Страница 28 из 96
- А как звали этого капитана, друга мистера Тодда? – прервала супруга Паулина прямо в середине его разглагольствований с балансирующей на огромном брюхе чашкой шоколада, что попивал между покусываниями пирожного из слоеного теста, одного из разнообразия молочных сладостей, приготовленных по рецепту монахинь из монастыря святой Кларисы.
- Быть может, Джон Соммерс.
- Лично меня касается одно: уже окончательно достало плавать под парусами и разговаривать о паровых судах.
- Аналогично.
Паулина задумалась на чуток, кидая в рот небольшие пирожные и не обращая ни малейшего внимания на список опасностей, на который ссылался ее муж. Женщина растолстела, и уже мало что осталось от хрупкости той, сбежавшей из монастыря с лысой головой, молодой девушки.
- Сколько на моем счету в Лондоне? – задала она последний вопрос.
- Пятьдесят тысяч фунтов. Ты очень богатая сеньора.
- Этого недостаточно. Ты можешь одолжить мне в два раза больше с последующей выплатой всего в рассрочку и еще плюс десять процентов в ближайшие три года?
- Что за мысли приходят тебе в голову! За каким … тебе столько нужно?
- Для того, чтобы сесть на пароход. Главное дело, Фелисиано, не в золоте, которое по сути лишь мелкие желтые штучки. Шахтеры будут куда важнее. Они нужны по всей Калифорнии и хотят трудиться за наличные. Говорят, что пароходы идут независимо, они не обязаны подчиняться капризам ветра, нынешние суда больше по размеру и быстрее в движении. Парусные судна уже прошлый век.
Фелисиано все продвигался вперед согласно своим планам, но благодаря имеющемуся опыту уже научился не пренебрегать предостережениями, касаемыми денег, что давала его жена. Несколько ночей подряд мужчина совершенно не мог спать. Бродил, страдая от бессоницы, по роскошным залам своего особняка, между мешками с провизией, ящиками с инструментами, бочками с порохом и рядами оружий, бывающих необходимыми в путешествии, все взвешивая и обдумывая слова Паулины. Чем больше о них размышлял, тем удачнее ему казалась идея вложиться в транспортное средство, но перед принятием какого-либо решения все-таки счел нужным посоветоваться со своим братом, вместе с которым вел свои дела. Другой все выслушал с открытым ртом и когда Фелисиано закончил объяснять ситуацию, ловко хлопнул себя по лбу.
- Черт возьми, брат! Как же нам не приходило в голову что-то подобное раньше?
Меж тем Хоакин Андьета все мечтал, как и множество других чилийцев его возраста и любого положения, запастись сумками с золотым песком и разбросанными по земле золотыми частичками. Несколько его знакомых уже отправились на прииски, включая и одного из корешей по библиотеке святых братьев Торнеро, молодого либерала, который чесал языком и все против богатых мира сего и был первым, кто в открытую объявил о коррупции, но так и не смог воспротивиться справедливому зову, потому и ушел, не простившись ни с кем. Калифорния представлялась Хоакину единственным шансом покончить с нищим существованием, наконец-то вырвать мать из монастыря и вылечить свои легочные болезни; а затем и очутиться перед Джереми Соммерсом с высоко поднятой головой и карманами, полными денег, чтобы попросить руки Элизы. Золото… золото в пределах досягаемости… Мог видеть мешки с драгоценным золотым песком, лукошки с огромным количеством золотых частиц, билеты куда угодно во всех карманах, дворец, что непременно построит в будущем, гораздо прочнее и с использованием большего количества мрамора, нежели потребовалось на “Объединенный клуб”, и для того чтобы заткнуть рот своим родственникам, которые то и дело отчитывали его мать. Также мужчину увидели бы выходящим под руку с Элизой Соммерс из церкви Святых мучеников, это были самые счастливые молодожены на свете. Вся ситуация сводилась к проявлению смелости. Какое будущее могла им предложить Чили? В лучшем из случаев – это лишь возможность состариться, пересчитывая товары, проходившие через офис «Британской компании по импорту и экспорту». Ничего нельзя было потерять ввиду того, что в любом случае также ничего не удалось и нажить. Золотая лихорадка свела мужчину с ума, тот потерял аппетит и не мог засыпать, ходил вечно возбужденный и безумными глазами все всматривался в море. Его друг, продавец книг, как-то одолжил карты и справочную литературу о Калифорнии, а также брошюрку, содержащую в себе способ промывки драгоценного металла, которую прочел тогда одним махом между отчаянными попытками разобраться с финансовой стороной путешествия. Новости в газетах были крайне соблазнительными и манящими: «В части шахт, называемой «копание всухую» не требуется никакая другая посуда, за исключением обыкновенного ножа, чтобы отрывать ценный металл от горных пород. В других местах все уже разделено и просто используется очень простой механизм, состоящий из обычного дощатого подноса с круглым дном десяти футов в длину и два в ширину лишь в верхней части. Не нужно никаких денежных вложений, репутация у работы хоть куда, и люди, едва когда-либо способные заработать в месяц максимально возможную сумму, теперь получают тысячи песо драгоценным металлом».
