Страница 11 из 11
Когда они вернулись в Россию, он остался в Москве, а она снова поехала на гастроли – на этот раз по югу России. В Ялте ее настигла телеграмма: «Я люблю другую. Женат. Счастлив. Есенин». Больше Айседору ничто не держало в Стране Советов. Оставив школу на Ирму, Айседора уехала во Францию.
Она словно пыталась нагнать потерянную молодость – случайные романы, скандалы с прессой, обвинявшей ее в коммунистической пропаганде, частые переезды, безденежье. Она начала писать мемуары, в которых словно спорила сама с собой – прежней, наивной. Весть о самоубийстве Есенина застала ее в Париже. Несмотря на все трудности их отношений, она заявила лишь: «Между мной и Есениным никогда не было ссор. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием».
Последним возлюбленным Айседоры стал в Ницце молодой русский пианист Виктор Серов. С ним Айседора могла говорить не только о музыке, но и о России, обо всем, что пережила там. Ей было сорок девять, она готовила новую программу – и в то же время ее мучило отчаяние, бессильная ревность, страх надвигающейся старости, усталость и тоска. Она даже пыталась покончить с собой, хотя и неудачно.
Через несколько дней, 14 сентября 1927 года, она в компании случайного знакомого – молодого итальянского механика Бенуа Фальчетто по прозвищу Бугатти – собралась на прогулку в его автомобиле. Ее старинная подруга Мэри Дести просила Айседору отложить поездку, но та ответила: «Я не отказалась бы от нее, даже зная, что она будет последней в моей жизни!»
Накинув на шею длинный красный шарф, Айседора села в машину. «Прощайте, друзья, я иду к славе!» Машина тронулась. Длинный шарф намотался концом на ось автомобиля. Через несколько мгновений Айседора Дункан была мертва.
Прах Айседоры захоронили на кладбище Пер-Лашез, рядом с ее матерью и детьми.
Марлен Дитрих. Победительница
Марлен Дитрих – исключительный пример того, что называется self-made woman.
Она создала себя от начала и до конца: имя, лицо, фигуру, биографию, славу… Однажды Марлен призналась, что когда она впервые увидела свое новое лицо, то была очарована его изысканной красотой. С тех пор Марлен воевала с самим Временем за право сохранить эту красоту – и выиграла эту битву, сумев на десятилетия продлить свою молодость и скрыть конец своей жизни от посторонних глаз. Она проиграла только однажды, когда ее единственная дочь поведала всему миру о главной неудаче великой Марлен – о неудаче ее материнства. Но в жизни у Марлен было столько побед, что это единственное поражение ей давно простили…
И сама Марлен, и ее дочь утверждали – в противоречии с общепринятым мнением, – что настоящая фамилия актрисы была Дитрих. Ее отец Луи Эрих Отто Дитрих происходил из знатной прусской семьи потомственных военных; он был очень хорош собой и уже в молодости приобрел славу изрядного ловеласа. Кроме женщин, Дитрих любил выпить в хорошей компании, охоту, шахматы и хорошую литературу. В обычной жизни он был очень молчалив. В двадцать восемь лет он неожиданно женился на двадцатилетней дочери богатого ювелира Вильгельмине Элизабет Жозефине Фелдинг. Жозефина была женщиной сильной и властной, но она настолько преклонялась перед своим аристократом-мужем, что готова была терпеть его постоянное молчание и бесконечные измены. В 1898 году молодые переехали в фешенебельный пригород Берлина Шенеберг, где вскоре родился их первый ребенок – дочь Элизабет, или просто Лизель. Дитрих был разочарован: он мечтал о сыне. Но и вторая попытка завести наследника не увенчалась успехом: 27 декабря 1901 года у них родилась еще одна девочка, названная Мария Магдалена – в семье ее звали Лена. А еще через три года Жозефина взяла детей и сбежала от Дитриха, устав и от его измен, и от его постоянного молчания… Он погиб, когда Лене было девять лет. Второй муж Жозефины, капитан фон Лош, тоже погиб на Первой мировой…
Но, несмотря на постоянные финансовые трудности, Жозефина смогла дать обеим дочерям прекрасное образование. Она привила им чувство ответственности, умение владеть собой, бороться до конца и не распускаться, добившись желаемого. Лизель и Лена прекрасно разбирались в литературе, говорили на английском и французском, интересовались философией, усиленно занимались гимнастикой и музыкой. Успехи Лены в игре на скрипке были столь выдающимися, что ей прочили блестящее будущее. Тринадцатилетняя Лена даже придумала себе звучный псевдоним, соединив оба своих имени и взяв фамилию отца, которая звучала громко и значительно: Dietrich по-немецки значит «отмычка». Так на свет появилась Марлен Дитрих, которой суждено было открывать любые сердца. Много лет спустя Жан Кокто напишет, что это имя поначалу звучит как ласка, а заканчивается как удар хлыста.
