Страница 10 из 11
— Меня она тоже не касается, и терпеть рисовки этого говна я не намерен. Но при этом мне нужна помощь. Пятерых я пока угондошил, но с тридцатью-сорока балбесами не справлюсь. Надо бы нам объединить усилия. Не возражаешь?
— Не возражаю.
— Ночью подъем будет?
— Нет, первую ночь здесь разрешают спать спокойно, а вот во вторую точно поднимут.
— Не дрейфь, Володя! Мы их законопатим!
Ночью Полторацкого, как и предполагалось, никто не тронул. «Правило первой ночи» соблюдалось в ТЭЧ так же неукоснительно, как и в старофранцузских герцогствах.
Самая лучшая техничка
— ТЭЧ, подъем! — омерзительно завопил дневальный.
Гоша вскочил, как ошпаренный (ШМАСовская привычка). Добрая половина обитателей нижних коек даже не шевельнулось.
— Покуда старшина не пришел, будут дрыхнуть, — шепнул Гоше Володя.
Соседом Полторацкого снизу был тот самый белобрысый паренек, который накануне настойчиво рекомендовал Игорю снять шинель. Фамилия его была Голдобин. Гоша внимательно слушал вечернюю поверку и постарался запоминать выкрикиваемые Курбатовым фамилии. Особо Гоша отметил такой факт: в ТЭЧ всего один кавказец (Володя), один узбек, а остальные — русские, татары и башкиры с небольшой примесью украинцев. Видимо, основной контингент призван сюда с Волги, где располагался Игорин ШМАС. Полторацкий ткнул в плечо соседа:
— Эй, Голдобин, давай меняться местами! Ты — наверх, я — вниз!
— Ох…л, карасюга? — Голдобин беззлобно зевнул и продолжил сон-тренаж.
Кругом кипела работа. Караси заправляли и отбивали свои койки и койки черпаков, мели и мыли пол в кубрике, подшивали к кителям свежие подворотнички (свои — в последнюю очередь). То тут, то там звенели пощечины, глухо бумкали удары, хлопали пинки — это черпаки подбадривали работяг. По первой блямбе уже получили Бегичев и Мубаракшин. Белолицый узбек Юлдашев (тоже из Игориной команды) работал как заведенный, поэтому пока рукоприкладства избежал.
Полторацкий умылся, побрился, обработал свою койку и сел подшивать воротник. Его мирное занятие попытался прервать Федя-каратист (вся рожа — большой синяк; интересно, что он втравил старшине о причине травмы?).
— А ну, иди пахать!
— Федя, пошел нах…, или я тебе еще раз оптику поправлю.
Федя ретировался. Остальные наказанные вчера граждане хранили полное молчание и олимпийское спокойствие, не обращая на Игоря никакого внимания.
После завтрака бойцы стали переодеваться на работу. Каптер выдал Гоше новый технический комбинезон и старую замасленную меховую куртку.
— Курбатов, замени мне куртку, я это барахло носить не намерен! — обиделся Гоша.
— Бери, что дают, других все равно нет.
Полторацкий пошел к старшине и потребовал новую техничку.
— Настырный ты хлопец, Повторацкый, — проворчал Охримчук, но техничку выдал — офицерскую с капюшоном. Так Полторацкий стал обладателем самой лучшей в ТЭЧ технички.
Путь до ангара ТЭЧ был значительно дольше, чем до столовой, и пролегал по рулежной дорожке аэродрома. Шли строем под командой Курбатова. Как ни странно, порядок строя в анархичной ТЭЧ соблюдался — все, даже деды, застегивали крючки, затягивали ремни и шли в ногу.
Группы по интересам
Здание ТЭЧ производило впечатление. Такого размаха учебка не знала. Гладкий пол красноватого цемента, огромное гулкое пространство ангара, светящееся окно диспетчерской под потолком, громкая связь — все, как в цехе большого завода. К ангару был пристроено длинное двухэтажное здание — там помещались группы регламентных работ, классы, лаборатории, мастерские и склады. В ангар на регламенты были закатаны три МиГ-23 (закатывание всегда производилось вручную — раздвигали огромную штору, расталкивали в стороны гигантские створки-кассеты и вталкивали самолеты). Все МиГи были полуразобраны, кругом стояли выкрашенные в оранжевый цвет тележки, стремянки, лестницы, стойки, гидроподъемники, лежали водила, тормозные колодки, заглушки и тому подобные железяки.
