Страница 16 из 22
Ответ. О советской действительности Освальд знал мало. Все, что он увидел, было для него полной неожиданностью. Проживая в Советском Союзе, он не стремился как-то пополнить и углубить свои теоретические знания по марксизму. Он не мог адаптироваться к нашей действительности. Кстати, мы считали, что это тоже было признаком того, что за ним не стоят специальные службы. В Минске Освальд вел себя таким образом, что не давал оснований считать его иностранным агентом. Кроме танцулек, ник чему не стремился».
Во второй половине лета 1960 года в разговорах Освальда впервые начинает звучать тема возможного возвращения в будущем в США. Как-то в августе, в кругу рабочих экспериментального цеха, он в одной из бесед высказался следующим образом: «Вот вернусь в Америку и напишу книгу о тех добрых советских людях, которые проявляли обо мне заботу» (Дело Освальда. Т. 1. С. 51).
К этому же времени он уже не высказывает желания поступить в высшее учебное заведение в Союзе, хотя раньше об этом его стремлении было хорошо известно его знакомым. К концу года у Освальда все чаще проскальзывают ностальгические нотки, и это при всей его скрытности и патологической лживости. В ноябре в общении с одним из друзей он уже не может скрывать свои настроения и прямо говорит, что скучает по родине.
В декабре, перед уходом Освальда в отпуск, некоторые рабочие интересовались, куда он поедет его проводить, на что он в полушутливой форме отвечал: «В Америку!»
Вообще, знавшие его отмечали, что Освальд не лишен чувства юмора, часто шутит во время разговора. Обычно отшучивался, когда речь заходила о политике и его пытались втянуть в такой разговор, весьма иронически высказывался о деятельности ООН.
Очевидно, что в нем происходит и внутренняя переоценка социалистических идей. В самом начале 1961 года, участвуя в завязавшемся споре о преимуществах социализма перед капитализмом, Освальд говорил в том духе, что не уверен, что социализм есть более прогрессивное явление, и не видит способа объективной оценки преимуществ социализма перед капитализмом, так как никто не может быть здесь объективен — ведь суждения каждого человека зависят от его воспитания, которое целиком определяет взгляды этого человека. Когда в споре стали сравнивать государственное устройство США и СССР, Освальд сказал, что в Советском Союзе есть такие ограничения, которые ему не нравятся, и, по его мнению, они — отрицательное явление в этой стране. В первую очередь он назвал ограничения выезда из страны. Наверное, таким образом проявилось его внутреннее беспокойство по этому поводу, поскольку он уже серьезно подумывал покинуть СССР.
Касаясь в то же время негативных сторон жизни в США, Освальд подчеркнул, что ему не нравится «запрещение цветным сидеть на одной скамейке с белыми».
Вот каким видится Освальд своему окружению на заводе к концу годичного общения с ним: «Среди сослуживцев ни с кем в близкие отношения не вступает, к работе особого интереса не проявляет. О своем прошлом и планах на будущее ничего не рассказывает. Из его поведения по месту работы внешне создается впечатление, что работа на радиозаводе его вполне устраивает и он доволен своим положением. На политические темы в беседы не вступает. Взаимоотношения с коллективом рабочих экспериментального цеха нормальные.
Когда его спрашивают о работе, обычно ограничивается ответом: «Работа есть работа», — и ничего не рассказывает. Его больше интересуют различные развлечения. Что касается вечеров на заводе, то они ему не нравятся. Он говорит, что они совсем не интересны».
КГБ, накрыв Освальда своим «колпаком» и изучая как возможного агента американских спецслужб, в то же время, используя свое влияние, оберегал его от разного рода неблагоприятных ситуаций. Однажды во время обеденного перерыва один рабочий, решив подшутить над Освальдом, дал ему пинка. «За данный поступок этот рабочий подвергся осуждению среди коллектива и впоследствии извинился перед Освальдом». Нельзя же шутки ради обижать американского «шпиона» и отвлекать его от серьезных дел!
