Страница 12 из 59
* — перед скобками — количество игр, проведённых судьёй в качестве арбитра в поле, в скобках — судьи на линии.
Чемпионы
Эдуардо Галеано, уругвайский писатель, культуролог и страстный фанат футбола, считает, что успехи его родины на футбольном поприще в 20-е годы прошлого столетия были не чудом, а следствием продуманной государственной политики. Он называет гениальным указ президента страны Хосе Батлье-и-Ордоньеса о всеобщем бесплатном народном образовании: «Это произошло в начале века. Бесплатным сделали и начальное, и даже лицейское образование. Параллельно по указу президента в стране построили тысячи бесплатных спортивных площадок. Через пятнадцать лет мы получили спортивную нацию, а футбол стал любимой игрой выросшего поколения. Неважно, какие профессии приобретали молодые люди, они были «больны» футболом. Такой всенародный охват позволил миллионному Уругваю побеждать в футболе. Например, пятнадцатимиллионную Аргентину…»
Футбол на обоих берегах Ла-Платы, отделяющей Уругвай от Аргентины, начал развиваться одновременно и стремительно. Игра, завезённая англичанами, пришлась по вкусу местной молодёжи из самых разных социальных слоёв.
И в Уругвае, и в Аргентине игру, не требующую больших материальных вложений, восприняли с энтузиазмом. Футбол, как и танго, вышел из городских предместий. На полях Монтевидео и Буэнос-Айреса игроки выработали особый, танцевальный, как его называли, стиль.
Галеано: «Он рождался на небольших площадках, в толчее и тесноте. «Танцоры» демонстрировали удивительные фигуры, создавая другой язык футбола, в котором мяч уже не был только «предметом для битья» (…) Появился новый, типично южноамериканский вид дриблинга, а мяч стал инструментом, на котором играют, как на гитаре…»
В Южной Америке, гораздо раньше, чем в Европе, начались соревнования для сборных команд. Когда Уругвай в 1923-м вступил в ФИФА и федерацией было принято решение об отправке команды на Олимпийские Игры 1924 года, в послужном списке сборной страны уже было участие в шести чемпионатах Южной Америки, в четырёх из которых уругвайцы выходили победителями.
Уругвайцы добирались в Европу на пароходе, третьим классом. Высадились в Барселоне и по пути в Париж сыграли девять матчей с испанскими командами, победив во всех девяти. Они сами недоумевали: «Неужели мы так сильны?»
Сборная Уругвая была не только единственной представительницей Латинской Америки на ОИ, но и вообще первой в истории заокеанской сборной, приехавшей играть в Европу.
Жребий выбрал им в первые соперники югославов, и балканцы заслали разведчиков на тренировку неизвестной доселе команды. Наблюдателей заметили, и футболисты стали валять дурака. Они нелепо сталкивались, мешая друг другу, скользили и падали на ровном месте, запускали мяч в облака. «Юги» только сочувствовали бедолагам-неумехам.
Две тысячи зрителей собрались на стартовую игру. Флаг страны висел на флагштоке вверх ногами (солнцем вниз), а вместо гимна Уругвая оркестр врезал какой-то бразильский марш. Уругвайцы выиграли у югославов со счётом 7:0.
На следующие игры народ валил толпами. Такого футбола в Европе ещё не видели: бесчисленное количество точных коротких и средних передач, финты и обыгрыш любого игрока противника в любой точке поля в любую сторону. И словно приклеенный к ногам футболистов мяч, с которым они вытворяли всё что хотели. Европа открывала Америку во второй раз… Анри де Монсерлан, писатель-эстет, очарованный игрой уругвайцев, восхищался: «Это открытие, даже прозрение! Вот он настоящий, подлинный футбол! Всё, что мы видели до этого, во что играли сами — не больше, чем игры школьников на лужайке…»
На фоне превосходивших всех своих противников уругвайцев выделялся полузащитник Хосе Леандро Андраде. Не только своей чёрной кожей, но футбольным мышлением и изумительной техникой владения мячом. Трюкач. В матче против Югославии он прошёл полполя с мячом на голове, огибая соперников и избегая столкновений. Он был удивительно хорошо координирован и обладал отличным чувством ритма. Ещё бы! Он ведь профессиональный танцор и музыкант, участник всех карнавалов и праздников, в промежутке между которыми продавал газеты и играл в футбол. Первой «чёрной жемчужиной» в футболе нарекли Андраде. Пеле удостоился такой же похвалы гораздо позже.
