Страница 9 из 545
Между тем в Москве критики ломали копья вокруг фильма Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Опасные гастроли», который начал демонстрироваться в Москве с 5 января. Работа над фильмом была завершена еще полгода назад, однако на экраны он пробился только сейчас, в январе. Причем помог этому случай. Вот что вспоминает об этом сам режиссер картины Г. Юнгвальд-Хилькевич:
«Когда мы закончили работу, ее не приняли. Мы сидели в Москве и не знали, что делать. Только что закрыли «Интервенцию» Г. Полоки (еще один фильм, в котором Высоцкий сыграл главную роль. — Ф. Р.), мы понимали, что будем следующими. А дальше произошла история, о которой я узнал через много лет, познакомившись с внучкой Микояна. Оказывается, картину показали в ЦК и на просмотре оказался Анастас Иванович Микоян. А в картине были танцы, девочки в прозрачных костюмах. И он заплакал: «Боже мой! Это же я их привозил. Я тогда был мальчиком, был рядом с Коллонтай!» Действительно, Коллонтай и Литвинов были прообразами двух большевиков в фильме. Вот из-за слез Микояна картину выпустили в прокат. Без каких-либо поправок».
Народ повалил на фильм валом, главным образом, конечно, потому, что в главной роли — артиста Бенгальского — в нем был занят, запрещенный везде и всюду Высоцкий. Я смотрел «Гастроли» несколько месяцев спустя в летнем кинотеатре Сада имени Баумана и помню, что огромный зал кинотеатра был забит битком и, чтобы достать билеты, надо было отстоять длиннющую очередь. Да и то не всем повезло. Нас же выручило лишь то, что билетершей в кинотеатре работала хорошо знакомая нам женщина, которая и достала билеты, минуя очередь. Но вернемся в январь 70-го.
21 января В. Золотухин записал в своем дневнике: «Почему-то все ругают «Опасные гастроли», а мне понравилось. Мне было тихо-грустно на фильме, я очень понимал, про что хочет сыграть Высоцкий».
В отличие от рядового зрителя киношная критика картину безжалостно ругала, уличая ее в дурновкусии, примитивизме и т. д. и т. п. К примеру, 22 января в «Вечерней Москве» была помещена заметка критика В. Кичина под названием «Осторожно: «Опасные гастроли». Приведу лишь отрывок из нее:
«Владимир Высоцкий наполненно произносит банальности, не без успеха имитируя значительность происходящего. Иван Переверзев действует в лучших традициях водевиля, полностью реализуя предложенные сценарием сюжетные коллизии. Ефим Копелян, как всегда, умеет создавать иллюзию второго плана даже там, где это, увы, только иллюзия…
Только крайней неразборчивостью проката можно объяснить тот факт, что этому фильму предоставлены экраны столичных кинотеатров».
В другом популярном издании — «Комсомольской правде» — А. Аронов задавался вопросом: «Зачем подавать одесское варьете «XX век» под революционным соусом? Зачем маскировать музыкально-развлекательную ленту под фильм о революции, зачем разменивать на это серьезную тему?»
Между тем Высоцкого в те дни ругали не только за Бенгальского из «Гастролей». Например, в «Советской культуре» Юрий Калещук лягнул актера и за другую, годичной давности роль в ленте «Хозяин тайги». Критик писал: «Многое здесь «разрушает» В. Высоцкий, которому отведена роль «преступника с философией». Он с таким мелодраматическим надрывом произносит даже самые невзрачные сентенции, что это почти невозможно изобразить словесно… Благодаря Высоцкому образ Рябого получился карикатурным. Это звено, по существу, выпало из добротно сделанного фильма, в котором есть жизненные ситуации и подлинные характеры…»
Несмотря на все наезды критики, «Опасным гастролям» будет сопутствовать хорошая прокатная судьба: в годовом рейтинге они займут 9-е место (36,9 млн. зрителей), обогнав явных фаворитов, в числе которых значились такие ленты, как «Судьба резидента» и «Повесть о чекисте», относившиеся к одному из самых популярных среди зрителей жанру «шпионского» кино.
