Страница 36 из 51
В сборную Брумеля взяли «третьим номером», особо не рассчитывая на него. А он взял и стал триумфатором, что было настоящей сенсацией. Ведь фаворитом в прыжках в высоту числился Джон Томас, который незадолго до этого установил рекорд – прыгнул на два метра двадцать два сантиметра и девять миллиметров. В Рим Томас приехал отбывать номер, твердо уверенный, что равных ему соперников там не найдется. Но, к собственному удивлению, натолкнулся на столь отчаянное сопротивление тройки советских прыгунов в лице Роберта Шавлакадзе, Виктора Большова и Валерия Брумеля, что не устоял – у американца сдали нервы. В итоге «золото» и «серебро» взяли советские спортсмены: Шавлакадзе и Брумель, которые оба прыгнули на два метра шестнадцать сантиметров, но у Брумеля было больше затраченных попыток. А Томасу пришлось довольствоваться только «бронзой».
Прошло всего лишь полтора месяца после Олимпиады в Риме, как Брумель установил новый рекорд: прыгнул на два метра двадцать пять сантиметров. Однако этот результат не был официально зарегистрирован, поскольку соревнования проходили в зале. Но Брумель особо не расстроился. Вскоре он отправился в Америку, где четыре раза подряд обыграл все того же Джона Томаса и стал первым иностранцем, выигравшим национальное первенство США. Причем если поначалу Америка встретила советского спортсмена свистом и улюлюканьем, то после того, как он раз за разом совершал свои фантастические прыжки, зал в едином порыве поднялся со своих мест и разразился настоящей овацией, которая длилась несколько минут. И хотя главной цели Брумель тогда не достиг – рекорд Томаса в два метра двадцать два сантиметра и девять миллиметров продолжал быть непокоренным, – Брумель был уверен: еще чуть-чуть, и он перекроет и этот результат. Так и получилось. Вскоре на чемпионате Москвы Брумель прыгнул на два метра двадцать три сантиметра и стал лучшим прыгуном в высоту в мире.
Став лучшим, Брумель каждый год увеличивал свой результат, обгоняя своих соперников на несколько сантиметров. Летом 1963 года в Лужниках состоялся «матч столетия» между сборными СССР и США, где Брумель вновь сошелся в очном поединке с Томасом. Этот матч носил политический оттенок: почти год назад мир стоял на грани ядерной войны из-за Карибского кризиса, и теперь два геополитических соперника – СССР и США – сошлись в очередном противостоянии, но теперь уже спортивном. Поэтому не случайно, что на стадионе присутствовали советский руководитель Никита Хрущев и посол США в СССР Фой Колер. Победа в этом споре осталась за Советским Союзом: Брумель установил новый мировой рекорд, покорив планку высотой два метра двадцать восемь сантиметров. Это был его шестой из мировых рекордов, не считая зимних, установленных всего за три последних года.
В те годы Брумель стал поистине национальным кумиром. Из Луганска он переехал в Москву, где по личному распоряжению Хрущева получил шикарную квартиру в центре города. Купил себе престижный автомобиль «Волга», который имела в своем гараже не каждая советская знаменитость. Однако Брумель всеми этими атрибутами красивой жизни владел не зря. Трижды подряд в 1961–1963 годах его признавали лучшим спортсменом мира. Муниципалитет Генуи наградил его «Золотой каравеллой Колумба» как главного первооткрывателя в легкой атлетике. Уже много позже, в начале 90-х, когда Брумель будет испытывать серьезные материальные затруднения, ему предложат продать «Золотую каравеллу» за огромные деньги – ведь ее паруса были отлиты из чистого золота, да и сама она представляла огромную ценность среди коллекционеров. Но Брумель ответил категорическим отказом. И объяснил: «Если я это сделаю, то перестану себя уважать. Это приз, который вручается лучшему спортсмену мира, самая престижная в спорте награда. Я без нее – не я. Если король теряет скипетр, он уже не король…»
На Олимпийских играх в Токио в 1964 году Брумель выступил неудачно. До этого весь сезон он пытался покорить планку высотой два метра тридцать сантиметров, но так и не сумел. Вымотался основательно и в Токио приехал крайне уставшим. А когда начались игры, перенервничал так, что потерял сон и две ночи никак не мог заснуть. Пришлось пойти на радикальные меры: в ночь перед финалом Брумель выпил стакан чистого спирта и… тут же уснул как убитый. На следующий день он вышел на соревнования отдохнувшим и одолел своего вечного соперника Джона Томаса. И хотя оба они преодолели одинаковую высоту – два метра восемнадцать сантиметров, – однако Брумель по попыткам оказался первым.
