Страница 4 из 17
— Да, — сказал он. — Ключ у него в кармане.
Хьюго достал портсигар и закурил.
— Теперь, кажется, все совершенно ясно, — вдруг охрипшим голосом произнес он. — Мой дядя заперся здесь, написал записку, после чего застрелился.
Пуаро снова задумчиво кивнул. Хьюго продолжал:
— Но я не понимаю, зачем он вызвал вас. К чему?
— Это объяснить труднее. Мистер Трент, может, пока мы ждем полицию, вы расскажете мне, кто все те люди, которых я застал здесь сегодня вечером?
— Кто они? — рассеянно переспросил Хьюго. — Да, конечно. Извините. Может, присядем? — Он указал на диванчик в углу комнаты, подальше от мертвого тела, и отрывисто заговорил: — Ну, Ванда — моя тетка. Руфь, моя двоюродная сестра. С ними вы знакомы. Другая девушка — Сьюзан Кардуэлл. Она гостит здесь. Потом полковник Бьюри. Это старый друг нашей семьи. Мистер Форбс тоже наш старинный друг, а кроме того, адвокат всего семейства и все такое прочее. Оба старикана неравнодушны к Ванде еще с тех пор, когда она была молода, и до сих пор безраздельно преданы ей. Смешно, но довольно трогательно. Еще Годфри Берроуз, секретарь старика, моего дяди то есть, и мисс Лингард, которая приехала, чтобы помочь ему писать историю Шевени-Горов. Она готовит для писателей исторические материалы. Вот, пожалуй, и все.
Пуаро кивнул и спросил:
— Насколько я понял, вы слышали выстрел?
— Да, слышали. Подумали — пробка от шампанского, во всяком случае, я так подумал. Сьюзан и мисс Лингард приняли его за хлопок выхлопной трубы автомобиля. Дорога ведь совсем радом, вы же знаете.
— Когда это было?
— Минут десять девятого. Снелл только-только первый раз ударил в гонг.
— А где вы находились, когда слышали выстрел?
— В холле. Мы… мы смеялись… понимаете, спорили: откуда этот звук. Я сказал — из столовой, Сьюзан — со стороны гостиной. Мисс Лингард показалось, что сверху, а Снелл решил — с дороги. Просто слышно было через окна второго этажа. Сьюзан еще спросила: «Есть другие версии?» Я засмеялся и сказал, что наверняка кого-то убили! Теперь даже вспоминать об этом жутковато. — Его лицо нервно передернулось.
— Никому не пришло в голову, что сэр Жерваз мог застрелиться?
— Нет, конечно же, нет.
— И у вас нет никаких предположений, почему он покончил с собой?
Хьюго медленно сказал:
— Ну, я не могу сказать…
— У вас есть предположения?
— Ну… знаете… это трудно объяснить. Конечно, я не ожидал, что он покончит с собой, но в то же время не очень-то удивился. Честно говоря, мсье Пуаро, мой дядя был не в своем уме. Это все знали.
— Вы считаете это достаточной причиной?
— Бывает ведь, люди стреляются, если они слегка не в себе.
— Удивительно простое объяснение.
Хьюго вытаращил глаза. Пуаро снова встал и бесцельно зашагал по комнате. Мебель здесь была удобная, хотя в основном громоздкая, викторианской эпохи. Солидные книжные шкафы, огромные кресла и несколько прямых стульев — подлинный чиппендейл. Украшений немного, но некоторые бронзовые безделушки на камине привлекли внимание Пуаро и явно вызвали его восторг. Он брал их в руки одну за другой, внимательно разглядывал и осторожно ставил на место. С одной из них, крайней слева, он что-то соскреб ногтем.
— Что там такое? — без особого интереса спросил Хьюго.
— Пустяки. Крошечный осколок зеркала.
— Забавно, что пуля разбила зеркало, — сказал Хьюго. — Разбитое зеркало — это к несчастью. Бедный старик Жерваз… Наверное, в его жизни слишком долго не случалось несчастья.
— Ваш дядя был везучим человеком?
Хьюго засмеялся.
— О, ему сказочно везло! Все, к чему он прикасался, превращалось в золото! Если ставил на слабую лошадку, она приходила первой! Если вкладывал деньги в неприбыльную шахту, там тут же обнаруживали рудную жилу! Он чудесным образом находил выход из самых безвыходных ситуаций. Много раз жизнь ему спасало только чудо. По-своему отличный был старик. И много чего повидал. Уж точно больше, чем многие его ровесники.
