Вот они.
– Это из-за того, что я тебе тогда рассказала?
– Это из-за того, что я тебе рассказал.
– Предложение, конечно, фантастически заманчиво, только я им не верю. Стоит им получить документы – и ни тебя, ни меня не станет.
– Вот и я так думаю. Ну да ладно, пусть все идет своим чередом. Приедешь, мы с тобой еще раз обо всем подумаем. Можно менять ход событий, но не судьбу.
На этом все разговоры закончились.
Остальное время торжествовала любовь.
Весь день Михаил отсыпался в своей прослушиваемой и проглядываемой палате. Забавно, но именно в этот день его никто не беспокоил. Дело не в том, что ему вдруг «стали доверять». Эти люди в принципе никогда и никому не верят. Их интересуют не сентенции, а факты. Скорее всего, это было короткое замыкание в научной логике тех, кто его изучал. А может быть, это просто был подарок Олега Ивановича – единственного нормального и порядочного человека из тех, кто заходил в палату «нетипичного больного». Как знать. Михаил знал точно только одно: Олег Иванович его не тестировал. Он делал свое дело и ставил больного на ноги.
Глава 14. Прежде всего мы обычные люди, со всеми слабостями, страхами и страстями… Чтобы понять это, надо просто создать соответствующие условия
Михаил увидел во сне ту самую бабку со Старо-Невского. До этого она являлась к нему перед самым переездом в Военно-медицинскую академию. Она стояла рядом, прищурив глаза, и кривым пальцем куда-то показывала. Михаил повернул голову к стене и увидел на ней тень от профиля Лизы. Тень извивалась и распадалась на части под напором ураганного ветра. Так продолжалось бесконечно долго. И вдруг старуха исчезла, а вместе с ней пропала и тень. Неприятное, тревожное чувство овладело Михаилом.
Утром пришла Лиза. Михаил уже знал, что эта встреча состоится. Это была очень нежная и трогательная встреча. Лиза держала его забинтованную руку, смотрела в глаза и о чем-то про себя думала.
Лиза почти ни о чем не говорила. Михаил тоже молчал.
Он никак не мог понять, что с ней происходит. Смерть мужа безо всяких сомнений потрясла ее. Она сильно переживала. Как бы там ни было, чисто по-человечески она приняла эту смерть близко к сердцу.
Странное дело, той ночью, когда Михаил сбежал «в самоволку», они ни разу не вспомнили о событиях последних дней. И вдруг эта встреча началась именно с них.
– У меня все еще звучат в голове его слова, «ты разведешься со мной только через мой труп». Прости меня, пожалуйста, я не должна об этом говорить. У меня с психикой что-то не в порядке.
– А давай на Пряжке попросим двухместную палату, – попытался пошутить Михаил, но тут же серьезно продолжил: – Не убивайся, родная, здесь нет твоей вины.
– До этой смерти я была как единое целое, а сейчас во мне сотни противоречий. Я чувствую опасность. Она повсюду…
– Смерть мужа – это большая трагедия.
– Несомненно, но я не за него переживаю, а за тебя. Ты видишь, сколько стоит человеческая жизнь? Раз – и его нет. У меня есть родные и близкие, да и сама я теперь не очень-то уверена, что защищена.
– И все же смерть есть смерть. Я не держу зла на твоего мужа.
Душа Лизы разрывалась на части.
– Он заслужил это, но, Бог свидетель, я тоже не желала ему смерти.
Она помолчала немного, затем со слезами добавила:
– Даже тогда, когда он сделал с тобой такое. Я ненавидела его, но смерти ему не желала.
Михаил сидел, как каменный. Он боялся произнести хоть слово, боялся спугнуть ее желание рассказать о чем-то очень важном, очень значимом для нее, а быть может, и для него. Но это не было самым подходящим местом для откровенных разговоров. Понимая, что сейчас она скажет что-то очень важное, Михаил осторожно предупредил Лизу, шепнув ей на ухо:
– Здесь все прослушивается и просматривается.
Она так же ответила ему:
– Я так и думала. Будь осторожен. Береги себя. А лучше всего – молчи. Я думаю, что и сама под прицелом. Интересно, меня выпустят за границу или нет?
Михаил снова прошептал:
– Я думаю, что выпустят обязательно, хотя бы для того, чтобы проверить, а не везешь ли ты с собой то, что они ищут у меня.
Сначала она хотела просто предупредить Михаила и этим ограничиться. Но его столь откровенное предположение насторожило ее. Но, видно, уж так устроен любой человек: сказав «а», он уже не может успокоиться, пока не скажет «б».
– Пойдем, погуляем, тебе ведь теперь можно выходить во двор?