Игра на Цезаря

– Ох, я и от Его Величества тоже такого… не ожидала. Это надо же, при собственной…

– Мама, давай сейчас без норм морали? Потом когда-нибудь я тебя внимательно выслушаю. У меня в плане есть одно слабое место.

– Только одно? – вскинул брови Эрик.

Я уточнила:

– Самое слабое. Надо на сегодняшний вечер и ночь господина Сирока нейтрализовать. Есть идеи, граждане-подельники?..

С «идеей» выступил дядя Теофил. Да они бы еще долго и с душой выступали. Но, время… Время неумолимо работало против нас. Поэтому семейный слет ровно в полдень свернули. И, пожав руки, разбежались по заданным… Да, семья – это сила. И… прокуратские боги, храните мою семью…

Вид из окна на канал впечатлял: цветы по берегам, водные островки-домики для уток и ровные ряды строгих высоких дубов. Не меньше впечатляло и то, что стояло напротив, величественно смотря сотнями окон в вечность. Королевский дворец. В окружении парков, скульптур и колонн.

Я опустила взгляд ниже, через обляпанное известкой стекло, и снова сделала «страшные глаза» – начальник наших разжиревших строителей тоже впечатлился. И припустил по дорожке догонять остальных «рассчитанных», бредущих с баулами к воротам… Почкованием они тут что ли, размножались? Вроде в начале ремонта пятеро было. А сейчас… тринадцать. Тысь моя майка. Еще полгода и половина Джингара встречала б тут Солнцепутье. Хотя у них Тсанс Он. И он – немного позже… Да о чем я вообще? И, вздохнув, развернулась в пыльную глубину дома.

– Девять часов, – сердце подскочило к горлу и упало. Провалилось. Я медленно пошла в обход по гулким комнатам…

Тратить собственную энергию и время на придание хоть какой-то чистоты было и глупо и чревато. Повсюду царили следы многомесячного «творчества», стиль которого выражался в словах: «два мазка в день». Да и бес с ним. Зато скандал с изгнанием «колонии джингарцев» получился образцово-логичным. А деньги за ремонт… Деньги – это суета. Это – зло. Причем, вселенского масштаба. Деньги – это… Да я трактат теперь на тему их пагубности напишу – вдохновения хватит. Потому что, кроме денег есть родные и друзья. Хотя мне б еще удачи на сегодня. Но, если верить Варе: «Я тебя благословляю. Правда, не знаю на что», то и оная у меня тоже есть. А еще… Ник. Всё! Надо делом заниматься! А дел у меня здесь очень много…

Дел было в обрез не только у меня. Глеб Анчаров с утра три раза сносился из Главной канцелярии во дворец. Разругался с двумя чиновниками, которых про себя звал всегда «ветошью». Впрочем, воспитание некромантское не позволило ему и в этот раз произнести «смертельный диагноз» вслух. Поэтому вечером, уже дома, и жутко уставшим (после пробежек еще и в Тайриль, Либряну и на пару старых северных рудников), ходил из угла в угол, гневно бубня:

– Ветошь… Столовая ветошь… Конец света наступит, вы справку у сатаны запросите о том, что вас в известность накануне не поставили… Конец света… Конец… – тихий звон колокольчика отвлек его от детальной доработки речи. Глеб, хмыкнув, сорвался из кухни открывать. На пороге, к его глубочайшему удивлению, стояли по стойке смирно две дамы. – Госпожа Катаржина?.. Нинон?

Первая поименованная, поджав губки, строго произнесла:

– Здравствуйте, Глеб. Моя доча… дочь моя нам все рассказала. И хоть я ее дурной порыв никак не одобряю, мало того, считаю полным сумасшествием, сейчас, в первую очередь, хотела бы выразить вам свое большое материнское негодо…

– Кх-ху!

– Негодо…

– Кху-кху!

– Свое… да что такое, Нинон?!

– Глеб, добрый вечер, – басом огласилась вторая. – Катаржина, мы сюда не за тем пришли. Иначе бы вовсе не стоило.

– О чем «не стоило» бы? – прищурился на них Глеб. – Может тогда вовнутрь?

– А и зайдем! – шерканула по некромантским штанам юбкой «негодующая мать».

Нинон, скривив хозяину дома мину, протиснулась следом.

