Страница 2 из 2
Аленький цветочек
Вид пойманного отцовскими солдатиками Чудовища вышибал слезу: грязное, тощее, бородатое, с копной нечесаных волос неопределённого цвета, с густо-зелеными удивительно липкими соплями, обгрызенными не иначе как с голодухи ногтями, топлесс и в мотающихся на худосочном заду останках джинс «Левайс». Слезу вышибал не только вид, но и совершенно аморальный запах, надёжно удерживающий толпу зевак на расстоянии трёх метров от Чудовища.
Бабка Петровна голосила трубой архангела. Дело было не в виде, и даже не в запахе: Петровна клялась и божилась, что бренные остатки джинсы принадлежат её вот уже год как без вести пропавшему ненаглядному внучку Васеньке. Вся округа давно уверовала в то, что в пропаже Васеньки виноват несомненно местный военком, но по настоянию Петровны было решено Чудовище отправить под арест и провести расследование.
Настасья с интересом наблюдала, как отец самолично выгоняет из КПЗ местных алкашей, обалдевших от неожиданно свалившейся на них свободы, как, стараясь вообще не дышать, папины солдатики водворяют Чудовище в камеру и как постепенно рассасывается толпа. Последними удалились Петровна и генерал Ноздрюк (Настасьин отец), горячо уверяющий взволнованную бабу в том, что самолично проведёт расследование и во всём разберётся. И именно в такой последовательности.
Площадь перед зданием местного органа суда и следствия опустела, а Настасья всё стояла в глубокой задумчивости. К сожалению, задумчивость никак не была следствием склонности к философствованию: просто она была туповата. А ещё немного косила, вес имела слегка излишний и внешностью как-то не вышла. Как говаривали соседи, в родах лицом об наковальню приложилась. Откуда в роддоме взялась наковальня, история умалчивает.
Как всякой дозревшей девушке, Настасье томительно хотелось ЭТОГО. Чего конкретно – Настасья не знала, но смутно догадывалась. За помощью она обращалась даже к папиным солдатикам, так как в посёлке её все отродясь отвергали, но служивые постоянно исхитрялись отлынивать, про себя думая: «Уж лучше неделя гауптвахты!». Настасья страдала и терпеливо ждала своего звёздного часа.
И час этот пробил. Вернее, прозвенел связкой ключей. Видимо, отец их случайно обронил, а Настасья, в глубокой задумчивости об них споткнувшись, их и обнаружила. Подняла, покрутила перед глазами, соображая, что это и как с этим следует поступить.
- Ключи, - озвучила свои мысли Настасья, - От тюрьмы.
Изливающиеся из окошка КПЗ горестные вопли пополам с невнятными матюками мгновенно стихли. Находящееся по ту сторону свободы Чудовище зашебаршилось (не иначе как скребло когтями, взбираясь по стене к оконцу), явило миру свой помятый зарешеченный лик и елейным голоском a-la agnus dei обратилось к Настасье:
- Э-ээ-эээ, б-барышня! Милая девушка! Красавица!
Как ни странно, Настасья очень быстро просекла, что все эти чудесные слова адресованы ей, и подошла под оконце.
- Чаво? – кокетливо спросила она.
- Ой, бли-ин… - тоскливо сказало Чудовище в сторону, но быстро совладало с собой и продолжило начатую светскую беседу: - Ты, это, чё вечером делаешь?
- Ничё, - скромно потупила глазки Настасья и поковыряла землю носком туфли, - А чё? Будут какие предложения?
Лицо Чудовища в окошке пропало, раздался глухой «шмяк» об пол КПЗ, но через минуту из-за решётки вновь заблестели сквозь нечесаные патлы ну очень жалобные глаза.
- Слушай, может сходим куда-нибудь?
-Куда это? – заинтересовалась Настасья.
Чудовище замычало, как от зубной боли.
- М-мм… ко мне, типа? Идёт?
- А чё у тебя? – привычно затормозила Настасья.
Тут до Чудовища начало доходить, что за индивидуума подсунула ему госпожа Фортуна, тётка с изрядно искажённым чувством юмора.
- А у тебя бойфренд есть?
