Страница 14 из 15
Слухи становились все более дикими. Некоторые люди подозревали эрцгерцога в том, что он, как и его покойный двоюродный брат Рудольф, был противником консервативной политики императора; в то же время многие были убеждены в том, что Франц Фердинанд являлся недалеким реакционером. Этот загадочный эрцгерцог словно бы вызывал и страх, и надежду в своих будущих подданных. Но он был настолько таинственным, что никто не мог утверждать, что знал о нем правду. Единственное, что представлялось людям несомненным, это то, что эрцгерцог был жестким человеком, словно бы напрочь лишенным всех обычных человеческих эмоций. Но вскоре это убеждение было разрушено. Общественность с изумлением узнала, что их эрцгерцог на самом деле, по-видимому, сентиментален, а роком ему было суждено оказаться в центре романа, потрясшего самые основы монархии Габсбургов.
Глава III
РОМАН
«Пусть другие воюют, – было неофициальным девизом империи, – счастливая Австрия празднует свадьбы!» К ужасу императорской семьи, Франц Фердинанд демонстративно избегал брака. Его сестра Маргарита София уже пятнадцать лет как была замужем за Альбрехтом, герцогом Вюртембергским, даже Отто имел жену и двух сыновей. Но в 1899 г. тридцатипятилетний наследник престола был по-прежнему одинок.
«С именем эрцгерцога всегда связывалась определенная романтика, – утверждает летописец середины века, – в связи с его сопротивлением всем попыткам его родственников и членов австрийского правительства женить его на какой-нибудь принцессе». Некоторые слухи ошибочно утверждали, что он был влюблен во вдову Рудольфа Стефанию; говорили еще, что из попыток некрасивой принцессы Матильды Саксонской сделать его своим мужем ничего не вышло. Усилия, предпринятые прекрасной принцессой Еленой Орлеанской, дочерью графа Парижского, оказались более результативными. «Если ему доводилось видеть принцессу Елену Орлеанскую, ее физические и моральные качества не могли не волновать его сердце», – утверждал один дипломат. Но Франц Фердинанд оставался непоколебимым.
Барон Альберт фон Маргутти (Albert von Margutti), один из адъютантов императора, считал, что эрцгерцог думал жениться на одной из трех дочерей принца Уэльского. Имел ли он в виду Викторию, среднюю дочь, или Мод, младшую, – неизвестно, но это предположение привело к серьезным обсуждениям. Позднее, в январе 1900 г., могущественный и честолюбивый русский великий князь Владимир обдумывал идею выдать свою единственную дочь Елену за будущего императора Австро-Венгрии.
Франц Фердинанд не обладал возможностью выбрать себе супругу по собственному желанию. Как член Императорского дома, он должен был повиноваться положениям Фамильного закона 1839 г. Его невеста должна была быть католичкой и равного ему ранга; он также должен был получить от императора разрешение на брак. Невыполнение этих требований означало бы изгнание из династии и потерю прав собственности и доходов. Он мог выбрать невесту из любой католической королевской семьи как из Баварии, Испании, Бельгии или Португалии, так и из какого-либо одного из многочисленных немецких протестантских царствующих домов, при условии, что невеста примет его веру. Он даже мог остановить выбор своей избранницы на одном из ранее правящих домов аннексированных стран, разбросанных по всей Европе и признанных равными по положению для брака в 1815 г. актом Германской конфедерации или постановлением 1825 г. императора Австрии Франца I. Традиционные правила строго соблюдались. «Если я однажды кого-то полюблю, – как-то сказал Франц Фердинанд, – то некоторые мелочи в ее семейном древе обязательно будут обнаружены. Поэтому речь может идти только о варианте, в котором мужа и жену будут связывать двадцать общих предков. В результате получается, что половина будущих детей идиоты!»
