Страница 18 из 69
Флинн отрезал еще кусочек стейка и отправил его в рот.
— Все так. Советники доброго короля настаивали, чтобы принцессы вышли замуж за трех богов из стана противников. Тогда бы королевство снова стало единым. Самопровозглашенный монарх — злой король — отверг это предложение, не желая расставаться с троном. Власть развратила его, и он был одержим желанием полностью подчинить себе и этот, скажем так, волшебный мир, и мир людей. Он хотел убить принцесс, но знал, что тогда все от него отвернутся, за исключением разве что самых преданных сторонников. Возник хитрый план, и те, кто был ближе всего к дочерям короля, невольно помогли злодею, полюбив друг друга.
— Предали?
— Нет. — Флинн наполнил бокалы. — Просто отвлеклись. Смотрели друг на друга, а не за подопечными. Юные девушки очень любили своих наставницу и телохранителя и позволяли им время от времени уединяться. Однажды, когда принцессы остались без защиты, они попали под власть злых чар.
— У них похитили души.
— Не только. Ты собираешься доедать стейк?
— Гм… — Мэлори с сомнением посмотрела на тарелку. — Нет. Хочешь?
— Для Мо. Если я вернусь с пустыми руками, он очень расстроится. — Флинн попросил официанта упаковать остатки и улыбнулся Мэлори. — Десерт?
— Нет, просто кофе. Рассказывай дальше.
— Два кофе, крем-брюле и две ложки. Против крем-брюле ты не устоишь. — Он улыбнулся и продолжил: — Злой король был умным парнем и к тому же волшебником. Он не стал убивать невинных девушек, а обратил политику доброго короля против него самого. Если обычная женщина может стать королевой, а три полубогини достойны высокого положения, пусть смертные это докажут. Только смертные могут разрушить чары, а до той поры девушки будут спать — целые и невредимые. Если три смертные женщины, каждая из которых олицетворяет одну из принцесс, найдут три ключа, тогда шкатулка с душами откроется, души вернутся к девушкам, и королевства вновь объединятся.
— А если ничего не выйдет?
— Согласно самой распространенной версии легенды, которой придерживалась бабушка, злой король определил срок. Три тысячи лет — по тысяче на каждую принцессу. Если в течение этого времени ключи не будут найдены и шкатулка останется запертой, к нему перейдет власть над обоими мирами — богов и людей.
— Никогда не понимала тех, кто хочет править миром. По мне, это сплошная головная боль. — Мэлори поджала губы, когда официант поставил на стол крем-брюле. Флинн прав. Устоять невозможно. — А что случилось с влюбленными?
— Тут есть пара версий. — Он стал есть мороженое с одного края вазочки, а Мэлори с другого. — Бабушка считает, что охваченный горем король приговорил наставницу и телохранителя, или воина, к смерти, но его жена вымолила им прощение. Их не казнили, а отправили в изгнание. Сослали в мир людей и запретили возвращаться, пока они не найдут трех женщин из числа смертных, которые откроют шкатулку с душами. Они скитаются по земле, боги среди смертных, в поисках тех, кто освободит не только души принцесс, но и их самих.
— Ровена и Питт считают себя наставницей и воином?
Флинн улыбнулся, довольный тем, что их выводы совпали.
— Именно так я и думаю. Вы связались с психами, Мэлори. Это милая сказка, романтичная и сентиментальная, но когда люди начинают отождествлять себя с ее персонажами, сие уже ненормально.
— Ты забываешь о деньгах.
— Нет, не забываю. Именно деньги меня и беспокоят. Семьдесят пять тысяч — это уже не забава, не ролевая игра. Тут все всерьез. Либо они действительно верят в миф, либо готовят тут какое-то мошенничество.
Мэлори повертела в руке полную ложку крем-брюле.
— С их двадцатью пятью тысячами мое состояние оценивается приблизительно в двадцать пять тысяч двести пять долларов, включая двадцатку, которую я утром нашла в кармане куртки. Мои родители — типичные представители среднего класса. Ни больших денег, ни высокого положения в обществе. У меня нет богатых или влиятельных любовников. С меня нечего взять.
— Может быть, им нужно что-то другое, о чем ты не догадываешься. Кстати о любовниках. А бедные или невлиятельные у тебя есть?
