Страница 24 из 32
«Несколько наших музыкантов обвиняли меня в том, что я чрезмерно выделяю в группе Пугачеву. Так, в первую очередь, считал Саша Буйнов. В знак протеста они ушли, сказав, что хотят работать в ансамбле, а здесь все делается только для Пугачевой. Я тогда сказал Буйнову, что если он захочет вернуться, то ему придется от самого угла улицы идти и кричать «Я не прав! Я не прав!», но Саша ответил, что этого не будет никогда. Вскоре он действительно вернулся и стал постоянным таким противовесом Алле, которой к тому времени все труднее было вписываться просто в рамки ансамбля – она была как бы отдельным номером в нашем сольном концерте…»
И еще. Тем летом 76-го Пугачева поступила в ГИТИС, дабы получить диплом о высшем образовании и обеспечить себе хорошую переспективу на будущее. Для этого она и выбрала факультет эстрадной режиссуры (как мы помним, Ротару тоже имела диплом о высшем образование, окончив два года назад заочное отделение Кишиневского государственного института искусств имени Г. Музическу). То есть Пугачева не собиралась зависеть от кого-то постороннего и хотела сама режиссировать не только свои концерты, но и собственную судьбу. Все это было в ее характере – полагаться исключительно на саму себя. А тех мужчин, которые возникали (и будут еще возникать) на ее пути, она рассматривала всего лишь как очередные ступеньки в своей карьере. У Ротару было иначе: следуя совету своей матери («Выходи замуж только один раз»), она вышла замуж единожды и, несмотря на все противоречия этого брака, согласилась принять мужа таким, каким он был. Это был брак, в котором любовь переплелась с расчетом и где трудно было понять, чего из них в нем больше. Однако Ротару подобная ситуация вполне устраивала: она согласилась с тем, чтобы именно ее супруг стал главным режиссером ее творческой судьбы на всю жизнь.
Заметим, что в советской эстраде подобных крепких браков было не много и большинство известных певиц сменили по нескольку мужей. Так было у Клавдии Шульженко, Людмилы Зыкиной, Эдиты Пьехи, Майи Кристалинской, Аиды Ведищевой, Екатерины Шавриной, Людмилы Сенчиной, Валентины Толкуновой, Ирины Понаровской, Ларисы Долиной и др. А таких, как Ротару (одномужних), было значительно меньше: Мария Пахоменко, Роза Рымбаева, Лариса Мондрус.
Возвращаясь к Алле Пугачевой, отметим, что в конце 1976 года в ее жизни возник очередной мужчина-«ступенька» – кинорежиссер с «Мосфильма» Александр Стефанович (снял фильмы: «Вид на жительство», 1972; «Дорогой мальчик», 1975). С ним певица сошлась в ноябре, успев перед этим покинуть ВИА «Веселые ребята». К тому времени ее отношения с Павлом Слободкиным закончились, и она «романила» с Константином Орбеляном – руководителем Эстрадного оркестра Армении, в котором она теперь работала. Однако и тот, видимо, уже надоел Пугачевой, которая грезила новыми горизонтами, которых Орбелян перед ней открыть уже не мог. Другое дело Стефанович, при посредничестве которого можно было «въехать» в кинематограф – самый массовый вид искусства в Советском Союзе – в качестве снимающейся актрисы. Ведь, как мы помним, до этого Пугачева сотрудничала с кинематографом исключительно как закадровая певица. Вот и тогда, в ноябре 1976 года, на экраны страны вышел очередной фильм («Центровой из поднебесья» Исаака Магитона), где Алла спела за кадром четыре песни Александра Зацепина на слова Леонида Дербенева: «До свидания, лето», «Любовь одна виновата», «Бубен шамана», «Угу-гу-гу». Однако после знакомства со Стефановичем у Пугачевой могла появиться реальная возможность… сыграть в кино главную роль.