Эрцгерцога пугала не сама идея брака. Еще в 1888 г., обращаясь к своему кузену Рудольфу, он с легкой иронией писал, что «принял твердое решение, так как это единственная возможность стать уважаемым членом нашей семьи и вести приятную и беззаботную жизнь», – попросить руки той или иной принцессы, или, как он говорил, «завести восковую куклу». «Конечно, уже действительно пора», – согласился он уже позднее подумать о женитьбе, но реальных шагов так и не предпринял. Своему доверенному лицу, графине Норе Фуггер, он признался, что ему хотелось бы «спокойной жизни, уютного дома и семьи» и добавил: «Но я задам вам важный вопрос: кого мне взять замуж? Ведь никого нет. Вы говорите, графиня, что я должен иметь жену, которая была бы умной, красивой и доброй. Это все, конечно, хорошо, но скажите мне, где и как мне найти такую женщину? К сожалению, среди принцесс на выданье не из кого выбирать; все они еще цыплята, девочки шестнадцати-восемнадцати лет, и одна уродливее другой. А я уже слишком стар и не имею ни времени, ни желания обучать мою собственную жену. Я могу себе легко представить идеал той женщины, которая мне нужна, с кем я хотел бы быть и которая тоже была бы со мной счастлива: она не должна быть слишком юной, а ее характер и взгляды на жизнь должны быть устоявшимися и зрелыми. Но я не знаю ни одной подобной принцессы».
Возможно, он действительно не знал такой принцессы, но в тот момент, когда Франц Фердинанд писал это письмо, нашлась та, которая практически во всем соответствовала этим требованиям. Она, как и Нора Фуггер, была аристократкой, женщиной зрелого возраста и тонкой души, графиней, далекой от мелочных разборок императорского двора. София Хотек вела свою родословную от средневековых чешских лордов, сыгравших значимую роль в истории страны. Были даже пересечения с родом Габсбургов, через тринадцатый век и герцога Альберта IV; через другие браки ее семья была связана с прусской династией Гогенцоллернов, королевским домом Бадена и принцами Лихтенштейна. После Гуситских войн Хотеки, в отличие от многих своих соотечественников, остались верными католиками и доказали свою преданность престолу Габсбургов: в награду два ее предка были возведены в рыцари престижного австрийского ордена Золотого руна. С 1556 г. Хотеки были баронами Богемии, с 1723 г. – графами Богемии, с 1745 г. – графами империи. Как представители высших слоев чешского дворянства, семья Хотеков занимала видное положение среди аристократической элиты страны, а ее представители занимали посты губернаторов провинций и министров при императрице Марии Терезии и были придворными императора Иосифа II.
На первый взгляд все выглядело очень перспективным. София Хотек могла похвастаться не только шестнадцатью поколениями благородных предков, которые требовались традицией, но и тридцатью двумя подряд поколениями предков аристократического происхождения. Но, несмотря на всех уважаемых предков, Софии не хватало одной вещи, чтобы выйти замуж за Габсбурга, – равного статуса. Хотя в ее семье были бароны, графы, придворные и дипломаты, но она никогда не рассматривалась как равноценный вариант для брака. И не было какого-либо способа решить эту проблему. Но потеряв голову от любовной романтики, Франц Фердинанд целиком погрузился в собственную сказку.
Многое в Золушке Франца Фердинанда действительно очаровывало. Обворожительная и красивая София Хотек была космополитом, отлично образованной, умной и жизнерадостной. Хотя, конечно, титулы и знатные предки не смогли ее оградить от некоторых неприятных реалий жизни. Ни одна хорошая сказка не обходится без трудностей и сомнений молодости, и Софии также не удалось этого миновать. Богатство и привилегии окружали ее деда, графа Карла Хотека. Он был дипломатом при императоре Франце I, занимал посты губернатора Моравии, губернатора Тироля и министра полиции Богемии. Но после его смерти в 1868 г. его состояние и недвижимость в Гросспрейсене (Grosspriesen) (ныне Брезно) перешли к его старшим наследникам по мужской линии; как второй сын отец Софии, граф Богуслав, унаследовал только небольшое имение в Цивитце (Ciwitz). В 1848 г., в возрасте восемнадцати лет, он последовал по стопам своего отца и пошел на дипломатическую службу в качестве атташе при австрийском посольстве в Дрездене. Спустя десять лет в 1859 г. у него появилась молодая жена, графиня Вильгельмина Кински фон Веченитс. Богуслав был маленького роста и достаточно невзрачным на вид, а его девятнадцатилетняя жена, известная как Минцы (Mintzy), славилась своей красотой и происходила из одной из самых уважаемых семей богемской аристократии. Кински гордились долгой историей императорской службы и меценатства искусств, а среди своих подопечных называли Людвига ван Бетховена.