Когда команда, триумфально победив на ОИ, возвращалась домой, Андраде задержался на пару месяцев в Париже. Его популярность была просто невероятной. О его похождениях чуть ли не каждый день писали в газетах. Он ходил по парижским злачным местам в новеньком, с иголочки, костюме, лаковых штиблетах, носил шёлковый шарф и жёлтые лайковые перчатки. У него брали автографы, выставляли ему бесплатную выпивку, дамы из любого общественного слоя жаждали потанцевать с Андраде и продолжить знакомство в более интимной обстановке. Через два месяца Андраде вернулся на родину.
Он был основным игроком сборной Уругвая на протяжении победного семилетия, стал победителем ОИ-28 и чемпионом мира 1930-го. Из той плеяды уругвайских футболистов Андраде считается самым талантливым. Лучшие свои футбольные годы он провёл в «Насьонале» (1924–1931), затем играл в «Пеньяроле», а в 1937-м закончил карьеру. В сборной после ЧМ-30 он не выступал.
Позже Хосе Леандро и вовсе исчез из поля зрения прессы. Рассказывали, что он уехал в так полюбившийся ему Париж, где и просадил все накопленные футбольным трудом средства. Немецкий журналист Фриц Хак разыскал Андраде в 1956-м, в жалкой лачуге на окраине Монтевидео, где проживал ослепший на один глаз, страдающим хроническим алкоголизмом бывший футбольный герой. Он даже не мог отвечать на вопросы, за него говорила жена. Меньше чем через год 55-летний Андраде умер от туберкулёза в приюте для бедняков. Его племянник Виктор Родригес Андраде в 1950-м тоже стал чемпионом мира по футболу.
Титулы: чемпион мира-1930 (признан лучшим игроком). Чемпион ОИ-1924, 1928. Чемпион Южной Америки 1923, 1924, 1926. За сборную сыграл 33 игры (1922–1930), забил 1 мяч.
Вратарь Энрике Бальестерос был дублёром Андреса Масали и стал основным кипером сборной только из-за истории, закончившейся исключением Масали из её рядов. Однако благодаря званию чемпиона мира получил гораздо большую известность, нежели его предшественник.
Титулы: чемпион мира-1930. В сборной Уругвая провёл 19 игр (1930–1937) и пропустил 24 мяча. Чемпион Уругвая с «Рампла Хуниорс» в 1927 г. и с «Пеньяролем» в 1935, 1936, 1937 гг.
Защитник Хосе Насацци («великий капитан», «маршал», «ужасный») был могуч, крепок и бесстрашен. Его уважали и побаивались и свои, и чужие. Во всех командах, в которых он играл, включая сборную, Насацци был капитаном и вожаком. По духу, призванию и по должности.
Насацци работал в мастерской по обработке мрамора и, узнав, что его включили в состав сборной на ОИ-24, грохнул обрабатываемое изделие об пол с возгласом «Наконец-то!». После ОИ как один из героев-победителей получил непыльную работу инспектора городских казино.
Десять из пятнадцати лет своей клубной карьеры он провёл в «Белья Висте», клубе своего родного района. Насацци играл в нём со дня организации, уйдя со скандалом из «Лито», за что получил годичную дисквалификацию. Только с введением профессионализма он перешёл на несколько лет в «Насьональ» ради заработка.
Вожак Насацци осаживал на поле соперников, подбадривал и стыдил нерадивых или давших слабину товарищей и отстаивал перед судьями правоту уругвайского дела. У истории с засчитанным голом Стабиле в финале ЧМ-1930 было продолжение. В перерыве Насацци начертил на стене раздевалки схему эпизода, доказывая бельгийскому арбитру, что Стабиле находился «вне игры». Этот рисунок долго не стирали — он стал «национальным достоянием». Как и мраморный горшок, ахнутый об пол. Его сохранили, а через много лет подарили Насацци. После труднейшего финала с переигровкой на ОИ-28, когда аргентинцы в обеих встречах имели неоспоримое преимущество, но чемпионами стали уругвайцы, вице-президент ФИФА Фишер говорил: «С таким капитаном сборная Уругвая непобедима».