Юность воина

— Блор! — заорал знакомый голос, неприятно перебивая успокаивающее бормотание ручья. — Ты куда делся? Сюда топай, щенок!

Так, покою уже не будет, решил парень, поднимаясь от ручья к лагерю. Ну так и есть — Уоррен. Пожалуй, единственный в данной компании, кого он без раздумий прикончил бы при первой возможности. Увы, сделать это чисто пока не улыбнулось и вряд ли скоро забрезжит. В обычной драке опытный воин его быстро уделает — подойти невзначай еще ни разу не удалось. Отношение к себе Уоррен улавливал прекрасно.

Старый телохранитель хозяина не обладал глубоким умом, зато имел массу подлости и очень любил делать больно. Не только ему — остальные хозяйского пса ненавидели не меньше. В отличие от Блора, они все из родных мест хозяина, и казалось бы, отношение другое, ан нет. Любому готов устроить пакость. При этом спиной не поворачивался, разве на людях, и регулярно под видом учения издевался, делая для окружающих цирк. Это было не только больно, когда он намеренно бил в полную силу, но и обидно.

Что такое тренировка с оружием и без и что без синяков умение фехтовать не приходит, Блор сознавал. Видел в свое время дома. Да школа кое-что дала. Пусть тайком, прячась от глаз начальства, сначала втроем, потом с Жоайе основные движения и стойки они отрабатывали.

Этот не учил. Он издевался. Жаловаться смысла не имело. Лорд либо не понимал, либо не хотел замечать происходящего.

— Что случилось, господин? — спросил Блор, очень стараясь выглядеть послушным и не дать прорваться ненависти в тоне. Само слово «господин», с которым требовал обращаться к себе Уоррен, выходило за всякие рамки. Пусть они не равны по возрасту и опыту, пусть он обязан отрабатывать кабальный договор, а тот личный телохранитель лорда, однако ранг имеют одинаковый. Это оскорбление, и намеренное.

— Давай быстрее, — нетерпеливо потребовал тот и почти поволок его за собой. Ждать, пока мальчишка все разложит по местам, он не собирался.

Блор практически не удивился, когда возле раскопок его встретили остальные, почти подпрыгивающие от нетерпения. Все, кроме хозяина. Так и решил: что-то нашли. Неясно только, зачем он потребовался. Явно фем приказал позвать.

— Лезь, — приказал Уоррен, всучая уже горящий факел.

Переспрашивать и уточнять смысла не было. Кроме оплеухи, ничего не получит. Сообщать, что не напрашивался в подземелье ходить, — тоже. Если Уоррен выяснит про его нелюбовь к темноте — специально начнет искать причину отправить куда поглубже без света. Поэтому он молча шагнул внутрь. Ни за что не покажет страха или неуверенности.

— Я бы не пошел, — внятно сказали за спиной, не добавляя бодрости.

Два шага — и сзади раздались шаги. Свинья в облике человека не желала оставить его в покое.

— Быстрее, — шипит воин сзади. — Прямо и не бойся, ты же не из купеческой касты. — Он неприятно хохотнул.

Подначки давно Блора не трогали, и он лишь скривился, благо мужик за спиной, лица не видит, и подзатыльник не грозит. Блор растерял большинство своих немногочисленных иллюзий о людях после смерти родителей, но к моменту знакомства с Уорреном все еще считал, что воины в общении между собой обязаны придерживаться Кодекса. В силу чести и долга, а также воспитания. Как выяснилось, зря. Уоррен мог родиться в семье воина, но не был им никогда, даже если воевал и убивал.

Душа у него паскудна и труслива. Мужик и есть. Грязный крестьянин. Ударь такого — и он благословит тебя. Благослови — и он беспричинно ударит тебя. Крестьяне всегда норовят отыграться за свои обиды на случайных людях. А про честь Уоррен и не слышал, замечательно себя чувствуя, обворовав хозяина. Все прекрасно знали, что пьет вино без разрешения не из общих запасов. Никто не желал об этом говорить вслух: боялись. Он много ближе к уху лорда и сумеет оговорить любого. Не сейчас — так потом.

А раз ворует у принявшего клятву верности, значит, и присяга для Уоррена ничего не значит. Ведь одно дело служить временно — другое до смерти. Никто не может заставить тебя произнести слова. Ты говоришь их самостоятельно перед лицом бога и людей.

Земляной ход неожиданно оборвался. Здесь каменную плиту пробили, и дальше начинался древний коридор. Те, кто жил тут раньше, проложили под землей ходы. Про это он был в курсе. Что вечером обсуждать, как не труды тяжкие! Наломались ребята здорово, пробивая камень. Втихомолку здорово ругались. Никто не ожидал настолько тяжелых дел. В узком коридоре и дышать особо нечем, а здесь врубайся день за днем. Сначала в одну стену. Потом в другую.

Ага, понял Блор. Вот и она. Очередная дыра, куда взрослый пролезет впритирку. Не спрашивая, нырнул внутрь, ободрав при этом плечо. Выругался невольно вслух, услышав в ответ довольный смешок Уоррена. Комментировать тот не стал, но мог бы, скотина, предупредить. Не видно же ни зги! Специально встал так, чтобы тень мешала.

— Что так долго? — гневно крикнул фем Кнаут, едва заметив блики света.

— Искать пришлось, — ехидно сообщил Уоррен, в очередной раз делая Блора виноватым. Оправдываться сейчас глупо.

В слабом свете светильника в руках фема подробностей было не разобрать, но лорд впервые на памяти парня смотрелся грязным и всклокоченным. Лицо в грязных полосах, и костюм уделанный.

Может, и раньше такое случалось, но он всегда приводил себя в порядок до возвращения в лагерь. А сегодня не только забыл про достоинство и приличный вид — еще и глаза горят, будто у сказочного вурдалака. Воистину добрался до заветного.

Роста он был выше среднего, полный, но не толстый, широкий в плечах, с небольшой седой бородой, абсолютно не соответствующей званию фема, и серыми подслеповатыми глазами. Перетрудил в книжных штудиях.

— Лезь! — нетерпеливо потребовал хозяин.

— Куда? — удивился Блор.

— Вон. — Фем слегка сдвинулся, показывая жестом. Стала видна очередная темная дыра прямо в полу. Неудивительно, что за ним Уоррена погнали. Пролезть сюда способен в лучшем случае ребенок, а не взрослый мужчина. — Давай! — У него явно свербело, и вопросов он слушать не желал.

Блор нагнулся, присматриваясь. Прыгать внутрь совершенно не тянуло. Может, там глубина большая, а внизу камни или еще чего похуже. Когда дыру проламывали, вниз ведь сыпалось наверняка.

— Пусть разденется, — сказал Уоррен.

— Да-да. А то еще застрянет. Снимай с себя все.

— Заодно и в карман не сунет ничего, — с отчетливой угрозой заявил телохранитель.

— Ты назвал меня вором? — взвился Блор.

— Прекратить! — со сталью в голосе приказал фем Кнаут. — А ты думай, что говоришь! Плетей не пробовал?

— Случайно, — угрюмо поправился Уоррен.

Извиняться он не собирался. А мальчишки не боялся.

Подумаешь, потребует ответить кровью за оскорбление. Не таких кончали.

— Не бойся, — говорил фем Кнаут, пока Блор без особой охоты разоблачался. — Привяжем веревку, спустишься по ней. Здесь невысоко. Локтей десять.

Угу, без особой радости подумал Блор, хорошо прыгать не требует. И как мерил? Факел вниз кинул. Много таким образом поймешь. Хотя веревка — это удачно. Может, обойдется.

— А что там? — спросил без особого интереса.

— Господин недр и шахт, — без улыбки, очень серьезно ответил хозяин. — Мертвый, конечно, — заверил, видя, как откровенно передернуло парня.

Это еще хуже, подумал тот. С живым хоть договориться есть шанс. А тут посылают напрямую в могилу. Нет, ну совсем совести у людей нет, ковыряться в мертвых костях заставляют. Ломай еще денек пол и прыгай самостоятельно. Или вон Уоррена гоняй. Ему грабить могилы — самое милое дело.

Стоять было зябко — температура хоть не особо морозная, однако голым все равно мало приятного. Хорошо еще ветра нет. Откуда ему взяться: кругом камень, и даже воздух на вкус противен. Торопливо натянул обувку — мало ли что внизу, не хватает еще распороть ступню. Самолично завязал веревку на груди хорошо знакомым булинем.

Все-таки от любого знания рано или поздно приходит польза. Среди воспитанников Храма в Шейбе оказались самые разные ребята. Парочка с побережья, из семей рыбаков, один из грузчиков. Вот и пригодились кое-какие нестандартные уроки. Этот узел легко завязывается, сам не развязывается и к тому же не затягивается.