Страница 50 из 69
— А что произошло потом? Я имею в виду вашу семью.
— Джо заболел. Оглядываясь назад, должен заметить, что мама с ума сходила при мысли, что может потерять еще одного любимого человека. Она не привыкла демонстрировать свои чувства. Сама сдержанность и спокойствие. Но я все видел. Трудно представить, что мама пережила. Им нужно было уехать. Чтобы у Джо появился шанс жить дальше, требовалось сменить климат и исключить стрессы. Словом, вышло так: либо я остаюсь, либо газета закрывается.
— Она надеялась, что ты останешься.
Флинн вспомнил, что говорил о надеждах.
— Да. Исполнил свой долг. Целый год я был в ярости, потом еще год испытывал раздражение. На третий год смирился. Затем, точно не знаю когда, ко мне пришло… скажем так, удовлетворение. Примерно в это же время я купил дом. Потом в доме появился Мо.
— Думаю, ты отклонился от плана, составленного матерью, и принялся осуществлять свой.
Флинн усмехнулся.
— Именно так.
15
На свете существовало не так много вещей, ради которых Дана могла вытащить себя из постели. Разумеется, самая важная из них — работа, но в выходной день ее главным удовольствием был утренний сон. Отказываясь от него по просьбе Флинна, она — вне всяких сомнений — демонстрировала высшую степень сестринской любви. И набирала баллы, рассчитывая на ответное понимание, если такая необходимость возникнет.
В половине восьмого утра Дана постучала в дверь Мэлори. На ней были футболка с изображением Граучо Маркса[37] и потертые джинсы. На глазах темные очки.
Флинн открыл дверь и, зная сестру, тут же сунул ей в руки чашку горячего кофе.
— Ты прелесть. Сокровище мое. Бриллиант.
— Помни об этом. — Дана вошла в гостиную, села на диван и с наслаждением вдохнула аромат кофе. — Где Мэл?
— Еще спит.
— Рогалики есть?
— Не знаю. Не смотрел. Признаю свою ошибку, — тут же прибавил Флинн. — Я эгоистичный негодяй, думающий только о себе.
— Прошу прощения, но это должна была сказать я.
— Берегу твое время и силы. Они тебе понадобятся. Мне нужно быть в редакции через… — Флинн посмотрел на часы. — Черт! Через двадцать шесть минут.
— Сначала объясни, зачем я сижу в квартире Мэлори, пью кофе, не теряю надежды на то, что здесь найдется рогалик, а она сама спит.
— У меня нет времени рассказывать! У Мэлори был стресс, и я не хочу, чтобы она оставалась одна. Вот и все, Дана.
— Боже, Флинн, что случилось? На нее напали?
— Можно и так сказать. У Мэлори эмоциональная травма. Это не я, — уточнил Флинн уже на пороге. — Просто побудь с ней, ладно? Я приеду, как только освобожусь, но сегодня у меня куча дел. Пусть поспит, а потом… не знаю, займи ее чем-нибудь. Я позвоню.
Дана нахмурилась и уже в спину брату бросила:
— Для газетчика ты слишком скуп на детали!
Она решила не терять времени даром и пошла на кухню.
Рогалики нашлись, но не успела Дана прожевать первый кусок, как в дверях появилась Мэлори.
«Сонная, — отметила Дана. — Немного бледная. И какая-то… помятая». В последнем, очевидно, виноват Флинн.
— Привет. Хочешь вторую половину?
Мэлори заморгала, еще плохо соображая спросонья.
— Привет. А где Флинн?
— Ему нужно было бежать. Долг журналиста и все такое. Кофе будешь?
— Да. — Мэлори потерла глаза и попыталась сосредоточиться. — Что ты здесь делаешь, Дана?
— Понятия не имею. Флинн позвонил мне, можно сказать, на рассвете — минут сорок назад, и попросил приехать. Ничего не объяснил, но очень упрашивал. Вот я и приперлась. Что случилось?
— Похоже, он за меня волнуется. — Мэлори на минуту задумалась, но решила, что раздражаться не стоит. — Как мило.
— Да, Флинн Хеннесси душка. И почему он за тебя волнуется?
— Давай присядем.
Они сели, и Мэлори рассказала Дане о своем сне.
— Вот оно что… Как он выглядел?
— Ну… суровое лицо, немного аскетичное. Погоди минуту! Я нарисую.
Мэлори достала из ящика стола блокнот и карандаш.
— У него запоминающаяся внешность, так что это будет нетрудно. Но главное не внешность, а впечатление, которое он производит. Неотразимый. Нет! Харизматичный.
— А что это был за дом? — спросила Дана, наблюдая за тем, как Мэлори рисует.
— Трудно сказать. Он мне показался знакомым, как будто это мой дом. Жилье, к которому привыкаешь и не замечаешь деталей. Два этажа, лужайка на заднем дворе, красивый сад. Солнечная кухня.
— Дом Флинна?
Мэлори подняла голову.
— Нет. — Она словно удивилась. — Нет. Я об этом не подумала. Странно, правда? Если это моя фантазия, почему мы жили не у Флинна? У него великолепный дом, который я прекрасно помню.
— Может быть, в доме Флинна нельзя было жить, потому что он уже был занят и… Не знаю. Наверное, это неважно.
— А мне кажется, важно все. Все, что я видела, чувствовала и слышала. Просто еще непонятно, что с этим делать. Вот… — Мэлори протянула Дане блокнот. — Приблизительно так… Лучше я не могу. В любом случае впечатление составить можно.
— Вау! — Дана закатила глаза. — Этот волшебник Кейн настоящий красавчик.
— Я его боюсь, Дана.
— Он для тебя не опасен. По крайней мере, в этом смысле.
— Но он проник ко мне в голову. Против моей воли. — Мэлори поджала губы. — Можно сказать, это что-то вроде изнасилования. Кейн знал, что я чувствую, чего я хочу.
— Я скажу тебе, чего он не знал. Он не знал, что ты пошлешь его в задницу.
Мэлори выпрямилась.
— Ты права. Он не знал, что я откажусь и пойму — даже во сне, — что он хочет запереть меня в золотую клетку, чтобы я не могла найти ключ. И то и другое его удивило и разозлило. Значит, ему известно не все.
Дана с явной неохотой поплелась вслед за Мэлори, которая решила поработать в доме Флинна. Вполне логично, потому что именно там находились две картины.
Но, кроме картин, там находился Джордан Хоук.
Раритетный «Тандерберд» у дверей убил надежду, что этот тип куда-то уехал.
— Джордан знает толк в машинах, — буркнула Дана.
Она всегда морщила нос при виде «Тандерберда», хотя втайне восхищалась его линиями, острыми гребнями задних крыльев, сверкающими хромовыми деталями и многое бы отдала, чтобы оказаться за рулем этой машины, вдавить в пол педаль газа на автостраде.
— Не понимаю, зачем этому придурку машина, когда он живет на Манхэттене.
Мэлори уловила настроение Даны и замерла на пороге.
— Тебе неприятно? Давай посмотрим картины в другой раз, когда Джордана не будет дома.
— Никаких проблем. Этот человек для меня просто не существует. Я уже давным-давно утопила его в чане с дерьмом. Грязное, но, как ни странно, приятное занятие.
— Тогда ладно. — Мэлори подняла руку, собираясь постучать, но Дана ее оттеснила.
— И не подумаю стучать в дверь дома собственного брата! — Она вставила ключ в замок. — Мне наплевать, каких идиотов он приглашает к себе в гости.
С этими словами Дана Стил вошла в дом. Не увидев перед собой Джордана, она громко хлопнула дверью.
— Дана!
— Ой! Это случайно! — Она зацепила пальцы за карманы джинсов и направилась в гостиную. — Здесь мы их и оставили. — Дана кивком указала на картины. — И знаешь, я не вижу в них ничего нового. На сегодня хватит. Давай прошвырнемся по магазинам.
— Мне нужно их изучить, а еще посмотреть все записи. Тебе ни к чему со мной сидеть.
— Я обещала Флинну.
— Твой брат слишком мнительный.
— Да, но я обещала. — Дана почувствовав какое-то движение в дверях за ними и напряглась. — И в отличие от некоторых держу слово.
— И зло тоже. — В гостиную вошел Джордан. — Мое почтение, дамы. Я могу быть вам чем-нибудь полезен?
— Я бы хотела еще раз взглянуть на картины и на свои записи, — сказала Мэлори. — Надеюсь, вы не возражаете?
— Кто он такой, чтобы возражать? Это не его дом.
— Совершенно верно. — Джордан, высокий, широкоплечий, в черной футболке и черных джинсах, прислонился к косяку. — Не стесняйтесь.
37
Американский актер, участник комической труппы «Братья Маркс».