После Токио Брумель возобновил свои попытки покорить высоту в два метра тридцать сантиметров, но та никак не давалась. В самом начале октября 1965 года на матче СССР—Франция в Москве Брумель взял всего два пятнадцать. Многие тогда посчитали, что эпоха Брумеля прошла. Не верил в это только он, обещая в ближайшее время все-таки покорить непокорную высоту. Не вышло – помешала трагедия.
В тот роковой день 5 октября 1965 года Брумель тренировался на стадионе Института физкультуры на улице Казакова. Планка стояла на высоте 2,24, и он преодолел ее 5 раз подряд. Это был показатель великолепной спортивной формы, который сулил Брумелю отличные перспективы уже в ближайшем будущем. В прекрасном настроении спортсмен стал собираться домой. На выходе со стадиона он встретил свою однокурсницу по институту гонщицу Тамару Голикову, которая собиралась уезжать домой на мотоцикле. Брумель попросил подвезти его и сел на заднее сиденье. Однако путешествие оказалось недолгим. На Яузской набережной Голикова не справилась с управлением и врезалась в фонарный столб. Падая, Брумель инстинктивно выставил ногу и в итоге получил тяжелейшую травму – стопу раздробило на кусочки.
Спустя час Брумель уже лежал на операционном столе в институте Склифосовского. Хирург Иван Кучеренко поначалу хотел ампутировать ногу, но затем решил попытаться ее спасти. Он собрал ее по кусочкам, как мозаику, но за благополучный успех не ручался. В итоге три последующих года Брумель вынужден был провести на больничной койке и перенести более тридцати операций. Это было самое тяжелое время в жизни знаменитого спортсмена. Причем к физическим мукам прибавились еще и моральные: от него ушла жена-гимнастка, отвернулись многие бывшие друзья и коллеги. В такой ситуации легко было пасть духом и сломаться. Но Брумель сумел выстоять. Чтобы занять себя, он штудировал в больничной палате учебники, конспекты лекций, начал вести записи о своей жизни, которые потом лягут в основу его литературных трудов.
Несмотря на тяжелейшую травму, Брумель продолжал надеяться, что его спортивная карьера еще не закончена. И хотя все врачи, лечившие его, называли его сумасшедшим, он продолжал верить, что сумеет вернуться на дорожку стадиона. Ему повезло: на его пути повстречался врач, который сумел воплотить эту, казалось бы, несбыточную мечту в реальность. Это был кудесник-хирург из Кургана Гавриил Илизаров, который взялся за лечение Брумеля и поставил его на ноги. В результате в 1969 году Брумель возобновил тренировки. Они длились почти два года. Наконец в феврале 1971 года Брумель вновь вышел на стадион, чтобы совершить свой очередной прыжок. И хотя высота им была покорена скромная – всего два метра восемь сантиметров – однако это все равно была сенсация: этот прыжок был сродни подвигу летчика Алексея Маресьева, который с ампутированными ступнями вернулся в авиацию.
Уйдя из большого спорта, Брумель вполне мог перейти на административную работу в Институте физкультуры или даже в сборной СССР. Но Брумель был человеком слишком свободолюбивым, чтобы терпеть над собой чей-то диктат. Поэтому он ушел в литературное творчество. Он написал документальную повесть «Высота», пьесы «Доктор Назаров», «Олимпийская комедия», «Рев трибун», сценарий фильма «Право на прыжок», роман «Не измени себе» в соавторстве со сценаристом Лапшиным, который переиздавался в СССР 12 раз. Кроме этого, Брумель читал лекции о легкой атлетике, что тоже неплохо оплачивалось. Однако полностью назвать себя счастливым Брумель тогда не мог. Несмотря на то что он по-прежнему был знаменит, входил в ЦК комсомола и дружил с элитой общества – с той же Галиной Брежневой был на короткой ноге, – однако, оставшись без любимого спорта, Брумель откровенно тосковал. На этой почве стал выпивать, развелся со своей второй женой, олимпийской чемпионкой по конному спорту. Как признается много позже сам Брумель: «Я продал все свои машины и вообще перестал садиться за руль, потому что боялся по пьяному делу кого-нибудь сбить».