Страница 11 из 79
Солдаты погнали депутатов на выход.
— Нельзя ли повежливее, — тормознул в дверях один из арестованных и тут же получил рукояткой нагана по шее.
— Выводите скорее! — неистовствовал офицер.
А Степка, теперь уже понимая, какую недобрую роль сыграл он в этой истории, кусал губы и готов был расплакаться от бессилия.
— Какое вы имеете право арестовывать Советскую власть?! — вырвалось у него, когда помещение почти опустело.
— Ах ты щенок! — метнулся к нему офицер и ткнул наганом в лоб. — В земельную комиссию захотел? Могу отправить.
Ушли все. Несчастный дежурный не знал, что делать. Ему и за себя стыдно было, и людей жалко, а пуще всего свою вину чувствовал. Таким его и застал Виктор Иванович Данин.
— Степа, ты не знаешь, куда это наших депутатов под ружьями повели? — спросил он, преодолевая сильную одышку и доставая кисет.
Объясняя случившееся, Степка сначала повертелся, пытаясь выгородить себя, но лобовые короткие вопросы Виктора Ивановича вывели его на прямую дорожку, и он рассказал все, как было.
— Эх, Степа, Степа, волк тебя задави, — журил его Виктор Иванович, пытаясь вызвать по телефону Сыромолотова, — а еще старый подпольщик. Как ты так опростоволосился-то!.. Федич? Это я. Лети скорей в исполком. Тут всю нашу солдатскую власть арестовали и на вокзал увели. Видать, с маршевыми ротами отправить собираются… Да здесь все узнаешь.
От Соборного переулка, где жил Федич, не так далеко до исполкома. Менее чем через полчаса он тут объявился и узнал все.
— Что делать будем, юрист? Как с точки зрения законности? — спросил он, принахмурив широкие брови.
— Начальник гарнизона отвечает за все действия военных частей в городе, вот с него и спрос.
— Вызовем сюда господина полковника Кузнецова и потребуем объяснения по поводу учиненного произвола.
К счастью, начальник гарнизона оказался на месте и послушно, без промедления явился в исполком. Предложив ему стул напротив себя, Федор Федорович стрельнул в полковника тяжелым взглядом открытых, несколько выпуклых глаз и сдержанно сказал:
— Полтора часа назад солдаты маршевой роты во главе с офицером арестовали весь состав избранных народом депутатов-солдат и увели на вокзал. Это бесчинство сотворено с ведома или по указанию начальника гарнизона?
— Нет, — сказал Кузнецов, — мне лично ничего не было известно об аресте депутатов.
— Тогда соблаговолите отдать приказ о немедленном освобождении арестованных. В противном случае, туда сейчас же пойдут наши агитаторы, и маршевые роты не будут отправлены на фронт.
— Нет, нет, извините, пожалуйста. Я сейчас же распоряжусь об освобождении депутатов. Прямо отсюда.
И он сделал это без промедления, словно другой человек несколько дней назад в доме Башкирова грозился арестовать весь исполком и посадить в тюрьму. На самом деле, кроме тупости и боязни, как бы не наделать хуже, ничего тут не было. Кроме того, Федич обладал прямо-таки магической силой, проницательным умом, способным уловить малейшее движение души. А еще невольно уважали его тузы местные, причисляя к своей касте, — возглавляет такую важную компанию: «Приуральское горнопромышленное бюро», свой золотой прииск имеет! Вековая привычка кланяться имущим срабатывала и здесь.
Случай с арестом депутатов-солдат научил кое-чему и советчиков, и партийных руководителей. В запасной полк послали большевистских агитаторов. По одиночке удалось арестовать главарей Союза эвакуированных солдат, и внешне эта организация вроде бы перестала существовать, но масса переодетых офицеров продолжала мутить солдат. Постоянно держать в полку большевистских агитаторов не было ни возможности, ни смысла, потому как личный состав полка все время менялся, и настроение темных солдат менялось моментально, клонясь, как пламя свечи, в ту сторону, куда дует ветер.
