Страница 1 из 6
A
Пусть в Афганистане не было ни линии фронта, ни «правильной», «окопной» войны, но «окопная правда» – вот она, в этом боевом дневнике пехотного лейтенанта. Правда о службе в «воюющем», «рейдовом» батальоне, о боевых выходах и воздушных десантах, проводке колонн, блокировке и прочесывании кишлаков, засадах, подрывах на минах и фугасах, преследовании «духов» и многодневных походах по горам, где «даже ишаки не выдерживают, ложатся на брюхо и издыхают, а советский солдат преодолевает любые трудности». Правда о массовом героизме и неприглядной изнанке войны – о награждении тыловиков чаще боевых офицеров, о непростительных ошибках старших командиров и тяжелых потерях, о сопровождении на Родину «груза 200» в незапаянных червивых гробах и невыносимых похоронах, когда «даже водка не берет». Вся правда о последней, героической и кровавой войне СССР…
Алексей Орлов
От автора
Алексей Орлов
Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны
Посвящается славной пехоте 860-го отдельного Краснознаменного Псковского мотострелкового полка
Что такое война – знают те, кто не знает войну.
А кто знает – тому о ней трудно судить однозначно:
это ж – как океан, который всегда озадачивает…
Ю. Белаш
Fortes fortune adiuvat. (Смелым судьба помогает)
Латинская пословица
Дизайн переплета Юрия Щербакова
В оформлении переплета использованы иллюстрации:
Tetiana Dziubanovska, piscari / Shutterstock.comИспользуется по лицензии от Shutterstock.com
Также используется фотография из архива автора
От автора
Почему я вдруг взялся за эти записки? Двадцать четыре года прошло с момента окончания афганской войны и двадцать восемь – как она закончилась для меня.
Разное отношение было к тем, кто воевал на той «необъявленной войне», за прошедшее время: полное умолчание вначале, восторженное – с середины 80-х, оплевывание и поливание грязью в 90-х, непонятное сейчас.
В последнее время мне довольно часто задают вопросы: для чего всё это было нужно? Зачем нужны были все понесенные потери?
Я всегда отвечаю одинаково – мы выполняли свой долг, мы защищали свою Родину. Все, кому довелось побывать в Афганистане, искренне верили в это (и сейчас никто из тех, кого я знаю, не собирается в этом разуверяться).
Мне, как и многим моим сверстникам, довелось оказаться в Афганистане сразу же после окончания училища. Мы, командиры взводов и рот, были настоящими пахарями на той войне. Как трактористы на колхозных полях, так и мы в горах Афганистана делали свою ежедневную, нелегкую, порой рутинную работу. Правда, платой за некачественно выполненную работу была жизнь.
Были среди нас герои настоящие, были по разнарядке, были купленные ордена; но нам, пехотным лейтенантам, они не продавались, мы зарабатывали их своим потом и кровью.
С годами возникает множество небылиц, легенд, правда переплетается с ложью. О тяжелом труде лейтенантов пехоты, которые всегда были рядом с солдатами, а в бою всегда впереди, мне хочется рассказать. Хочется рассказать правдиво и беспристрастно. Ни одного слова лжи не будет в этих воспоминаниях, пусть будет моя правда суровой, неприглядной для кого-то, о ней надо знать. Пусть все, кто прочтет мои воспоминания, узнают о том, чему я был свидетелем, что пришлось пережить.
Место службы – Афганистан
После окончания Омского общевойскового командного училища в июле 1982 года я получил назначение в Туркестанский военный округ. Так как мне вручили заграничный паспорт, стало ясно: место предстоящей службы – Демократическая Республика Афганистан.
Месяц отпуска пролетел незаметно, и вот снова радостная встреча с товарищами. Всех, кто ехал служить за границу, собрали в училище, где вручали предписания. Прощальный вечер пролетел незаметно, спать не ложились, не могли наговориться. И вот начались проводы с Омского железнодорожного вокзала. Кто-то ехал служить в Германию, кто-то в Монголию, Венгрию, Чехословакию, ну а я в Афганистан.
Двое с половиной суток тащился поезд из Омска до Ташкента. Перед Алма-Атой впервые в жизни увидел горы, разглядывал с любопытством, не представляя, что в недалеком будущем будет очень тоскливо от подобных пейзажей.
30 августа
Прибыл в Ташкент. В бюро пропусков штаба округа встретил Юру Рыжкова, однокашника, с третьего взвода. Поднялись вместе в управление кадров, оба получаем назначение в войсковую часть полевая почта 89933. Нам разъяснили, что это 860-й отдельный мотострелковый полк, который дислоцируется в г. Файзабад Бадахшанской провинции. Кадровик все уши прожужжал о том, как замечательно нам будет служить в этом полку. Для чего? Мы, выпускники прославленного училища, воспитаны в духе старой офицерской школы. Куда Родина направит – там и будем служить, готовы к любым трудностям и испытаниям. Появился червячок сомнения, не попроситься ли в другую часть. Но пришла здравая мысль: приедем – увидим. Закончив все дела во второй половине дня, решили перекусить. Рядом находится ресторан «Сайохат». Когда вошли, нашему взору предстало удивительное зрелище. В ресторане одни офицеры и прапорщики, ну еще женщины, почему-то показалось, что все они представительницы одной, самой древней профессии. Смешение всех существующих форм одежды: парадная, повседневная, полевая полушерстяная и хлопчатобумажная, комбинезоны танковые черные и песочные, голубые летчиков, есть даже некоторые товарищи в горной робе, обутые в альпинистcкие ботинки с триконями. Играет ансамбль, и перед каждой песней в микрофон звучат объявления: «Для воинов-десантников, возвращающихся из Афганистана, звучит эта песня», «Капитану Иванову, возвращающемуся из Афгана, мы дарим эту песню», «Для офицеров Н-ского полка, возвращающихся в Афганистан, прозвучит эта песня» и т. д., естественно, за это бросают деньги, чувствуется, доход музыканты получают неплохой. Пообедали, выпили по сто граммов и, взяв такси, поехали на пересыльный пункт.
Первое, что пришло в голову при виде сарая, в котором стояли двухъярусные армейские койки без матрасов, – ночлежка из пьесы Горького «На дне». То ли казарма какая-то старая, то ли склад какой раньше был, в общем, полный п…ц. Вокруг почти все пьют. Вспоминаются есенинские строки: «Снова пьют здесь, дерутся и плачут». Поют песни с хмельным надрывом, пляшут, кому-то бьют морду, наверное, за дело, кто-то, перебрав, рыгает, кто-то рассказывает о своих подвигах, кто-то рыдает в пьяной истерике – и так почти до утра.
31 августа
Подняли рано, некоторые не ложились вообще. Многие страдают с похмелья, но мужественно терпят. Загрузились в «пазик» и выехали на военный аэродром Тузель. Здесь нужно пройти таможенный досмотр и паспортный контроль.
Досмотр все проходят по-разному. Меня спросили: «Первый раз?» – «Первый». – «Проходи». Можно было пронести все, что угодно. Но так как мы были проинструктированы и в училище, и в штабе округа, то более двух бутылок водки с собой не догадались прихватить. У товарищей с помятыми лицами просили предъявить багаж для осмотра, и, не дай бог, находилась бутылка, превышающая норму. Главное национальное богатство можно было пронести в желудке, но не в багаже, чем многие и пользовались – у кого сколько сил хватит. Некоторых отводили в комнату личного досмотра, где обыскивали по полной программе с раздеванием, отрыванием каблуков, вскрытием консервных банок, выдавливанием зубной пасты из тюбиков, и ведь находили спрятанные деньги. В отстойнике в ожидании вылета каких только историй на эту тему не наслушаешься. Бросилось в глаза, что никто не поможет женщинам, их достаточно много, поднести тяжелые чемоданы. На вопросы типа: «Где же рыцари?», кривые ухмылки и полное игнорирование. «Чекистки», – ловлю краем уха чей-то возглас. Зато тех девушек, женщин, которые едут из Афганистана, в буквальном смысле носят на руках.