Страница 11 из 11
Эндрю прижал ее к себе, и Пруденс со вздохом втянула воздух:
— Я знаю, родной, все знаю.
— Так надо, Пру.
В груди медленно разгорался жар обиды. Надо? Кому? Не ему и не ей, это уж точно. Королю? Стране? Пруденс с усилием подавила растущий гнев. Споры не остановят Эндрю, впрочем, как и слезы. Древнее, как само время, чутье подсказывало, что ничто уже не свернет его с выбранного пути.
— Когда? — зарывшись лицом в его грудь, спросила Пруденс.
— Пока не знаю. Я записался только сегодня. Добровольцев много, поэтому пока там неразбериха, но я уже знаю, что меня отправят в Солсбери на учения.
Пруденс кивнула — комок в горле мешал говорить. Эндрю приподнял ее подбородок, пытливо заглянул в глаза. После побега из Саммерсета и горькой правды о своем происхождении Пруденс цеплялась за Эндрю как за последнюю опору. И сейчас она не хотела разжимать объятия, словно надеялась удержать его.
— Спасибо, — произнес он.
— За что?
Эндрю не ответил. Лишь наклонил голову и прижался губами к ее губам. Она ответила на поцелуй со всем отчаянием, которое способно породить горе, словно хотела на прощание сохранить в своем сердце воспоминание о родном человеке.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Войдя в квартиру, Виктория бросила сумочку на маленький столик в прихожей. Даже после танцев до рассвета на светских балах ноги у нее не болели так сильно.
— Сюзи! — крикнула она. — Будь добра, сжалься надо мной! Принеси чашку чаю и таз с водой для ног.
Служившая когда-то посудомойкой и лишь благодаря счастливой случайности произведенная в личные горничные, Сюзи с радостью оставила Саммерсет и леди Шарлотту, чтобы стать экономкой у Виктории и Элинор. Теперь она обедала с девушками за одним столом, спала в теплой, чистой постели и получала полный выходной раз в неделю. Хотя Лондон до сих пор пугал маленькую служанку, в целом ее жизнь переменилась к лучшему, и Сюзи почитала Викторию за святую.
— Не следовало задерживаться допоздна, мисс, — откликнулась из кухни девушка.
Виктория услышала плеск и с облегчением поняла, что вскоре ее натруженные ноги будут отмокать в горячей воде, приправленной лавандой и солями для ванны.
— Так уж получилось, — ответила она и прошла в просторную гостиную, на ходу снимая форменную пелерину.
Они с Элинор прожили на новом месте чуть больше месяца, но квартира уже заметно преобразилась. Сначала им самим приходилось заниматься уборкой, затем Виктория послала за Сюзи, и та помогла с оставленным напоследок сложным ремонтом — покраской стен и штукатуркой. Обстановка представляла собой эклектичную смесь роскошной мебели из мейфэрского особняка и потрепанных, но дорогих сердцу Элинор вещей. На спинку голубой, отделанной золотом чиппендейловской софы было наброшено стеганое одеяло, сшитое бабушкой Элинор. Виктория находила подобное смешение очаровательным и на редкость уютным.
— Они заставляют тебя слишком много работать, — услышала она голос Элинор, которая лежала на кушетке возле окна.
— Я не знала, что ты дома, — удивилась Виктория. — И уж кому-кому, но не тебе упрекать меня в излишнем трудолюбии. Ты пришла домой в два часа ночи и ушла, когда я еще спала.
— Весь день обучала твоих коллег — добровольцев из медицинских отрядов. Чем больше помощников, тем меньше работы на мою долю.
Виктория фыркнула и с наслаждением рухнула в красное кресло с высокой изогнутой спинкой.
— Можно подумать, ты станешь больше отдыхать.
Элинор вступила в Красный Крест в качестве наставницы и обучала молодых женщин азам первой медицинской помощи и ухода за ранеными. С фронта поступали тысячи нуждающихся в лечении солдат; приходилось открывать временные госпитали в общественных центрах и частных домах. Если не подготовить в скором времени смену добровольцев, сестер милосердия начнет не хватать.
— Я же уволилась из тюремной больницы, — возразила она.
— Только когда положение стало совершенно безвыходным.
— А сама? Целый день учишься, потом по просьбе раненых пишешь письма их родственникам, а ночью гуляешь с Китом. Как твоя сиделка, я вынуждена заявить протест.
