Ангел Экстерминатус

Но после неизвестного отрезка времени, прошедшего с того момента, как его принесли сюда, после всех этих несчастных криков от боли мысль, что против Фабия нужно что-то предпринять, перестала быть абстракцией и превратилась в возможный план. От его конвульсий и безумных метаний ремни так ослабились, что теперь, если ему представится возможность, он, вероятно, сумеет разорвать их.

При одной лишь мысли о том, как он сломает своему мучителю шею, на душе потеплело от радости. Ему достаточно будет освободить одну руку, и тогда он легко сможет снять остальные путы. Он слегка пошевелил рукой, чувствуя, что один ремень, раньше крепко привязывавший его к столу, стал чуть податливее.

Фабий, ухмыляясь как скелет и лениво почесывая острый подбородок черным, похожим на коготь ногтем, повернулся к нему и заговорил так, словно с их последней беседы совсем не прошло времени.

— Возможно, твоя выносливость как-то связана с уникальным геномом твоего легиона. Что если твоя непреклонная надежность вплетена прямо в твое геносемя? Что если эта черта характера сознательно выведена в тебе, внедрена при создании? Может, так? Как ты думаешь, Феликс?

Кассандр не помнил, чтобы называл хирургу свое имя, но, возможно, он прокричал его в помрачении, вызванном инфекцией.

— Я не знаю, — ответил он. — Я не апотекарий.

— О, мне это известно, — сказал Фабий, по-дружески хлопнув его по плечу и заставив ахнуть от боли. Все болевые рецепторы вывелись прямо под поверхность кожи и стали передавать ужасные, чрезмерно сильные ощущения — то был побочный эффект «лекарств» Фабия.

— Зачем? — проговорил Кассандр. — Зачем ты это?..

— А почему бы и нет? — парировал Фабий. — Особенно теперь, когда Хорус заставил Альфария передать мне тайные знания, столетиями скрывавшиеся в самых глубоких хранилищах Императора. У меня есть все элементы, которые нужны, чтобы открыть дверь к невообразимым сокровищам. А ты будешь моим ключом. Подумай только, мы будем вместе стоять у истоков новой расы сверхлюдей, куда более великих, чем ничтожества, которых Император сделал из нас. Мы будем богами, высшими созданиями, всемогущими и бессмертными.

— Ты безумец, — прошипел Кассандр. — Как ты вообще мог быть одним из легионеров?

— Безумец? — усмехнулся Фабий, наклоняясь к нему. — Я создам расу богов, а ты смеешь называть меня безумным? Я стану прародителем для расы сверхлюдей, божественно совершенных созданий, в сравнении с которыми воины Императора будут казаться примитивными обезьянами.

— Нет, — ответил Кассандр, сжимая кулак. — Не станешь.

Фабий засмеялся — словно слабый, грубый хрип вырвался из запыленных труб, давно уже не передававших такого звука.

— И кто же меня остановит, Феликс Кассандр? Ты?

— Да, — ответил Кассандр и с полным ненависти ревом оторвал руку от стола.

Бицепс переполнила бурлящая сила, и он ударил кулаком по челюсти Фабия. От удара апотекарий прокатился по полу вивисектория. Он упал неудачно: ударился виском о край разделочного стола, приземлился на согнутые ноги и оказался прижат к полу весом собственного паразита-хирургеона. Кассандр, не тратя времени, напряг вторую руку и, используя прилив адреналина и грубую силу, быстро освободил ее.

В голове гудело из-за внезапного движения, а сердце в груди горело, как раскаленное, от нагрузки. Существа, закрепленные на потолочном хирургическом устройстве, одновременно завопили в слепом страхе и ярости. Фабий оправился от удара и криком позвал сервиторов, но Кассандр уже освободил ноги и спустил их со стола.

Он был слаб, но все же достаточно силен, чтобы сделать то, что требовалось.

Фабий поднялся и стал отступать от Кассандра, нетвердо шагавшего к нему. Его бледное лицо превратилось в кровавую маску, черные глаза сверкали, как куски угля на снегу. Однако он улыбался. Справа от Кассандра метнулась тень, и что-то вонзилось в его бок: гибкая как щупальце лапа уколола его иглой.