В родном для Высоцкого Театре на Таганке в те дни состоялось распределение ролей в новом спектакле «Что делать?» по H. Чернышевскому. Роль Автора в этой постановке досталась новичку, пришедшему в театр меньше года назад, — Леониду Филатову. Причем эта роль подвернулась весьма кстати, поскольку Филатов в те дни находился в серьезных раздумьях по поводу того, а не уйти ли ему в более подходящее место. Например, в Ленинградский театр миниатюр под руководством Аркадия Райкина. О том, как и почему Филатов приглянулся мэтру отечественной сатиры, стоит рассказать подробнее.
Еще будучи студентом ВГИКа, Филатов баловался написанием пьес, которые имели устойчивый успех в стенах института. Несколько месяцев назад одну из таких пьес — «Время благих намерений» — Филатов отдал своим однокашникам по ВГИКу, учившимся на два курса младше его (кстати, на этом же курсе училась девушка, в которую Филатов был влюблен, но она не отвечала ему взаимностью). Студенты (среди них были будущие звезды: Константин Райкин, Наталья Гундарева, Юрий Богатырев, Наталья Варлей) поставили по этой пьесе спектакль, на премьеру которого пришли многие известные деятели искусства, в том числе и Аркадий Райкин. Последнему пьеса очень понравилась, и он, не без участия своего сына Константина, пригласил Филатова в свою московскую квартиру в Благовещенском переулке.
Когда тот явился в назначенное время, в доме, кроме хозяина, находились еще два человека, причем тоже известные: писатели Леонид Лиходеев и Лев Кассиль. Легко представить, какие чувства обуревали недавнего провинциального юношу в окружении сразу трех классиков. Но скованность его прошла, как только Райкин налил ему коньяка и он хряпнул пару рюмок для храбрости. Далее послушаем его собственный рассказ:
«Понемногу я пришел в себя, стал шутить. Райкин милостиво улыбался, потом взял меня за руку и повел в кабинет. Там, до сих пор помню, держа меня почему-то за пульс, он стал расспрашивать: «Квартиры нет, конечно, постоянной прописки тоже, и в армию, поди, нужно идти. Да-а… ситуация. Так я вам предлагаю. От меня уходят трое одесских людей. Одному я, к несчастью, успел дать квартиру на Литейном, а второму — нет, так вот она — ваша. Если вы ко мне пойдете работать в театр, я вам обещаю полное освобождение от воинской повинности. Осенью у нас гастроли в Англию, Бельгию, весной — в Польшу».
Я ошалел. Но все же набрался наглости и пролепетал: «Я должен подумать, взять тайм-аут». — «Возьмите, — как-то разочарованно произнес он, — два дня, но больше думать нельзя». На следующий день в Театре на Таганке распределение ролей в новом спектакле «Что делать?» — и у меня главная роль…
Я помчался к маме Ваньки Дыховичного, который в ту пору работал у Райкина и жил в ленинградской гостинице. Александра Иосифовна только руками всплеснула: «Да где же ты сейчас Ивана найдешь? Он же гуляет!» Все же часа через три мы созвонились. Я ему все рассказал, а он в ответ: «Ни в коем случае, я сам мажу лыжи». — «Почему?» — «Потому что двух солнц на небе не бывает». — «Но он меня заведующим литературной частью зовет!» — «Еще новое дело. Ты знаешь, кто от него уходит? Миша Жванецкий, Рома Карцев и Витя Ильченко. Ты хочешь заменить всех троих?» Я, конечно, для себя все решил, но как сказать об этом Мэтру? К счастью, в театр позвонила его жена. Я, мямля, стал говорить, что на Таганке много работы, что я привык к Москве. Она засмеялась: «Вы так же привыкнете и к Ленинграду… Ладно, оставайтесь. Но я вас хочу предостеречь — бросайте курить. На вас же невозможно смотреть!»
27 января все центральные газеты сообщили радостную новость о том, что три дня назад 28-летний тяжелоатлет из города Шахты Василий Алексеев установил на соревнованиях в Великих Луках сразу три мировых рекорда: в жиме выжал 210,5 кг, в толчке — 221,5 кг, в сумме троеборья — 595 кг. Газеты писали, что в январскую субботу 24 января, вполне вероятно, произошла «смена караула» в тяжелой атлетике: многолетний фаворит Леонид Жаботинский последнее время все отдалялся от желанной 600-килограммовой отметки, а Василию Алексееву до нее теперь рукой подать. Так, в сущности, оно и оказалось. Но об этом чуть позже. А пока расскажем о том, чего большинство болельщиков не знало, что осталось за кадром этого эпохального события.