Кончается 1960 год. Истекает первая минута второго раунда между Освальдом и КГБ. Освальд переосмысливает свои идеалы, а КГБ анализирует накопленную информацию. Вот как сам Освальд излагает впоследствии впечатления того периода в своем «Историческом дневнике»: «Я начинаю пересматривать свое намерение оставаться здесь. Работа однообразная. Деньги не на что тратить. Нет ни ночных клубов, ни кегельбанов, негде развлечься, за исключением танцев в профсоюзных клубах. Я всем этим сыт по горло» (ОКУ. Прил. 13. С. 701).
По существу, это его собственное резюме годичного проживания в Минске, дающее наглядное представление о его устремлениях и жизненном кредо в тот период. Строитель нового социалистического общества из него явно не получился. В процессе анализа собранных сведений КГБ необходимо было ответить на два основных вопроса. Первый — выявлены ли были за прошедший год признаки, могущие свидетельствовать о принадлежности Освальда к агентуре спецслужб противника, и второй — по-прежнему ли он настаивает на получении советского гражданства. Что касается первого, то к этому времени ответ на него можно было дать однозначный — нет, не выявлено. По второму же имелись достаточные данные, из которых явствует, что Освальда разочаровали реалии жизни в СССР и в нем с каждым днем нарастает желание возвратиться за океан. Итоги проделанной за год работы по делу Освальда были подведены и сформулированы в письме, которое белорусская контрразведка в первой декаде наступившего 1961 года направила в Центр, в адрес американского отдела Второго главного управления. В нем говорилось: «В процессе разработки Налима (кличка Освальда. — О.Н.) данных, которые давали бы основания подозревать его в шпионской деятельности, не получено. Установлено, что он в августе купил себе ружье и в составе групп сослуживцев несколько раз выезжал на охоту. Фактов выезда Налима на охоту в одиночку не отмечено.
Попыток со стороны Налима установления контактов с лицами, которые представляли бы интерес для иностранной разведки, не зафиксировано.
Из образа жизни Налима известно, что он регулярно посещает кино, бывает в театрах и на концертах, увлекается симфонической музыкой. У себя дома имеет радиоприемник и проигрыватель и для прослушивания музыкальных пластинок часто приглашает на квартиру знакомых девушек.
К работе на радиозаводе Налим относится без интереса и не стремится совершенствовать свои трудовые навыки.
С 22 декабря по 5 января с. г. Налим находился в очередном отпуске, который он проводил в городе Минске. За этот период подозрительных моментов не выявлено.
Конкретных своих планов на будущее Налим в беседах с окружающими не высказывает, хотя однажды своему знакомому заявил, что скучает по Америке.
Как известно, на основании распоряжения Совета министров СССР № 3363-рс от 01.12.59 Налиму предоставлено право временного проживания в Советском Союзе в течение года, после чего должен быть решен вопрос о постоянном жительстве в СССР Налима и принятии его в советское гражданство.
В связи с тем, что срок действия выданного Налиму вида на жительство окончился 04.01.61, в этот день он посетил паспортный отдел Управления милиции гор. Минска, где интересовался, не прибыл ли из Москвы на его имя советский паспорт. При этом Налим заявил, что все необходимые документы по оформлению его в советское гражданство он заполнил в октябре 1959 года в Москве. Каких-либо намерений возвратиться в США Налим не высказывал. Однако на замечание сотрудника паспортного отдела, думает ли он постоянно проживать в СССР, Налим пояснил, что ему вначале хотелось бы узнать, как решился в Москве вопрос о принятии его в советское гражданство, а потом высказать мнение по данному вопросу.
Паспортный отдел Управления милиции г. Минска продлил срок действия вида на жительство Налиму на один год и одновременно запросил ОВИР управления милиции г. Москвы в отношении решения вопроса о принятии Налима в советское гражданство».