А тут еще поднесло двух матросиков, делегатов Временного правительства от Черноморского флота. Их просьбу — провести в полку агитацию за продолжение войны с Германией — полковник Елагин с радостью удовлетворил. Для этого роты были приведены на Михайловскую площадь и построены перед штабом полка.
Сбоку к невысокому крыльцу поставили крепкий дубовый стол, на него и поднялся матрос.
— Граждане солдаты! Мы, фронтовики, матросы Черноморского флота, прибыли к вам за тысячи верст, чтобы разъяснить политику Временного правительства и призвать вас на поле битвы сражаться до победного конца во имя великой России.
Говорил он долго и путано, слушали его без внимания. Второй матрос вскочил на стол и потеснил товарища, не дав ему закончить речь. Тот спрыгнул на землю.
— Солдаты! — звонко начал маленький, словно точеный матросик. — Многострадальная наша Россия гибнет у нас на глазах. У нас, ее защитников. Германцы заходят к нам в тыл, русская армия бросает оружие и военное снаряжение в пользу нашего врага. Это — несмываемый позор русскому воинству. Так не было никогда раньше…
В это время на площади появились Сыромолотов и Дерибас. Они прошли к столу, с которого вещал матрос, и остановились.
— Все эти ужасные и позорные дела происходят на фронте не случайно. Это большевики губят Россию умышленно. Они не только сами не хотят воевать, но и всячески разлагают армию, братаются с врагом, сдают ему позиции, потому что получают от немцев большие деньги. Солдаты! От имени Временного правительства, от моряков Черноморского флота я призываю вас осудить большевиков и своими штыками защитить родную землю!
— Смерть большевикам! — понеслось из рядов.
— Долой изменников!
— Да здравствует Временное правительство и Керенский!
В это время рядом с матросом появился Сыромолотов.
— Все? — спросил он оратора, приблизившись губами к самому уху.
— Все.
Федор Федорович взял его под мышки, как куклу, и осторожно переставил на крыльцо, отряхнув руки.
— Товарищи, солдаты! — загудел он. — Я думаю, зря эти гости матросы ехали так далеко со своим гнилым товаром. Эту злую, наглую ложь про большевиков вы и без них нередко слышите. А распространяется она для того, чтобы вести вас на бойню ради интересов буржуазии. Большевики, кроме тюрем и ссылок от царского правительства, ничего не имели и не имеют. Им не нужна эта грабительская война. Уверен, что ни одному из вас она тоже не нужна.
Если тут найдутся желающие постоять за Временное правительство, пусть они знают, что идут подставлять свою грудь за интересы буржуазии, за их толстые кошельки. Если кому-то из вас нужна война до победного конца, идите, воюйте! Кровожадным буржуям нужно пушечное мясо. Я думаю, пора вам взглянуть вокруг открытыми глазами.
— Долой грабительскую войну! — загремели ряды солдат.
— Да здравствуют Советы!
— Да здравствует партия большевиков!
Видя столь неожиданный поворот, председатель полкового комитета счел за благо закрыть митинг, потому как солдаты, не слушая офицеров, хлынули толпами в казармы.
Давно собирались исполкомовцы сменить помещение, писали о том ходатайство в городскую Думу, но оттуда ответить даже не соизволили. А тут пожарники явились и стали просить бесплатные квартиры, как и положено, при пожарном помещении.
Выслушав их, Федич крепко потер могучей ладонью себя по загривку, встал из-за стола и сказал громко, чтобы слышали все в этой большой, как казарма, комнате, наполненной гулом голосов:
— А что, товарищи, я думаю, надо отдать пожарникам их родное помещение…
— А мы? — послышалось несколько голосов.
— А мы, — Федич хитро улыбнулся и приподнял руку со сжатым кулаком. — «Никто не даст нам избавленья — ни бог, ни царь и не герой…» Слышали такое?
— Слышали.
— Так вот, совсем тут недалечко, на углу Нижегородской и Васильевского переулка, в доме Бухарина, находится так называемый лазарет имени братьев Яушевых. Вывеска на нем — шикарная, ее вы все каждый день видите. А видел ли кто-нибудь за все время хоть одного раненого солдата возле этого лазарета?