Мороз по коже

— Стрелков. Я слышал два хлопка благодаря чувствительным микрофонам.

Теперь этих тараканов не вытравишь из щелей. А время идет, черт побери!

В ангаре повисла тишина. Никто не решался шевельнуться. И вдруг раздался звонок. Висевший на стене телефон не замолкал. Звон отдавался эхом по всему огромному пространству склада и будто скреб ножом по нервам.

Не доезжая десятка километров до Серпухова, Раджа спросил по рации у шофера хвостовой машины:

— Ты их видишь, Витек?

— Так точно, командир, плетутся за нами метрах в трехстах. Переговорных устройств у них нет. И вообще, это щенки какие-то.

— Щенки мне действуют на нервы.

— Могу передать братьям в кузове, чтобы они их сняли. Дело нехитрое.

— А нам надо хитрое. Мне только не хватает приключений в дороге. Не за нас беспокоюсь, за груз. Это вам не егорьевский аппендикс с будкой гаишников, а центральная магистраль.

Раджа выключил рацию и сказал шоферу:

— Сверни на Рощино, Коля. Обойди Серпухов слева.

— Лишние полсотни километров, командир!

— А нам торопиться некуда. На складе тишина. Пока там Пигмей не появится, мы туда не поедем. Мне нужны гарантии.

Автоколонна замедлила ход и начала сворачивать с трассы на узкую проселочную дорогу.

Горелов ударил ладонями по рулевому колесу.

— Говорил я, что они свернут! Так оно и есть! Даже до Серпухова не доехали!

— Вот тут они нас и прихлопнут, Палыч, — с тоской в голосе промычал Метелкин. — Понятное дело, мы их уже достали своей назойливостью.

— Плевать они на нас хотели. Мы и без их помощи где-нибудь застрянем. Чего там гадать, мы уже неотделимы от них.

«Москвич» свернул следом за «КамАЗами». Их начало трясти, дорога и впрямь была не самым лучшим вариантом для хрупкой подвески «Москвича».

Они ехали и ехали, через поле, лес, потом дорога разошлась на две части, и автопоезд поехал под уклон. С обеих сторон пролегала березовая роща.

— Ну точно, завели они нас на край земли! Тут, поди, на сто верст ни одной живой души нет!

— Хватит причитать! — рявкнул Горелов. — Прыгай, я тебя не держу.

— Я тебя одного не оставлю, Палыч.

— Тогда молчи.

Раджа тем временем давал команду хвостовой машине.

— Дай сигнал ребятам, как переедем через мост, пусть прикроют шлагбаум.

— Понял, командир.

Команду передали в кузов, где на ящиках с оружием сидели семеро бойцов с автоматами в руках. Старший достал из ящика обувную коробку, перевязанную подарочной лентой, и пробрался в конец машины. Первый «КамАЗ» въехал на старый, скрипучий деревянный мост через небольшую мутную речушку. Машина переезжала на противоположный берег со скоростью гусеницы. Перебравшись на другую сторону, она тут же прибавила газу и пошла на подъем. Тоже самое сделала вторая машина, за ней третья. Когда последний «КамАЗ» уже съезжал с моста, из-под брезента выскочила коробка и отскочила к центру моста.

— Назад, Палыч! — крикнул Метелкин.

Горелов успел среагировать. Он резко затормозил, врубил заднюю скорость и выжал газ. Машина, буксуя, попятилась назад. Они успели отъехать метров на пятнадцать, как раздался взрыв. Мост взлетел в воздух на высоту трехэтажного дома. Пара бревен, приземляясь, помяла крышу и капот «Москвича».

Постепенно дым и пыль рассеялись, звон в ушах затих. Они долго еще сидели в машине и молча смотрели перед собой, где из воды торчали сваи, напоминая, что здесь когда-то была переправа на другой берег.

Горелов вышел из машины, лег на траву и сунул соломинку в рот. Он смотрел в небо и улыбался.

К нему присоединился Метелкин, держа в руках карту. Он лег рядом и тоже уставился в небо.

— А ты знаешь, Палыч, они в Москву едут.

— И я почему-то так подумал.

— Встряски иногда полезны.

— Они пошли в обход.

— А мы напрямик, через Серпухов, и будем их поджидать на подъезде к Москве. Пусть ребята немного отдохнут от нас.

— И нам не мешает. Странно, уже лето кончается, а я только что понял, в каком времени года мы живем.

— Хороший взрыв. Сразу о жизни думать стали и птичек замечать.

Оба весело засмеялись.

Работали все видеокамеры главного склада. Пигмей и Платонов не отрывались от мониторов.

— Теперь вы поняли, кто стрелял? — спросил Пигмей.

— Я ничего не понял и не могу понять.

— Смотрите: на галерее двое убитых снайперов. Я не знаю, кто их туда заряжал, но мы также видели еще троих, а сколько их вообще, мы узнаем, когда просмотрим каждый уголок галереи. Внизу убит только адвокат. Я могу лишь догадываться, что происходит. Среди снайперов кто-то охотится за людьми треста, остальные охотятся на самого охотника. На складе идет двойная война. Одна наверху, другая внизу. Нас это положение не устраивает. Эта бойня может длиться еще долго, а Раджа уже звонил, он приближается к Москве, а мы еще не подготовились к встрече. И главное — я должен находиться в зале и стоять возле телефона. Иначе вся наша затея пойдет насмарку.

— Что вы предлагаете?

— Надо помочь одной из сторон выиграть войну, а потом уничтожить победителя. Поверьте мне, я неплохой стратег, в противном случае Дантист не держал бы меня в течение четырех лет на этой должности.

— Я не об этом, что мы можем сделать, сидя в бункере? Взять оружие и выйти на поле боя? Я готов. Уничтожать бандитов — мое призвание.

— Сначала надо сделать так, чтобы команда Фазана не получила в руки оружия. Если они доберутся до автоматов, то нам будет нелегко уничтожить десять человек, вооруженных до зубов.

— Как это сделать?

— Сейчас Фазан боится высунуть нос из укрытия. Его задача — попасть в подсобку, а значит, перебежать от ящиков через открытую площадку метров в двадцать до дверей подсобки. Там есть тайник с оружием.

— Но его подстрелят.

— Конечно, пока на галерее сидит враг. Но его могут убрать. Нам надо использовать момент и заблокировать подсобку. Следите за экраном, а я начну управлять механикой цеха.

Журавлев и Настя лежали на полу за ящиками и ждали развития событий, но цех словно вымер. Понять, что произошло, они не могли. Смерть Гельфанда оказалась большой неожиданностью. Адвокат уверял их, будто Фазан даже спорить с ним не станет, а начнет выполнять все его указания. На деле получилось по-другому. Может быть, Гельфанду и удалось бы подчинить себе Фазана, но кто-то поторопил события. Теперь они превратились в заложников или во что-то в этом роде. Правда, у Насти в руках был двадцатизарядный пистолет «стечкина», конфискованный у Гельфанда, девушка умела отлично стрелять, но численность противника не давала шансов на реальную победу.

Внезапно цех ожил. Заработали какие-то моторы под потолком, загудели лебедки. Платформа с подъемником, висевшая над складским помещением, тронулась с места и пошла вдоль верхней галереи к центру склада.

Для Митрофана наступил звездный час. Он оказался первым и знал, куда стрелять. Митрофан выстрелил в дальний угол галереи, где находился засвеченный снайпер, и тут же откатился в сторону. В эту секунду платформа подъемника проезжала мимо него, и он попал под прикрытие. В ответ раздались два выстрела, и пули сверкнули по рельсам платформы, выбивая искры. Подбитый им снайпер свалился с высоты десяти метров и упал на бетонный пол цеха. Митрофан под прикрытием платформы пробежал несколько метров и вновь упал на пол.

Теперь он знал, где гнезда еще двоих стрелков. Того, что на другой стороне галереи, ему так просто не достать, зато до второго оставалась одна короткая перебежка. Однако ближний противник залег на один ярус ниже, и Митрофан его не видел. Но стоило тому догадаться, где находится враг, он тут же расстреляет его сквозь доски пола проходившей над головой галереи.

Кран тем временем остановился прямо над головами Насти и Вадима, заработала лебедка и четыре троса с крюками пошли вниз.

— Черт, мне это не нравится! — воскликнула Настя.

— Следи за проходом и не отвлекайся на мелочи! Я сам разберусь.