Пуаро пробормотал, поддерживая беседу:
— Вы были привязаны к дяде, мистер Трент?
Его вопрос несколько озадачил Хьюго.
— Да… конечно, — неуверенно произнес он. — Понимаете, иной раз с ним бывало трудновато, тяжко жить под одной крышей. По счастью, я редко с ним виделся.
— Он хорошо к вам относился?
— Не настолько, чтобы это было заметно! Честно говоря, скорее его, так сказать, раздражал факт моего существования.
— То есть, как это?
— Понимаете, у него не было родного сына, и его это сильно огорчало. Совсем подвинулся рассудком на всем, что касалось Шевени-Горов и тому подобном. Его просто убивала мысль, что, когда он умрет, Шевени-Горы исчезнут с лица земли. Видите ли, род этот восходит к нормандским завоевателям. А старик — последний в роду. С его точки зрения, это и впрямь ужасно.
— А сами вы этих переживаний не разделяете?
Хьюго пожал плечами:
— По-моему, все эти представления устарели.
— Что же будет с имением?
— Даже не знаю. Может, ко мне перейдет. А может, он завещал его Руфи. До смерти Ванды оно, вероятно, будет принадлежать ей.
— Ваш дядя не говорил конкретно о своих намерениях?
— Была у него одна идея.
— Какая именно?
— Он хотел, чтобы мы с Руфью поженились.
— Это, без сомнения, было бы очень удобно.
— Куда уж удобнее. Но Руфь… у нее, знаете, очень четкие планы на жизнь. Она чрезвычайно привлекательная молодая женщина, и ей это известно. Она не торопится выйти замуж и угомониться.
Пуаро подался вперед.
— Ну, а вы сами хотели бы этого, мистер Трент?
Хьюго устало сказал:
— Не вижу ни малейшей разницы в том, на ком жениться в наши дни, когда так легко развестись. Если не угадаешь, ничто не мешает развязаться и начать все сначала.
Дверь отворилась, и вошел Форбс в сопровождении высокого щеголеватого мужчины, который кивнул Тренту и сказал:
— Привет, Хьюго, мне очень жаль. Такой удар для всех вас.
Эркюль Пуаро вышел вперед:
— Как поживаете, майор Ридлл? Вы меня помните?
— Да, конечно. — Начальник полиции пожал ему руку. — Так вы, стало быть, здесь? — В голосе его послышалось замешательство. Он с любопытством взглянул на Пуаро.
4
— Ну? — спросил майор Риддл.
Вопросительное «Ну?» начальника местной полиции было адресовано полицейскому врачу, немолодому долговязому человеку с седыми волосами. Тот пожал плечами:
— Смерть наступила больше получаса, но меньше часа назад. Я знаю, что вам не нужны подробности, поэтому избавлю вас от них. Человек убит выстрелом в голову. В момент выстрела пистолет находился на расстоянии нескольких сантиметров от правого виска. Пуля прошла сквозь мозг и вышла наружу.
— Явное самоубийство?
— Да, явное. Тело после этого осело в кресле, и пистолет выпал из руки.
— Пулю нашли?
— Да, — и доктор показал ее.
— Отлично, — подытожил майор Риддл. — Мы сопоставим пулю с пистолетом. Отрадно, что дело ясное, и нет никаких сложностей.
Эркюль Пуаро мягко поинтересовался:
— Доктор, вы уверены, что нет никаких сложностей?
Тот ответил неторопливо:
— Пожалуй, кое-что можно считать странным. Он, видимо, немного наклонился вправо, когда стрелялся. Иначе пуля угодила бы в стену под зеркалом, а не в самую его середину.
— Не самая удобная поза для самоубийства, — иронично подметил Пуаро.
Доктор пожал плечами.
— Ну… удобство… когда решаешься покончить со всем… — Он не договорил.
— Можно забирать тело? — спросил майор Риддл.
— Да, у меня все. Осталось только вскрытие.
— А у вас, инспектор? — обратился майор к высокому бесстрастному человеку в штатском.
— Порядок, сэр. Сделали все необходимое. Надо лишь снять с пистолета отпечатки пальцев покойника.
— Хорошо, заканчивайте с этим.
Бренные останки Жерваза Шевени-Гора увезли. Начальник полиции и Пуаро остались вдвоем.
— Что ж, — произнес майор Риддл, — все совершенно ясно и прозрачно. Дверь заперта, окна закрыты, ключ от двери у покойника в кармане. Все — как в примере из учебника. Кроме одного обстоятельства.