Виктория усмехнулась. В последнее время они с Элинор сблизились, как родные сестры.
— Я прекрасно себя чувствую, и мне ничего не угрожает, если не бегать и не простужаться. Ты сама это знаешь.
Сюзи внесла в комнату поднос с чайником и миниатюрными сэндвичами.
— Вы хотите сказать, мисс, что не подхватите простуду, хотя целый день ухаживаете за больными?
Виктория взяла протянутую служанкой чашку и несколько сэндвичей с тарелки.
— Благодарю тебя, прелестное создание. Я работаю с ранеными, а не с больными, так что перестань ворчать. Пруденс, Ровена, Элейн и Элинор по очереди пытались отговорить меня от помощи Красному Кресту, и все безрезультатно. Тот приют, где я собиралась помогать, если ты помнишь, превратили в дом для выздоравливающих солдат, так что пришлось изменить планы. Я делаю то, что должна. — Для убедительности Виктория взмахнула чашкой и чуть не разлила чай.
Сюзи недовольно хмыкнула и вышла из комнаты, а Элинор наградила подругу усталой улыбкой.
В прихожей звякнул дверной колокольчик. Элинор начала подниматься, но Виктория замахала на нее руками:
— Сюзи откроет. Ты же на ногах не держишься.
— Да уж, — призналась Элинор и с облегчением улеглась обратно на кушетку. — Никогда не думала, что у меня будет домработница, чтобы открывать дверь. Я уже говорила, что обожаю нашу квартиру?
— Всего дюжину раз за последнюю неделю.
— Этого мало.
— Чего мало? — спросила вошедшая в гостиную Пруденс.
— Пру! — Виктория протянула руки для объятия, не вставая с кресла. — Я бы поприветствовала тебя, как полагается, но даже не могу встать от усталости. Сюзи! Принеси еще чаю!
— Вы еще будете указывать, как мне делать мою работу! — донесся из коридора ответный крик.
— Какова дерзость! — с улыбкой откликнулась Виктория и обратилась к Пруденс: — Что привело тебя в Челси? Хотя зачем искать повод. Я всегда рада тебя видеть!
Одним из наиболее весомых плюсов переезда в Лондон было то, что Виктория стала снова регулярно видеться с Пруденс. А сейчас, когда Эндрю уехал на учения в Солсбери, Пруденс стала частым гостем в квартире, которую Кит в шутку обозвал курятником.
Виктория пристальнее вгляделась в лицо Пруденс. Под глазами у нее залегли тени, она казалась осунувшейся даже несмотря на то, что щеки чуть округлились.
— Помимо желания побыть в твоем драгоценном обществе? — поддразнила Пруденс после того, как поздоровалась с Элинор. — Если честно, я пришла попросить об одолжении.
Сюзи принесла гостье чашку и помогла Виктории снять туфли.
— О каком одолжении? — удивилась Виктория, так как Пруденс редко обращалась с просьбами, даже в детстве.
Пруденс присела на бархатную софу и аккуратно поставила чашку на низкий столик.
— Ты говорила, что Колин служит в Первом королевском драгунском полку? Когда его отправляют в часть?
Маленькая служанка втащила дымящийся паром таз с водой, и Виктория, морщась, опустила туда ноги.
— Точно не знаю. Полк сейчас отозвали из Индии. Не удивлюсь, если их отправят во Францию или в Африку, куда-нибудь к черту на кулички. А в чем дело?
Пруденс уставилась в чашку, словно пыталась прочитать будущее по чайным листьям. Глядя на нее, Виктория уже не сомневалась, что причина, заставившая ее прийти к ним, очень серьезна.
Когда Пруденс подняла голову, в ее зеленых глазах стояла мольба. У Виктории комок застрял в горле — так сильно сейчас Пруденс была похожа на Ровену. Поверить невозможно, что они выросли бок о бок и никто не подметил семейного сходства.
— Я не хочу, чтобы Эндрю отправляли на фронт. Да, это эгоистично, но он должен вернуться домой живым. Я хотела попросить, чтобы ты поговорила с Колином — может, он сумеет что-то сделать. Все же он из хорошей семьи, к нему должны прислушаться. Пусть Эндрю отправят на конюшни. Ему понравится работать с лошадьми и не придется воевать.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте