Страница 35 из 39
Несколько кандидатур было и на роль Гитлера, на которого пробовались два Леонида: Броневой и Куравлев. Однако их фотопробы режиссера не удовлетворили, и они были утверждены на другие роли: Броневой сыграл Мюллера, Куравлев - Айсмана. А Гитлером стал немецкий актер Фриц Диц.
На роль Мюллера тоже было несколько кандидатур, к примеру, Всеволод Санаев. Но он от роли категорически отказался, заявив: «Я являюсь секретарем партийной организации «Мосфильма», поэтому фашиста играть не буду!»
Попытался отказаться от роли Бормана и Юрий Визбор, но затем передумал. Чтобы создать мрачный лик фашистского бонзы, актеру вставили тампоны в нос, а мундир прокладывали поролоном, чтобы придать внушительный объем. Так как голос у Визбора был мягким и нежным, в фильме его пришлось озвучивать другому актеру - Соловьеву из Театра киноактера.
Другие роли в картине исполнили: Шелленберг - актер театра «Современник» Олег Табаков, пастор Шлаг - актер Театра имени Моссовета Ростислав Плятт, профессор Плейшнер - актер МХАТ Евгений Евстигнеев, радистка Кэт - актриса Театра сатиры Екатерина Градова, Гиммлер - актер Театра Советской Армии Николай Прокопович, Габи - актриса Светлана Светличная, Вольф - актер Театра имени Вахтангова Василий Лановой, провокатор Клаус - актер Театра на Малой Бронной Лев Дуров и др.
Лиознова вспоминает: «Актеры не удивлялись моему выбору, потому что очень долго перед этим репетировали. С разными партнерами... Весь выбор - это тайна моей внутренней жизни. И бесконечного погружения в сцены будущего фильма. Проигрывание в уме всей картины с разным сочетанием актеров».
Первоначально предполагалась роль и для актера БДТ Ефима Копеляна. Однако так получилось, что места в актерском коллективе ему не нашлось, и Лиознова предложила ему стать «голосом за кадром». Режиссер вспоминает: «Я позвонила ему в Ленинград и просила передать, что коленопреклоненно прошу его согласиться. Работать с ним было сплошным наслаждением. Он приезжал и, хотя был только что с поезда, всегда успевал побриться и переодеться в белоснежную рубашку, ни разу не изменил себе. Мы стали соратниками. Его голос звучит так, будто он знает больше, чем говорит».
КОМПОЗИТОР
Музыку к фильму, как известно, написал Микаэл Таривердиев. Однако мало кто знает, что первоначально он отказался работать над фильмом. До этого он уже писал музыку к шпионскому фильму Вениамина Дормана «Ошибка резидента», и эта работа его не удовлетворила. Поэтому в 1967 году он отказался от еще одного предложения - написать музыку к картине Саввы Кулиша «Мертвый сезон» (о чем он позднее сильно сожалел). Та же участь могла постигнуть и «Семнадцать мгновений весны». Когда Таривердиев узнал, что фильм из той же серии, что и два предыдущих, он сказал режиссеру твердое «нет». Но сценарий все-таки взял, прочитал его и тут же изменил решение. Он понял, что фильм хотя и будет рассказывать про разведчиков, но совсем иначе, чем это было ранее в других картинах.
В процессе работы над музыкой Таривердиев написал несколько песен, однако в фильм вошли только две из них. Певцов для них пробовали разных: от Мулермана до Магомаева. Победил последний. Однако, когда стали ставить их в картину, ни композитору, ни режиссеру исполнение песен Магомаевым не понравилось. И тогда на горизонте появился Иосиф Кобзон (после этого отношения Магомаева и Таривердиева испортились). Он приезжал к композитору каждый день в течение месяца к десяти утра, и они искали нужные варианты исполнения. В итоге голос Кобзона, по словам Таривердиева, «попал в изображение, прямо в «десятку».
КОНСУЛЬТАНТЫ
Консультантами картины были как военные историки, так и люди с Лубянки, причем довольно высокопоставленные (фильм лично курировал заместитель Ю. Андропова Семен Цвигун, который в титрах был указан под псевдонимом). С их помощью воссоздавались детали военного быта фашистской Германии, работа разведчиков. Они же натолкнули Лиознову на некоторые решения, которых в сценарии Семенова не было. К примеру, знаменитая 8-минутная сцена встречи Штирлица с женой была подсказана одним из таких консультантов.