Этот роман, плавно перетекший затем в официальный брак (пусть и недолгий), и в самом деле принесет Пугачевой больше дивидендов, чем все остальные ее романы, вместе взятые. Ведь все предыдущие мужчины певицы в основном помогали ей материально (своими деньгами и связями), а Стефанович – главным образом идейно. Именно он, будучи представителем новой советской кинорежиссуры (так называемой «коммерческой»), которая именно тогда начала приходить на смену старой («идейной»), будет способствовать тому, чтобы Пугачева плавно вписалась в ту волну, которая возникала тогда, во второй половине 70-х, в советском искусстве. Волну эту можно условно назвать «идейно-коммерческой». О том, как и почему она появилась, стоит рассказать отдельно.
Все началось осенью 1973 года, когда после нефтяного кризиса СССР не захотел поддержать арабские страны в их нефтяном бойкоте Запада и согласился поставлять последнему свое «черное золото». С этого момента советская казна стала стремительно наполняться звонкой монетой и деньги эти стали сыпаться на советских граждан пусть не золотым, но все-таки дождем: росли зарплаты и пенсии, разного рода социальные пособия и т. д. Свою долю с этих денег имели и представители творческой интеллигенции: в той же эстраде повышались концертные ставки, надбавки за звания и другие выплаты. Как пел в 76-м году об этом «нефтяном фонтане» Владимир Высоцкий (кстати, сам купавшийся в нем):
Поскольку «нефтяная игла» предполагала под собой более тесное сближение с Западом, началась активная капитализация советской экономики и культуры. Особенно заметным это стало после 1975 года, когда Брежнев на Хельсинкском совещании по безопасности в Европе подписал «документы третьей корзины», где предусматривалось расширение культурных взаимоотношений между Востоком и Западом. Вскоре после этого и началась коммерциализация по-советски: когда коммерция шла в связке со «священной коровой» советского режима – идеологией, вынужденной заметно смягчить свою былую «жесткость». В результате этого симбиоза в советском искусстве произошли существенные подвижки, которые способствовали появлению на свет целой плеяды творчески талантливых людей, а также придали дополнительный импульс молодым исполнителям. Среди последних была и Алла Пугачева.
Именно Стефанович посоветует ей уделить первостепенное внимание не только своему внешнему облику (облачиться в балахоны), но также обыгрывать песни в форме мини-спектаклей и использовать скандалы как инструмент для раскрутки своей популярности. Все это было точной калькой с западных образцов, горячим приверженцем которой был Стефанович – представитель новой поросли советских кинорежиссеров (прозападных), которые приходили на смену прежним, просоветским. Не случайно, что и первые фильмы Стефановича были связаны с западной тематикой: «Вид на жительство» повествовал о советском враче, сбежавшем на Запад, «Дорогой мальчик» – о юном сыне советского дипломата, угодившего в руки западных гангстеров.
Роман Пугачевой и Стефановича возник благодаря поэту Леониду Дербеневу, с которым оба героя романа дружили. Их первая встреча состоялась в доме у поэта, на одной из домашних вечеринок. Спустя какое-то время режиссер и певица встретились на Ленинградском телевидении: Пугачева снималась в музыкальной передаче, а Стефанович там же что-то снимал. После съемки режиссер отвез певицу на своей машине в аэропорт и они договорились встретиться в Москве. Стоит отметить, что на тот момент оба они не были свободными: у Аллы все еще тлел роман с Константином Орбеляном, а у Стефановича – с молодой актрисой, с которой они уже подали заявление в ЗАГС. Однако эта встреча заставила обоих круто изменить свои планы.
В среду, 24 ноября, Стефанович пригласил Пугачеву поужинать с ним в ресторане Дома кино. Однако певица от этого предложения отказалась, выдвинув встречное: посетить другое заведение – ресторан «Сосновый бор» (Пугачева называла его «Еловая шишка»), что на Рублевском шоссе. «Мне там больше нравится», – объяснила свое желание певица. Стефанович не стал артачиться. Через полчаса он встретил Пугачеву в условленном месте и они поехали на Рублевку. И там, во время застолья, певица проделала впечатляющий трюк, который сразил режиссера в самое сердце: она взяла нож, разрезала себе палец, открыла записную книжку режиссера и, выдавив на страничку каплю крови, написала: «Определите на досуге мою «группу», потому как петь – это мое кровное дело». Определить «группу» Стефановичу пришлось той же ночью в гостинице «Мосфильма», где он тогда жил. А утром следующего дня, когда любовники отправились завтракать, режиссер сказал: