Дочь фортуны (ЛП)

Ее одежду и нижние юбки принесли из прачечной и, завернутыми в бумагу, разложили на кровати. Затем девушка открыла чемодан, откуда вынула свои чулки и ботинки, оставив в нем корсет. Улыбнулась той мысли, что ведь никогда прежде не одевалась как сеньорита без посторонней помощи, после чего отложила нижние юбки и перемерила наряды один за другим, чтобы выбрать наиболее подходящий этому событию. Во всей этой одежде чувствовала себя несколько чужой, совершенно запуталась в лентах, кружевах и пуговицах. Еще несколько минут потребовалось для того, чтобы застегнуть обувь и обрести равновесие, одевшись в такое количество нижних юбок, однако с каждой вещью, что надевала на себя, сомнения постепенно пропадали, а желание снова стать женщиной, напротив, лишь крепло. Еще ранее Мама Фрезия предостерегала ее от вранья насчет женственности. «У тебя изменится тело, затуманятся какие-то понятия, и любой мужчина сможет сделать с тобой то, что ему вздумается», - сказала тогда женщина, хотя все эти опасности ее уже не пугали.

На текущий день Тао Чьен закончил принимать последнего больного. Сам он был в одной рубашке, снял с себя пиджак и галстук, что носил постоянно из уважения к своим пациентам, и сделал подобное, помня совет покойного учителя иглоукалывания. И вспотел, потому что солнце все еще не зашло, а нынешний день стал одним из немногочисленных жарких дней июля. Молодой человек думал, что никогда в жизни ему не привыкнуть к причудам климата Сан-Франциско, где даже летом все напоминало зиму. Как правило, с рассветом вставало сияющее солнце, и буквально за несколько часов все окутывал густой туман, шедший со стороны Золотых ворот, либо ощутимо веяло морским воздухом. Поместил иголки в спирт и начал было приводить в порядок баночки с лекарствами, как вошла Элиза. Помощник куда-то вышел и, более того, в эти дни на них не лежало ответственности ни за одну китайскую куртизанку, а, значит, дом принадлежал лишь двоим.

- У меня для тебя что-то есть, Тао, - сказала она.

Тогда молодой человек поднял взор и от удивления даже выронил из рук флакон. Элиза стояла перед ним в элегантном темном платье, которое украшал белый кружевной воротник. В женской одежде видел девушку лишь дважды, когда познакомился с нею в Вальпараисо, и до сих пор хранил в своей памяти подобный образ.

- Тебе нравится?

- Ты всегда мне нравишься, - улыбнулся он, снимая пенсне, для того чтобы издалека восхититься молодой особой.

- Это мое выходное платье. Я его одела, потому что хочу сделать свой собственный портрет. Возьми, это для тебя, - передала ему кошелек девушка.

- Что это?

- Мои сбережения для… для того, чтобы ты выкупил еще одну бедняжку, Тао. Этим летом я намеревалась отправиться на поиски Хоакина, однако ж, пожалуй, так не поступлю. Я уже знаю, что никогда его не найду.

- Кажется, все мы когда-то отправились на поиски одного, а обрели совсем другое.

- И что искал ты?

- Познаний, мудрости, вообще-то я уже и не помню. Все вышло наоборот: я встретил китайских куртизанок и сполна познал невезение, в которое угодил.

- Как же мало в тебе романтики, дружище, ради Бога! Хотя бы проявляя учтивость, ты должен был сказать, что также встретил и меня.

- Тебя бы я встретил в любом случае, это было предопределено самой судьбой.

- Ой, только не рассказывай мне теперь сказки о перевоплощении…

- В самую точку. В каждом перевоплощении мы встречаемся друг с другом снова и снова, пока с нашей кармой не станет все предельно ясно.

- Звучит просто изумительно. Как бы то ни было, в Чили я не вернусь, но также не собираюсь и вечно где-то прятаться, Тао. Сейчас, как никогда прежде, я хочу быть собой.

- Ты – это всегда ты.

- Моя жизнь здесь. Другими словами, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла…

- А Хоакин Андьета?

- Возможно, звезда во лбу означает, что тот уже мертв. Только представь себе! Все это умопомрачительное путешествие, по большому счету, я совершила тщетно.

- И ничего не впустую. В жизни-то я нигде не бывал, Элиза, тем более, не ходил столько.

- То, что мы бродим вместе, не так уж и плохо. Проводи меня, намереваюсь сделать свой портрет и отправить его мисс Розе.