Т. Лиознова вспоминает: «Ближе всех к экранной стояла история одного нашего генерала-консультанта.
Во время нашей с ним поездки он показал мне конспиративные квартиры, мы меняли номера, как положено... Потом он рассказал о своих редких встречах с женой. Вообще им иногда устраивали свидания в гостиницах: двойные номера, ключи заранее заготовлены, чтобы у портье не брать, одна ночь, и все. А однажды разведчик должен был оказаться на одной станции в чужой стране, далекой от нас, а она - ехать в поезде в таком-то вагоне.
В сцене встречи Штирлица с женой оправдание еще одной ситуации. Я Габи (актриса С. Светличная) посадила за тот стол, где сидела жена... Он с ней и переспал бы, может, сто раз, но вот... она сидит на том месте, где сидела его жена. Я больше всего боялась замечаний по этому поводу: Штирлиц обязан был иметь женщину, ибо, если б ее не было, это привлекло бы внимание. Что он - гомосексуалист или что еще? Стали бы копать и докопали бы до чего-нибудь... Но разведчики это поняли, сказали: «Мы благодарны вам за то, что вы так приподняли и так вдохновенно рассказали об этой, в общем-то, жуткой жизни, которой приходится нам жить». В этой сцене должен был быть еще и ребенок... Потом я отказалась от мысли снимать ребенка. Если иметь в виду правду, отец, не отрываясь, смотрел бы только на него. И я бы потеряла многое...
Что касается актрисы, которая сыграла жену Штирлица, то она была подобрана так. Я все время говорила - мне такую надо, чтобы русское лицо было, ясное и простое. И вот привезли. Это была актриса Шашкова из Театра имени Вахтангова...»
Отмечу, что сцена встречи Штирлица с женой длится 8 минут, которые уместились на 250 метрах пленки. Киношное начальство, увидев ее, потребовало сократить сцену до 20 метров, считая затянутой, так как зритель не выдержит такого долгого эпизода. Однако Лиознова грудью встала на его защиту и сумела отстоять. Теперь понятно, что она была права - эта сцена одна из лучших в фильме.
А вот другой эпизод, который придумала Лиознова (когда Штирлиц отмечает у себя дома день 23 февраля), оказался фальшивым и затянутым. Таривердиев советовал режиссеру убрать его из картины, но та не согласилась.
СЪЕМКИ
Съемки фильма длились более двух лет: с середины 1970 по 1972 год. Натуру снимали в самых разных местах. Часть в Берлине, но большинство эпизодов пришлось снимать в СССР. Дело в том, что телевидение пожалело денег на зарубежные командировки, поэтому приходилось изворачиваться. Как? Цветочную улицу в Берне снимали в Риге, переход пастора Шлага из Германии в Швейцарию - на Кавказе. Эпизод, когда Штирлиц убивает провокатора Клауса (Л. Дуров), снимали в подмосковном лесу, так как накануне Дуров не прошел выездную комиссию (его зачислили в разряд «неблагонадежных»).
График работы был напряженный: иногда по полторы смены - 12 часов. Оператор Петр Катаев снимал одной камерой. Ее накрывали телогрейкой, чтобы она не тарахтела, потому что озвучания потом не было. Но даже несмотря на такое техническое убожество съемок, качество фильма от этого совершенно не пострадало.
Во время съемок произошел печальный инцидент - умер актер Лаврентий Масоха (20 июня 1971 года). Рассказывает Л. Броневой: «В фильме Масоха играл моего адъютанта Штольца. Должен был войти в кабинет и сказать: «Группенфюрер, штандартенфюрер Штирлиц прибыл». И вот Лиознова говорит: «Мотор, начали». А он: «Группенфюрер, штардартер...» Лиознова: «Стоп. Еще раз. Собрались. Начали. Мотор». А он опять то же самое и так несколько раз. Лиознова рассердилась: «Безобразие, сколько можно пленки тратить? Вы же опытный артист. Перерыв». Мы с ним пошли попить чайку. Я его успокаивал. Очень трудно русскому человеку такое выговорить. Это предложение даже годится на роль скороговорки для театральной студии. После перерыва он начал: «Группенфюрер, штандартенфюрер Штрирлиц...» Лиознова, режиссер очень требовательный, закричала: «Все, конец смене. Хватит».