Мэлори сделала глоток кофе, глядя на Флинна поверх чашки. Пока они обедали, солнце уже село. Теперь между ними мерцало пламя свечи.
— На данный момент нет.
— Какое удачное совпадение! Я тоже свободен.
— Я ищу ключ, Флинн, а не любовника.
— Полагаешь, ключи существуют?
— Да. В противном случае я не стала бы заниматься их поисками. Кроме того, я пообещала.
— Я помогу их найти.
Мэлори опустила чашку на стол.
— Зачем это тебе?
— На это есть множество причин. Во-первых, по природе я очень любопытен, а сия история, чем бы она ни закончилась, чрезвычайно интересна. — Флинн провел пальцем по тыльной стороне ее ладони, и Мэлори почувствовала, как по руке пробежала нервная дрожь. — Во-вторых, дело касается моей сестры. В-третьих, я хочу быть рядом с тобой. Насколько я понимаю, ты не устоишь против меня, как не устояла перед крем-брюле.
— Это уверенность или тщеславие?
— Ни то ни другое. Просто судьба. Послушай, почему бы нам не пойти ко мне и не… Нет, нет! Я вовсе не думал о поцелуе, и не пронзай меня столь презрительным взглядом. Ну вот, теперь я сбился с мысли…
— Проследить ход твоих мыслей не составляет труда.
— Вообще-то, я имел в виду совсем другое. Мы могли бы пойти ко мне и продолжить расследование. Кстати, практически никаких данных о хозяевах Ворриорз-Пик найти действительно не удалось, по крайней мере, под теми именами, которые они использовали для покупки дома, или похожими.
— Поиск информации я пока оставлю вам с Даной. — Мэлори облизала ложку. — А сама займусь другим.
— Чем же?
— Логика. Боги. Принцессы. В городе есть две-три книжные лавки, торгующие старыми книгами. Загляну туда. И живопись. Хочу выяснить, кто автор той картины, что еще он написал и где эти произведения могут находиться. Узнаю, кто владельцы полотен и как они были приобретены. Нужно еще раз наведаться в Ворриорз-Пик, поговорить с Ровеной и Питтом, взглянуть на картину. Рассмотреть ее как следует.
— Я поеду с тобой. Все не так просто. Возможно, это крупное мошенничество, и мой долг журналиста сообщить о нем.
Мэлори отрицательно покачала головой.
— У тебя нет никаких доказательств, что Ровена и Питт сделали что-то противозаконное. Я допускаю, что они чокнутые, но уж никак не мошенники.
— Успокойся. — Флинн поднял руку в знак примирения. — Я не опубликую ни строчки, пока не буду располагать неоспоримыми фактами. Но я не получу такие факты, если не познакомлюсь с действующими лицами этой истории. Мне нужен пропуск в дом, и этот пропуск — ты. Взамен получишь мой непревзойденный талант исследователя и репортерскую хватку. Или я еду с тобой, или уговорю отвезти меня туда Дану.
Мэлори задумчиво барабанила пальцами по столу, размышляя, как поступить.
— Боюсь, они не захотят с тобой разговаривать. И вообще, им может не понравиться, что мы втягиваем в это дело тебя, даже косвенно.
— А это уж моя забота. Проникать туда, где мне не рады, — часть моей профессии.
— Вот, значит, как ты проник в мою квартиру вчера вечером?
— Точно. Давай съездим в Ворриорз-Пик завтра утром. Я могу заехать за тобой в десять.
— Хорошо.
Мэлори решила, что его присутствие вряд ли так уж не понравится Питту и Ровене.
— Нет никакой необходимости провожать меня до двери, — сказала Мэлори, когда они подошли к ее дому.
— Есть. Дело в том, что я старомоден.
— И тем не менее, — пробормотала она, открывая сумочку, чтобы достать ключ. — Я тебя не приглашаю.
— Конечно, нет.
Подходя к двери, Мэлори бросила на него косой взгляд.
— Тон любезного и покладистого мужчины. Держу пари, что ты ни в коем случае таким не являешься. Это уловка.
— Неужели? — ухмыльнулся Флинн.
— Ты упрямый, властный и жутко самоуверенный. И тебе это сходит с рук из-за очаровательной улыбки, которая должна означать: «Я даже муху не обижу». Но улыбка — всего лишь средство достижения цели.