Ангел Экстерминатус

— Я сказала, убери нож, — повторила Птолея, по лицу которой начал разливаться свет ребенка.

— Нет, — процедил Суллакс и протянул руку, намереваясь выхватить ребенка из рук Корина.

Пуля Птолеи вылетела из затылка Суллакса, он рухнул на колени, а потом повалился набок. У их ног начала собираться лужа крови, и хотя Корин знал, что убийство брата-рабочего должно его потрясти, он ничего не чувствовал.

Смерть Суллакса его не тронула.

Он видел, что Птолея все поняла; на ее сияющем лице не было и следа вины за выстрел.

Суллакс стал угрозой совершенному ребенку и поплатился за это.

Корин посмотрел вниз, когда у его ног раздалось какое-то бульканье, и увидел струйку воды, пробившейся из трещины в земле там, где лежал маленький мальчик. Струйка усиливалась, превращалась в непрерывный поток, и в конце концов кристально-чистая вода хлынула из глубин земли рекой. Вода текла вокруг них, смывая кровь и химическую пыль с ботинок, наполняя воздух своей свежестью.

— Он принес воду, — сказал Корин, передавая маленького мальчика Птолее. Она принялась баюкать крохотное тельце с любовью матери, впервые взявшей своего ребенка на руки. Корин достал книжку из нагрудного кармана и начал перелистывать страницы, не замечая, что клочки бумаги выпадают из рассыпающегося корешка и растворяются в воде.

— Смотри, — сказал он, протягивая книгу Птолее, и слезы потекли по его лицу.

Страницы изображали древний миф о сотворении мира — пурпурного бога, выходящего из первичных вод, чтобы принести жизнь в бесплодный мир, в котором раньше ничего не росло, но который теперь превращался в плодородный рай.

— Кто это? — спросила Птолея.

— Приносящий Воду, — ответил Корин. — Фулгрим.

Глава 18

ВЫПОЛНЯЙ

СТАРЫЙ МИР

ГОРОД МЕРТВЫХ

Предельная внимательность к мелочам сослужила Пертурабо хорошую службу на протяжении вековой жизни. Он с радостью погружался в детали любого задания — в мире и в войне, требовалось ли сровнять с землей крепость ксеносов или установить золотые соотношения для всех элементов в чертеже. Ангрон ругался, что он тратит время на ненужные мелочи, а Жиллиман хвалил за скрупулезность.

Две совершенно разные личности, два совершенно разных мнения.

Оба были по-своему правы, но оба не понимали в полной мере суть его методов и не видели, какое горькое стремление стоит за этой взыскательностью. Потребность быть лучше, желание доказать, что он способен на большее, чем дробить камни.

Пертурабо был творцом, но чтобы он был достоин этого звания, каждое творение, носящее его имя, должно было оцениваться так долго, пока существовало. После него не останется ни одного незавершенного дела — таким будет его наследие.

Над любым заданием он работал так, словно оно могло стать для него последним, и это исключением не являлось.

Тени укутывали его святилище, скрывая от глаз грандиозные эскизы и бесценные произведения искусства, развешенные на стенах. Автоматоны стояли на полках, поникшие и молчаливые, и только шелест вощеных листов с орудийными схемами, сложенных в стопку и все норовивших свернуться, нарушал тишину. Даже доносившаяся издалека пульсация корабельных двигателей не мешала его самосозерцательному уединению.

Кусочки сломанного «Пса войны» были разложены перед ним, как детали затейливейшего из хронометров. Голова Фулгрима разбила механизм вдребезги, и теперь Пертурабо по крупицам его восстанавливал. Он поступил импульсивно, разрушив «Пса войны» — рассчитывая таким образом донести свое мнение, но тем не менее импульсивно.

Согнувшись над верстаком, Пертурабо аккуратно выпрямлял покореженное зубчатое колесо, с помощью микроскопических губок штангенциркуля разгибая миниатюрные зубчики. Месяцы уйдут на то, чтобы полностью починить его, но Пертурабо всегда верил, что только ничтожный человек не доводит начатое до конца.

Десять дней прошло после его нападения на брата.

Пертурабо не жалел о содеянном, но слова Форрикса не выходили из головы. Глупо было доверять словам себялюбца. Трезубец уговаривал его повести флот Железных Воинов прочь из Ока Ужаса — новое имя уже начало распространяться — и вернуться к Магистру войны, но он поклялся Фулгриму, что доведет это предприятие до конца, и на этом уговоры закончились.

Пертурабо знал, что брат предаст его. Он смирился с неизбежностью этого. От подобных личностей нельзя было ожидать ничего, кроме продвижения своих интересов, и Фулгрим не был исключением. Вопрос был лишь в том, когда предательство произойдет.

Нет смысла гадать. Это случится, и он будет к этому готов.

Часть его даже ждала этого. Тогда он хотя бы освободится от своих обязательств перед Фулгримом.

Удовлетворенный, что зубчатое колесо вернулось в первоначальную форму, Пертурабо осторожно поместил его на нужное место и убрал инструмент в ячейку. Он выпрямился и потер лицо основаниями ладоней. В уставшие глаза словно насыпали песка — как будто он плохо спал или не отдыхал вовсе.

Пертурабо откинулся на спинку кресла и налил себе большой кубок из бронзового кувшина. Вино — горькое, приправленное миндалем и специями, восстановленными из генетических образцов на Терре, — сбродил сын Алого Короля. Оно было не таким насыщенным, как крепкие вина Олимпии, но интересным и полным любопытных контрастов.

Совсем как сам Алый Король.

Он закутался в подбитый мехом плащ, чувствуя холод и усталость во всем теле. Из всего, что Фулгрим привез с собой в этой миссии, подаренный плащ Пертурабо ценил больше всего. Ткань была теплой, а череп-застежку отделали с нечеловечески прекрасным мастерством. Камень в центре был отполирован так гладко, как даже он не сумел бы в шлифовальной мастерской. Он был черным с тонкими как волос золотыми прожилками, когда Фулгрим только передал ему плащ, но теперь черный и желтый в нем смешались, и последний постепенно становился основным цветом.

Пертурабо повернул камень, дав свету от нависающих люминосфер заиграть на поверхности.

— Непостоянная вещица, — сказал он. — Идеальный подарок от моего брата.

Пертурабо вздохнул и вернулся к сломанному «Псу войны»: взял распределительный рычаг и начал выпрямлять погнутый металл с помощью миниатюрного молоточка и лазерного измерителя.

Сосредоточенные флоты Железных Воинов и Детей Императора еще шли сквозь бурные течения варпа под управлением Каручи Воры, но их путешествие уже подходило к концу. Трезубец жаждал боя, жаждал вновь отправить свои гранд-батальоны на войну.

Одинокий боевой корабль с умелым навигатором мог использовать стремительные потоки варпа и прыгать от одного шквала к другому для лучшей скорости, но с большим флотом подобные маневры привели бы к катастрофе. Пертурабо ни за что бы не позволил себе такую рискованную поспешность — не здесь, в глубине Ока Ужаса, где любой шторм был способен в мгновение разорвать корабли на части.

Верхние пути были спокойным течением через варп, как Каручи Вора и обещал, но для того, чтобы провести по ним столько кораблей, требовалось время.

Он не доверял Воре, как и Фулгриму, но не знал точно, чего на самом деле хочет проводник. К чему мог стремиться одинокий эльдар-ученый (если он действительно был ученым), обманывая их? Барбану Фальку был отдан приказ выпустить в голову проводника болтерный снаряд при первом признаке предательства, и тот уже надеялся, что ему доведется исполнить этот приказ.

И еще оставался вопрос о втором корабле, который он заметил, когда «Сизифей» по неосторожности себя выдал. Наблюдательная аппаратура корабля его не зарегистрировала, экипаж мостика его не видел, но Пертурабо верил своим глазам.

Кто еще мог охотиться за Ангелом Экстерминатус?

Имперские силы? Маловероятно, поскольку все указывало на то, что второй корабль скрывался и от «Сизифея». Возможно, Каручи Вора был вовсе не так одинок, как утверждал, или, возможно, какие-то другие расы знали об этой миссии и рассчитывали помешать ее успеху или извлечь из этого успеха выгоду.