- А ты можешь сделать еще один для меня?

Держась за руки, они пошли пешком до Площади собрания, где расположились несколько палаток, оказывающих фото услуги, и среди них выбрали самую броскую. В окне, напоказ всем проходившим, стояла коллекция с изображениями искателей приключений памятного сорок девятого года. Среди них были молодой человек со светлой бородой и смелым выражением лица, держа в руках кирку и лопату; группы шахтеров в одних рубашках с устремленным взглядом в фотокамеру, очень серьезных на вид. Также присутствовали китайцы на берегу какой-то реки; индийцы, промывающие золото в изыскано сплетенных корзинах; семьи первопроходцев, расположившиеся вблизи своих контейнеров. Тогда дагерротипы уже вышли из моды и были лишь связующим звеном с прошлым, неким доказательством того, что в истории действительно имело место такое шумное событие, как вызванные охотой за золотом приключения. Говорили, что в восточных городах живут многие, кто никогда не был в Калифорнии, и такие предпочитали запечатлевать себя на портретах на фоне шахтерских инструментов. Элиза была убеждена, что необыкновенное изобретение фотографии определенно развенчивало умение художников, которые встречались с подобным крайне редко.

- У мисс Розы есть собственный портрет с тремя руками, Тао. Его написал знаменитый художник, но я не помню его имени.

- С тремя руками?

- Ладно же, сам художник нарисовал две, но она добавила картине еще одну. Ее брат Джереми чуть не умер, увидев произведение искусства.

И пожелал оформить этот дагерротип в изысканную рамку из позолоченного металла, украшенную красным вельветом, а затем поставить его на письменный стол мисс Розы. Носила с собой письма Хоакина Андьета, чтобы все-таки увековечить их хотя бы на фотографии, пока те еще не рассыпались. Внутри палатки складывалось такое ощущение, будто находишься за кулисами небольшого театра: там были занавески, украшенные цветочными беседками и озерами с цаплями, присутствовали греческие колонны из картона, гирлянды из роз и даже бальзамированный медведь. Фотографом оказался некий, постоянно куда-то спешащий мужичонка, который, хотя и через пень колоду, все говорил и говорил и передвигался по помещению скорее лягушачьими прыжками, усиленно стараясь избегать разбросанный по мастерской хлам. Окончательно разобравшись со всеми деталями, он расположил Элизу с любовными письмами в руке перед столом и приставил к ее спине металлическую палку, что служила опорой для шеи, и была довольно похожа на ту, к которой прибегала мисс Роза во время уроков фортепиано.

- Она нужна для того, чтобы вы не двигались. Смотрите в фотоаппарат и не дышите.

Мужчинка скрылся под черной тряпкой, и спустя миг девушку ослепила белая вспышка, а исходящий неприятный запах вызвал чих. Чтобы сделать второй портрет, отложила в сторону письма и попросила Тао Чьена помочь надеть жемчужное ожерелье.

На следующий день Тао Чьен очень рано вышел прогуляться за газетой, как, впрочем, поступал всегда еще до открытия офиса, и увидел заголовки целых шести колонок: Хоакина Мурьета убили. Вернулся домой с прижатой к груди ежедневной газетой, размышляя, как бы сообщить подобную новость Элизе, и каким бы образом та ее восприняла.

На рассвете 24-го июля, после трех месяцев езды по Калифорнии буквально наугад, капитан Гарри Лов со своими двадцатью наемниками прибыли в расположенную на юге штата долину Туларе. На ту пору все уже были сыты по горло преследованием призраками и бегом по ложному следу; жара и москиты лишь способствовали и без того не лучшей обстановке, а сами люди уже начинали друг друга ненавидеть. Три летних месяца езды верхом без конкретного направления по этим засохшим горам и с невыносимо палящим солнцем над головой обернулись настоящим мучением в обмен за полученную плату. В населенных пунктах видели объявления, предлагающие в качестве вознаграждения за задержание бандита тысячу долларов. На некоторых из них ниже было нацарапано следующее: «я плачу пять тысяч» за подписью Хоакина Мурьета. Все остальные попали в смешное положение, и им осталось лишь три дня, чтобы уложиться в предусмотренный срок; если бы возвратились с пустыми руками, не увидели бы даже и цента из предлагаемой правителем тысячи долларов. Вот что должно было стать их удачным днем, потому что именно когда уже потеряли всякую надежду, натолкнулись на группу из семи совершенно неподготовленных мексиканцев, расположившихся лагерем под несколькими деревьями.