Поясним, зачем нужно все это громоздкое хозяйство. Предназначение ТЭЧ — проведение регламентных работ на самолетах. Даже если все системы самолета работают в штатном режиме, без отказов, сбоев и прочих авиационных неурядиц, после ста часов налета истребитель направляется на регламенты в ТЭЧ. Таково незыблемое правило советской военной авиации, выстраданное горьким опытом аварий и катастроф, написанное кровью и проиллюстрированное грудами искореженного дюралюминия.
В ангаре самолет разбирают чуть ли не до последней гайки, проверяют, испытывают и вновь собирают. Каждая группа ответственна за свой участок работы. Группа СД (самолет и двигатель) обслуживает планер со всеми его внутренностями и наружностями (шасси, гидравлика, пневматика, механика, тяги, рули, плоскости элероны и т. п.), группа АО (авиационное оборудование) отвечает за генераторы, аккумуляторы и кислородные приборы, радисты (навигационное и радиосигнальное оборудование) ковыряются в электронных блоках, люди из АВ занимаются авиавооружением — пушками, снарядами и ракетами. В общем, все при деле.
В ангаре Гоша обнаружил, что ТЭЧ отнюдь не исчерпывается шестидесятью бойцами срочной службы. Оказалось, что в ТЭЧ офицеров и прапорщиков значительно больше, чем солдат (Игорь в ШМАСе привык к обратной пропорции). Работали на авиационной технике, в основном, прапорщики и офицеры, а солдаты занимались неквалифицированной физической работой — в первую очередь, уборкой помещений. Как говорится: «Зачем в армии женщины — там есть солдаты!».
Начальник ТЭЧ майор Рудык определил Полторацкого по его ШМАСовской специальности — в группу СД. Вместе с Игорем туда попали Мубаракшин и тихоня Воскобойников, приехавший в часть вместе с Полторацким. Гоша познакомился с личным составом группы. Начальник группы капитан Браташ был в отпуске, его временно замещал старший лейтенант Лекомцев. Далее следовали два лейтенанта, четыре прапорщика украинско-белорусского происхождения, старшина — сверхсрочник и пятеро гражданских служащих Советской армии. Из срочной службы в группу входили знакомые нам дедушка Курбатов (командир отделения, в просторечии — комод) и дедушка Голдобин, а также дедушка Тухватуллин, черпак Лада и вышеназванные караси плюс карась Жужгов, прибывший в команде вместе с Володей пять дней назад.
До обеда не особенно обремененный работой Полторацкий переговорил со всеми своими сослуживцами — карасями. Увы, примкнуть к борзой двойке «Полторацкий — Гиддигов» все они отказались. Мотивировка: «Полгода попашем, год будем отдыхать».
Первый рабочий день пролетел быстро и безмятежно. Даже самые задрипанные караси почувствовали себя в ангаре ТЭЧ гораздо увереннее и спокойнее — в многочисленных нычках и шхерах огромного здания можно немного отдохнуть от тяжкого бытия молодого солдата.
После ужина Гоша с Володей вальяжно читали газеты в Ленкомнате, потом травили друг другу анекдоты и от души хохотали. Но радоваться было рано: впереди — отбой.
Битва при синей лампочке
…Первые полчаса после отбоя проходят в казарме спокойно. Мягко горит ночник (лампочка, окрашенная синей краской), раздается легкое шушуканье. И вдруг…
— Караси, подъем!
Это кричит вышедший на середину кубрика огромный Кобыхнов (тот самый, крепко побитый Гошей в Ленкомнате). Как спелые яблоки с дерева, падают с верхнего яруса на пол караси. Легкими белыми тенями (нательное белье делает их похожими на привидения), босые, слетаются караси на середину и встают в строй.
— Шинкаренко — на секу к дневальному! Веденеев — за дверь!
Наблюдатели для надежности выставляются на двух точках — у дверей кубрика и у входа на этаж. Система срабатывает безукоризненно за исключением тех случаев, когда «секач» засыпает. Впрочем, в ТЭЧ на секу всегда ставятся самые ответственные караси.
Секачи занимают посты. Кобыхнов грозно рычит:
— Где карась Полторацкий?