Когда Андьета упомянул о возможности сесть на судно, взявшее курс на север, его мать отреагировала далеко не радостно, так же, впрочем, как и Элиза. Никогда не видевшись друг с другом, обе женщины, тем не менее, сказали одну и ту же вещь: если ты уедешь, Хоакин, я не вынесу и умру. И как бы вместе пытались заставить молодого человека обратить внимание на многочисленные опасности подобного предприятия и поклялись ему, что со своей стороны предпочли бы тысячу раз остаться в неизбежной бедности, нежели стать когда-то обладательницами обманчивого капитала с риском потерять дорогого их сердцу человека навсегда. Мать уверила его, что будь хоть миллионершей, не покинет монастыря, потому что там уже сложились дружеские отношения и нет никакой надобности рвать их, отправляясь обратно в этот мир. А что касается легких молодого человека, то сказала – делать ничего не нужно, кроме как просто ждать, чем же закончится подобная напасть. Со своей стороны Элиза предложила сбежать, на тот случай, если им не позволят вступить в брак; но погруженный в свои бредни мужчина их уже не слушал, уверенный в том, что более другой подобной возможности в жизни не представится, и упустить ее считалось бы непростительным малодушием. Пустил в ход свою приобретенную манию с прежней силой, перед тем как распространять либеральные идеи, хотя для того, чтобы осуществить свои планы, ему не хватало средств. Поэтому и не мог выполнить свое предназначение, не имея заранее определенной суммы на билет и обеспечение себя же всем необходимым. Появился тогда в банке, чтобы попросить небольшой заем, но не сумел заполнить оборотную сторону квитанции, к тому же, увидев его внешность нищего пройдохи, мужчину тут же холодно отстранили. Первый раз на тот момент пришлось подумать вот о чем: а не прибегнуть ли к помощи родителей своей матери, с которыми до сегодняшнего дня не выпадала возможность обмолвиться и словом, но этот вариант также не подходил ввиду его гордой натуры. Появлявшиеся видения ослепительного будущего не оставляли молодого человека в покое, с грехом пополам удалось справиться со своей работой, долгие часы в конторе обернулись сущим наказанием. Так, порой, и оставался с пером в воздухе, смотря и не видя страницу без подписи, и в то же время все мысленно повторял имена судов, что смогли бы его доставить на север страны. Ночами приходили бурные сны либо одолевала взволнованная бессонница, после которых вставал на рассвете, чувствуя истощение всего тела и бурлящую работу воображения. Совершал свойственные начинающим ошибки, в то время как восторженность вокруг его персоны достигала чуть ли не всеобщей истерики. Всем хотелось отправиться на прииски, а те, кто не мог поступить так сам, пристраивались к предприятиям, вкладывались в наспех оформленные компании либо вместо себя посылали доверенное лицо с нужным договором по распределению доходов. Не имеющие семью люди первыми выходили в открытое море; а за ними вскоре и женатые оставляли собственных детей, садились на суда, совершенно не оглядываясь назад и несмотря на жестокие истории о неизвестных дотоле заболеваниях, гибельных несчастных случаях и зверских преступлениях. Более спокойные по своему нраву мужчины были готовы столкнуться с риском попасть под пистолетные выстрелы, самые благоразумные забывали о своем прочном и благополучном положении, на достижение которого ушли годы немалых усилий, и пускались в приключение, движимые по большей части каким-то вздором. Некоторые тратили на билеты свои накопления, другие оплачивали путешествие, нанимаясь матросами либо обещая отработать в будущем. Среди всего этого народа было столько готовых вступить в религиозный орден, что Хоакин Андьета не нашел для себя место ни на одном из судов, несмотря на чуть ли не ежедневный осмотр пристани.