- Не-ет, - горестно сдвинув брови, протянула Настасья.
- Замечательно! – возопило Чудовище и добавило свистящим шёпотом: -А хочешь?
- Ага.
- Тогда тебе просто необходим Цветочек Аленький.
Настасья задумалась, и минут через пять выдала:
- На кой…?
- Он сделает тебя просто королевой! – бодро, как в рекламном ролике, отрапортовало Чудовище.
Идея Настасье пришлась по вкусу. Она приосанилась и заулыбалась, представив себе, ЧТО будет, случись она королевой. Дыханье спёрло во всех мыслимых местах.
- Да! – выдохнула потенциальная королева решительно.
- Ну так пойдём!
Настасья развернулась и пошла с площади бодрым строевым шагом.
- Э-э-э!!! – испуганно заорало Чудовище, - А я? Ведь только я знаю, где растёт Аленький Цветочек!
К его счастью, Настасья вернулась. Отомкнула замок, и они с Чудовищем под ручку мило направились к городской окраине. Пока шли к пункту назначения, познакомились.
Чудовище звали Виталиком. Точнее, Виталием Станиславовичем Чудовище. Был он местным байкером, но одичал. Одичамши, начал хорошо разбираться в грибах, растениях и учении Дона Карлоса (никогда ранее Настасья не слышала, что у её любимого Карлсона было имя Дон). Жил на окраине, по привычке периодически хулиганил. Попался по глупости: ожидая прихода, принял толпу солдатиков в противогазах за глюк. Тут его и повязали…
За маленьким, похожим на сортир домиком Виталик гордо продемонстрировал Настасье магический Аленький Цветочек. Настасья заподозрила в оном банальный мак, но на всякий случай прониклась трепетным уважением. Виталик с пафосом поведал о волшебных свойствах цветка и пригласил Настасью отведать дивного снадобья из целебных соков благородного растения.
Ложку – Настасье, две – себе.
С непривычки Настасья королевой себя не почувствовала, но весьма удачно растормозилась. Виталику с двойной дозы Настасья явилась богиней… Магическим образом закрылась на тяжёлый засов дверь маленького домика, похожего на сортир, надёжно скрыв пару от посторонних глаз…
Услышав треск рвущейся джинсы, подошёл и приник ухом к дверной щели местный кот-вуайерист Пьер Безухий (наглая ложь! Ухо было – одно, левое), любитель перенять чужой сексуальный опыт. Чутьё его не обмануло.
Сперва было слышно только страстное сопение и треск рвущейся ткани, затем натужно взвыла престарелая софа. Далее тихо пискнул придавленный Настасьиными излишествами Виталик. Настасья хриплым басом принялась осыпать Чудовище сомнительными (но не с её точки зрения) комплиментами. Взывала к мифической совести присутствующих и молила о помощи отсутствующих бедняжка софа. На десятой минуте подслушивания словарь Пьера обогатился ещё несколькими вариантами названий пестиков и тычинок у людей. Вариаций было бы гораздо больше, не прервись милый диалог грохотом рухнувших со стены полок с гербариями и баночками грибов. Через минуту за полками последовал стеллаж с трудами Дона Карлоса. Пьер вздыбил шерсть, готовясь к зрелищу массовой эвакуации, но действие Аленького Цветочка настолько закоротило Настасью и Виталика друг на друге, что им было плевать на то, что творилось вокруг.
Басом вопила наконец-то удовлетворённая Настасья, в экстазе распевало байкерские мантры Чудовище, хрипела в агонии обильно салютующая пружинами софа. В ужасе гнулись окрестные деревья. Похожий на сортир маленький дом готовился к космическому старту.
Выгнувшись возбуждённым знаком вопроса, Пьер Безухий из последних сил дрожал у вибрирующей двери. Через секунду нервы его сдали, и он с истошным предоргастическим мявом рванул прочь. Вовремя: выбив дверь, вон из дома понёсся не вынесший Чудовищного предательства старый байк, горестно вопя на всю округу…
И так как свидетелей, кроме кота, не было, никто так и не узнал, чем закончилась эта история. Одно неоспоримо: все остались живы, кроме старой истеричной софы.