Страница 77 из 77
Вот, собственно, истоки подвига Кости. Он и в мыслях не мог допустить, чтобы ведомый ими железнодорожный состав, не одолев подъема из-за неисправности в котле паровоза, спятился на станцию и вызвал аварию, не мог допустить, чтобы в горячую топку полез Иван Артемьевич — пожилой, уже изработавшийся. Он пошел сам.
Война распределила потери: досталось вдоволь и фронту, и тылу. И если фронтовые более или менее подсчитаны, то тыловые, наверное, и не сосчитать. Не велось такого счета. От болезней, голода, непосильной работы скончалось великое множество. Вспомните безродное кладбище в Афониной роще. Первым тут закопали пятилетнего мальчонку — из беженцев. И пошли расти среди берез холмики грустных отметин. И это в одной только небольшой Купавиной, которую и на карте-то не найти.
Вот и Костя не дожил до Победы. Но приблизил ее…
Заканчивая трехтомник своих воспоминаний, маршал Жуков писал:
«…Я убежден: время не имеет власти над величием всего, что мы пережили в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе.
Это справедливо и для всего народа… В те годы мы еще больше закалились и скопили огромный моральный капитал».
Думается, что об этом капитале народа, умноженном за тяжкие годы военных испытаний, прежде всего и рассказал нам С. Бетев.
Впрочем, думается и дальше. Моральный капитал — это ведь не слиток золота, который и за тысячу лет не уменьшится в весе. Моральный капитал текуч. Он в беспрерывном движении, он может расти, умножаться, но, увы, и таять. Нет, наверное, большего горя, чем потеря народом такого капитала.
А как же сегодня? Окидывая взглядом нашу нынешнюю бурную и противоречивую жизнь, давайте не поторопимся с ответом. И это к лучшему, ибо слишком часто мы торопились, и слова обгоняли истину.
Уже одно то, что люди все сильнее жаждут справедливости, правды, милосердия, настоящей красоты и любви, — добрый знак возрождения.
Пусть же и добрые книги помогут нам.
Л. Румянцев