Однако с мечтами о музыкальной карьере пришлось расстаться: слишком усердными занятиями Марлен повредила себе сухожилие левой руки. Но умение пригодилось: в тяжелые военные годы Марлен зарабатывала, играя на скрипке по кинотеатрам. Потом она стала брать уроки вокала, что позволило ей устроиться в одно из берлинских кабаре, а в 1922 году и в труппу известного в Берлине театра Макса Рейнхарда «Дойчес театр». Актриса из Марлен вышла неважная, она несколько лет перебивалась эпизодами, подрабатывая сразу в нескольких театрах. Но, несмотря на то, что Марлен работала как ломовая лошадь, успех к ней не спешил. Она снималась в фильмах, но из полутора десятка эпизодов внимания публики не привлек ни один. Зато на пробах к фильму «Трагедия любви» ее собственное внимание привлек помощник режиссера Рудольф Зибер – яркий нордический красавец с русскими корнями; правда, у него в это время был роман с дочерью режиссера фильма Евой Май. Марлен пустила в ход все свое умение, чтобы получить желанного красавца, и 17 мая 1923 года – всего через полгода после знакомства – они поженились. В тот же день Ева пыталась покончить с собой; через год ее новая попытка завершилась успехом.
Но Марлен не было никакого дела до несчастий других. Она обожала «своего Руди», слушалась его во всем и родила ему 13 декабря 1924 года дочь, которую назвали Мария Элизабет. Но потом ей опять пришлось идти на заработки – снова эпизоды в кино, маленькие рольки в театрах, рекламные съемки в нижнем белье… Но она не затерялась в пестрой богемной толпе послевоенного Берлина: экстравагантные наряды Марлен – странные шляпки, монокль, яркое боа, ядовито-зеленые перчатки – выделяли ее из любой толпы. В выборе гардероба ей помогал Руди, отличавшийся экстравагантным вкусом и любивший, когда на его жену глазели. Партнерша Марлен в одном из шоу, звезда гомосексуального Берлина Клер Вальдофф обучила ее не только умению владеть голосом, который от природы у Марлен был слабый, но и приемам обольщения – вне зависимости от пола и возраста обольщаемого, – и особой манере держаться на публике. Наконец, ее час пробил: в 1929 году на одном из выступлений ее заметил известный режиссер Йозеф фон Штернберг. Он как раз искал актрису на главную роль в своем первом звуковом фильме «Голубой ангел» – и Марлен Дитрих оказалась как раз тем, что он искал: взрывной смесью распущенности и самодостаточности. Как писал сам Штернберг: «Я увидел на сцене женщину, чье лицо обещало все. Это была Марлен Дитрих. Честь ее открытия приписывается мне, но это неправда. Я не археолог, откопавший кости и части таза… Я учитель – я взял прекрасную женщину, обучил ее, умело вывел на люди, усилил ее очарование, скрыл ее несовершенства…» Марлен сразу честно призналась ему, что не умеет играть; но Штернберга это не интересовало: если Марлен будет его слушаться, он сделает из нее звезду, имя которой будут учить наизусть поклонники по обе стороны океана.
По легенде, Марлен отдалась Штернбергу в первую же ночь. А вернувшись домой, призналась Руди: «Ты знаешь, я действительно люблю тебя! Я не забыла о тебе даже в самые счастливые мгновения!» При этом с мужем Марлен не жила с рождения дочери; ей была интереснее ее работа, а Руди утешился с домработницей, русской эмигранткой Тамарой Матуль, или Тамми. Так что отношения жены с Штернбергом Руди мог только приветствовать: он действительно мог прославить Марлен.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте