Страница 9 из 20
Стоит, вероятно, предположить: в некоторых случаях улучшение состояния Алексея наступало вне зависимости от действий «отца Григория». Известно, что при гемофилии в результате потери крови и общего истощения организма (астенизации) артериальное давление снижается, вследствие чего кровотечение останавливается само собой. Это случается внезапно, когда кризис достигает наивысшей точки, и улучшение становится сразу же заметным.
В истории сотворенных Григорием Распутиным «чудес исцеления» особое место занимают случаи, когда лечебный эффект достигался без какого бы то ни было контакта «старца» с пациентом или его ближайшим окружением. Необходимо сразу оговориться, что современный уровень научных знаний не позволяет прокомментировать их сколько-нибудь убедительно. В силу этого мы вправе допустить, что речь идет о случайном совпадении фактов либо их тенденциозном ретроспективном истолковании. Возможно, однако, что дальнейшее изучение человеческой психики даст экстрасенсорному феномену более точное объяснение.
Однажды заболевшему черногорскому князю приснился какой-то мужичок, который сказал: «Будь здоров. Через три дня поедешь». Так и случилось. Дочь князя прислала ему портрет Распутина, и князь подтвердил, что видел во сне именно этого мужичка. По утверждениям же самого Распутина, он «горячо молился об его (князя. – А. К., Д. К.) здоровье Богу»102.
Елена Джанумова рассказывает, как Распутин спас ее племянницу, умиравшую в Киеве: «Он взял меня за руку и повел в спальню… Я ему все рассказала и прибавила, что сегодня же должна уехать. Тут произошло что-то такое странное, что я никак объяснить не могу… Он взял меня за руку. Лицо у него изменилось, стало как у мертвеца, желтое, восковое и неподвижное, до ужаса. Глаза закатились совсем, видны были только одни белки. Он резко рванул меня за руку и сказал глухо: „Она не умрет, она не умрет, она не умрет“. Потом выпустил руку, лицо приняло прежнюю окраску. И продолжал начатый разговор, как будто ничего не было. <…> Я собиралась вечером выехать в Киев, но получила телеграмму: „Алисе лучше, температура упала…“»103
«У него идейных побуждений не существовало…»
Вся психологическая мощь Григория Распутина и все его многочисленные таланты были, однако, нацелены не на то, чтобы реализовать какую-то социально значимую повестку дня, а лишь на то, чтобы очутиться в центре внимания окружающих, заставить их самозабвенно вращаться вокруг солнцеподобного «старца» и восхищенно светить его отраженным светом. Реализация этого базового стремления и являлась истинной распутинской «программой».
Несмотря на то что у Распутина имелась наготове вполне самобытная и не лишенная стройности система взглядов, его вряд ли можно было назвать «принципиальным» или «идейно самоотверженным» человеком. Идеи и принципы интересовали Распутина лишь постольку, поскольку являлись его «слугами», а отнюдь не «господами».
«У него идейных побуждений не существовало, – отмечает С. П. Белецкий, хорошо знавший Распутина, – и… к каждому делу он подходил с точки зрения личных интересов своих и Вырубовой»104, главной своей покровительницы.
Люди как таковые Распутина также не занимали, он смотрел на них только с точки зрения той пользы, которую он мог извлечь из общения с ними в личных для себя интересах. Помогая кому-нибудь, он затем стремился поработить того, «кому он был полезен», а на уступки шел лишь в тех случаях, «когда это отвечало его интересам»105, главным среди которых, напомним, оставалось возвеличивание всеми доступными способами собственного «я».
Деньги, подобно идеям и людям, представляли для Распутина ценность не сами по себе, но лишь постольку, поскольку помогали ему успешно реализовывать эгоцентрическую программу, являясь в первую очередь средством «куража» и «обретения почета», а отнюдь не накопления массы материальных ценностей.
Вопреки утверждению секретаря Распутина Арона Симановича о якобы оставленном его патроном трехсоттысячном состоянии, «официально доказано, что после смерти Распутина в его квартире не было найдено ни копейки, не было никаких денег и в банках»106. Сам Григорий «всегда говорил о своих дырявых руках, не умеющих держать денег»107. По свидетельству А. А. Вырубовой, «вообще деньги в его жизни не играли роли: если ему давали, он сразу же их раздавал»108. Распутин действительно занимался благотворительностью, однако в последние годы жизни куда больше тратил на кутежи.
В то же время крестьянская закваска отчасти брала свое: в Покровской слободе был выстроен «прекрасный дом с богатой обстановкой»109.
Будучи человеком самоупоенным и напористым, Распутин (и это также очень характерно для истероида вообще, а истероидного психопата в особенности) сам себе казался тихим, скромным, робким, неуверенным, отзывчивым, благочестивым. О своем детстве вспоминал так: «В 15 лет… в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел идти по середине ее… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась вдаль… Не раз, мечтая так, я плакал… постарше с товарищами подолгу беседовал о Боге, о природе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе, и на селе меня любили, ласкали… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился…»110 И, даже став всесильным временщиком, щеголяя в собольих шубах и ведя разгульный образ жизни, Распутин продолжал культивировать христианско-аскетический образ, вероятно искренне полагая, что вполне ему соответствует: «Всегда нужно себя в одежде унижать» и «не нужно выказывать себя»111. «Ах, пчелка, – элегически-смиренно вздыхал Григорий, подчеркнуто равнодушно сообщив перед этим собеседнице, что цветы ему преподнесла императрица, – чем гордиться-то, все одно, все прах и тлен – помирать-то все одинаково будем, што царь, што ты, што я»112.
Сентенции такого рода, разумеется, ничуть не мешали Распутину считать себя человеком исключительным – посланником Бога, «избранником Божиим»113. «Да разве можно зарывать талант в землю? Разве можно?»114 – искренне возмущался он в ответ на попытки Феофана пресечь телесно-ориентированную лечебную практику Распутина.
«Хошь покажу?»
Пожалуй, самым популярным сюжетом мировой распутинианы стал миф о феерических сексуальных способностях и причудах неграмотного мужика «с сумасшедшими глазами и могучей мужской силой»115. «Ничем не ограниченные половые излишества» «старца» и его «садизм»116, «грубая чувственность, животное, звериное сладострастие»117 стали притчей во языцех русской публицистики начала XX столетия, прочно закрепившей за Григорием позорные по тем временем звания «эротомана» и «полового психопата». «Распутин представлял собой человека, который делал себе карьеру в жизни исключительно своей половой аномалией, тем, что врачи называют приапизмом»118, – безапелляционно и без каких бы то ни было медицинских оснований поставил диагноз «старцу» известный литератор правого толка Григорий Бостунич.
Научные термины и нравственные вердикты, посредством которых в дальнейшем характеризовалась поведенческо-половая ипостась «отца Григория», неоднократно корректировались. Неизменным, однако, по сей день остается главное: признание Григория Распутина едва ли не универсальным для всех времен и народов символом ничем не одолимой гиперсексуальности119. В действительности эротический облик «отца Григория» был не таким, каким по сей день продолжает воспроизводиться мировой масскультурной индустрией: Распутин отнюдь не был той «величайшей русской любовной машиной», о которой ритмично поведали миру очаровательные мулатки из «Бони M».
Если вдуматься, ничего удивительного в этом нет: типичные истероиды, как правило, отличаются сравнительно невысокими сексуальными возможностями. Возникает, однако, неизбежный вопрос: как быть с многочисленными свидетельствами очевидцев, согласно которым сексуальное общение составляло едва ли не главную жизненную потребность Григория Распутина? Разобраться в этой загадке тем важнее, что именно эротическая тема сыграла ключевую роль как в восхождении «отца Григория» к вершинам власти, так и в его гибели.