– Ну… ду-рёха, – тихо выдохнул в сердцах Глеб и закрыл за визитершами дверь…

У каждого в этот вечер были свои дела. Впрочем, к чему повторяться? Да и господин Сирок – не та персона, чтоб тратить на нее свое красно(косно)речие и тупить новое перо. Просто, ему сегодня крепко свезло – в одном из давно закрытых рудников «Грани» на западе страны обнаружился не просто «плодоносный пласт», а пласт с атрактином. И эти шакалы из Либряны, которые снуют в поисках чужого добра, его втихую нашли и уже вскрыли. Мало того, притащили оттуда на продажу образец. Один в один – их «старый клен». Но, не тут-то было. Господин бывший Верховный не зря столько лет в Прокурате делами крутил – сорвался сразу, подхватив с собой пять бойцов в охрану рудника. А шакалов этих он после вычислит и хорошо потрясет. Теперь же главное – рудник. Да он сам вглубь полезет и сам всё пересчитает-проверит. Не то сейчас время, чтоб полагаться на других. Время дел, а не отдыха. А дел сегодня – по горло…

Племянница господина Сирока, Ксения Штоль, в последний раз перед выходом поправила на своем горле красивый платок: стерва эта дикая расстаралась. Сколько дней прошло, а следы, как после демона – не меркнут, не исчезают. Но сейчас Ксения решила получить компенсацию. Жаль, что пока лишь моральную. Да заслужила эта «демоница»! И «рыцарь» ее хобий давно заслужил! «Образцовая пара», любовь – «выше куполов», а развалилась как карточный домик. И тогда, восемь лет назад, и сейчас. И даже, если б дядя со своими «корректировками» не влез, все было б и без того идеально: Ника – в горы Тинарры через месяц-другой, а она сама б в сопределье ломанулась… Только вот следы на шее… Они в эту «идеальную» схему не входили никак. Ну, досадный недочет (а кто ж знал, что еще и Лапиньш влезет?). Да Ксю бы опять что-нибудь придумала. Ведь, не дура. Далеко не дура.

Перед литыми воротами двухэтажного мраморного особняка она, вдруг, замерла. Остановилась. Не то, чтоб, в последнем раздумье, просто решила повторить:

– Так… Условие от нас: добиться продолжения работ во дворце с новым архитектором. Как его?.. Ох, Бембо Беретти. И где такого дядя откопал?.. Бембо Беретти. И пусть выкручивается, как хочет. А если что пойдет не так, – Ксения в третий раз за дорогу пощупала под шелком платья кулон из атрактина. – у меня тотчас начнется своя «импровизация». Дядя, прости, – и уверенно толкнула на себя створку ворот.

Дом встретил ее полным пустым равнодушием. И удивил царившим бардаком. Да будь ее воля и такие хоромы, уж она бы развернулась, а тут… И представила Его Величество среди местных строительных лесов в позе… в позе… Да-а. От таких вольных фантазий на душе Ксю сделалось и весело и зло. А еще неожиданно пришло понимание, что никогда они с Агатой подругами не были. Никогда. Даже в те годы, когда она эту стерву почти боготворила – слишком они разные. И те «ограничения», что ставят для себя подобные Агате и Нику существа в жизни, ей не укоротят высоту полета. Никогда. Она выше всего этого.

– Эй, есть тут кто-нибудь?!.. А-а, ну, здравствуй, «подруга»! Спускайся на разговор! И, да, тебе привет от твоего мужа: сильно кланялся… когда кровью плевался. В последний раз…

Его Величество, Василий Второй, в последний раз так волновался перед встречей с женщиной много лет назад. И женщина эта позже стала его венценосной женой. А он тогда был слишком молод и пытался соответствовать. В жизни его, с детства загнанной в тупики и лабиринты норм постоянно приходится «соответствовать»… Как он тогда сказал ей, своему Воробушку… «Монархи тоже способны на эмоции. Иначе они были бы правителями камней». Совершенно точно. Да только, «эмоции» – это слабость, которую монархи позволяют себе не всегда.

А Воробушек… Чистое искреннее создание. Полный контраст его «тупикам» и после стольких попыток почувствовать себя непритворно ценным – последний и самый большой на это шанс. Шанс, взлелеянный за долгие восемь лет. И вот теперь он его точно не упустит. Капнет сверху скупой слезой сострадания, оградит от всех житейских неприятностей и проблем. Наполнит пустоту от утраты мужа заботой и покровительством. И Воробушек его вновь запоет. От души страстно и благодарно… Страстно и благодарно… Это обязательно свершится. А шторм, что сократил его ежегодный круиз – ни что иное как тому знак. Да и Лемех доложил: она была решительна в согласьи. Значит, все идет как надо.