Кассандр схватил лапу и оторвал ее от существа; хлынула солоноватая кровь и химическая отработка. Оно завыло, и он развернулся на пятках и ударил кулаком в центр создания. Под его рукой заизвивались скользкие кабели артерий, теплые и омерзительно пульсирующие, как живые. Кассандр потянул на себя моток блестящих потрохов, из разорванного тела хлынула река вонючих жидкостей, и подвешенный монстр затих, когда умерла подсоединенная внутренняя система его чудовищного тела.

Фабий пятился от Кассандра, но тот следовал за сумасшедшим апотекарием на нетвердых ногах. Ненависть подталкивала его, однако изнуренность и усиливающаяся боль крали его силы с каждой секундой. Кассандр шел за Фабием, пошатываясь и чувствуя, как текут по организму яды. Но, что странно, их действие начало ослабевать, и он обрадовался маленькой победе.

— Твои яды больше не работают, — прошипел он. — Ты создал у меня иммунитет.

Фабий отступил в дальний угол комнаты, где свет не разгонял тени.

— Бежать некуда, апотекарий, — сказал Кассандр.

Фабий не ответил; он протянул руку в тень и взял что-то, висевшее на стене.

Это был меч — грубый клинок с обтесанным кремниевым лезвием и золотой рукоятью. Он странно отражал свет, будто был покрыт алмазным напылением, а у лезвия были обиты края, и оно казалось слишком коротким для своей рукояти.

— Знаешь, что это? — спросил апотекарий, и в голосе его вдруг возникла не понравившаяся Кассандру уверенность.

— Мне все равно, — ответил Кассандр. — Я все равно могу убить тебя, с мечом ты или без меча.

— Это анафем, — сказал Фабий, поворачивая клинок и поднимая его близко к губам. — Меч кинебрахов, сразивший великого Хоруса.

— Это просто меч, — сказал Кассандр, кидаясь на Фабия.

Апотекарий прошептал что-то, что он не услышал, и попытался ударить его мечом. Взмах был неудачный, Кассандр легко отразил его предплечьем. Клинок скользнул по плечу, оставив на коже порез. В царапине собралась крохотная капля крови, но Кассандр уже оставил меч позади и обхватил руками горло Фабия.

Он ударил его об стену, и меч упал на пол. Хирургеон ожил, членистые лапы принялись колоть его плечи лезвиями, щелкающими клещами и инвазивными буравами, из ран брызгала кровь, но боль только подгоняла Кассандра. Фабий ухмыльнулся, жилы в его шее напряглись как стальные тросы, в уголках рта собралась перемешанная с кровью слюна, а черные глаза на мертвенном лице выпучились. Судя по всему, он наслаждался, задыхаясь до смерти.

Кассандр плюнул ему в лицо, а мгновение спустя он стоял на коленях и кричал.

По всему его телу прошла вспышка немыслимой агонии, распространяясь от ничтожной царапины на плече и погружая его в боль, какой он раньше не знал. Его кровь горела, его органы лопались, его кости раскалывались в порошок. Тело Кассандра подвергалось всем мыслимым болям, самым жестоким мучениям, самым бесчеловечным пыткам. Они накладывались друг на друга и приумножались, разрывая его на куски, разламывая его на составные части и каждой этой части доставляя те же муки.

Кассандр перекатился на спину, содрогаясь от тошноты, трясясь, обливаясь потом, крича.

— Восхитительно, правда? — сказал Фабий. — Сначала я думал, что разум в мече был абсолютно безумен, что он мог только убивать. Но я обнаружил, что страдание ему тоже нравится, и характер его воздействия можно менять, если знаешь, как попросить.

— Убей меня, — процедил Кассандр сквозь красные от крови, сжатые зубы.

Фабий покачал головой.

— Нет, это был просто урок. Ты слишком ценен, чтобы тебя убивать, хотя и не настолько, чтобы не позволять тебе мучиться.

Боль начала ослабевать, но Кассандр все еще не мог двигаться. Его болевой порог остался так далеко, что он не сумел был подняться, даже если бы сам Император приказал ему. Он дрожал, хныча как новорожденный, а между тем над ним нависли тени. Обернутые в плоть сервиторы, с издающими статичный шум ртами, с зашитыми глазами, с лоскутными телами, с не принадлежащими им конечностями, подняли его с пола, пока Фабий вешал на стену меч с кремниевым лезвием.