Страница 20 из 34
В фильме «Мечта» Раневская сыграла Розу Скороход – небогатую, несчастную в своей любви к негодяю-сыну содержательницу пансиона. Это была лучшая роль Раневской в кино, единственная ее главная роль в кинематографе, редкое сочетание высокого комизма и глубочайшей трагедии. В то время Раневская была очень худой, хрупкой, но свою героиню она представляла массивной. Раневская специально придумала Розе тяжелую походку, обматывала ноги бинтами, чтобы они казались толстыми и опухшими. Но, к сожалению, судьба у фильма не сложилась. Премьера «Мечты» состоялась 6 июля 1941 года – Москву уже обстреливали. Во время войны фильм был неактуальным, а потом о нем забыли… Когда «Мечту» увидел президент США Рузвельт, он сказал: «На мой взгляд, это один из самых великих фильмов земного шара. Раневская – блестящая трагическая актриса».
На время войны семья Вульф и Раневская были эвакуированы в Ташкент. Здесь Фаина Георгиевна познакомилась и подружилась с Анной Ахматовой, которую едва живой привезли из осажденного Ленинграда. Дружба эта продолжалась всю жизнь. Раневская боготворила Ахматову, называла ее «Рабби» или «Раббинька» – в знак уважения к ее мудрости.
Ахматова утешала ее: «У каждого из нас есть свой Муля». – «А какой Муля у вас?» – спросила Раневская. «Сжала руки под темной вуалью…» – немедленно ответила Анна Андреевна.
Раневская долгое время записывала за Ахматовой ее высказывания по разным поводам. Однажды Анна Андреевна попросила прочесть записи. «Знаете, я растапливала печку и по ошибке вместе с другими бумагами сожгла все, что записала», – ответила Раневская. «Мадам, вам 11 лет и никогда не будет 12», – сказала Ахматова и долго смеялась.
Их дружба продолжалась и после эвакуации – до самой смерти Анны Андреевны в 1966 году. Фаине Георгиевне предлагали написать воспоминания об Ахматовой, но она отказалась: «Мне не поручали сделать это!» С трудом ее уговорили написать воспоминания о себе – она за три года написала почти целую книгу, но потом сожгла. Писательница Маргарита Алигер уговорила ее восстановить написанное, но целой книги уже не получилось…
После Ташкента за Раневской закрепилось прозвище «фуфа» – так ее называл внук Павлы Леонтьевны.
В Москву Вульф и Раневская вернулись в 1943 году. Раневская поступила в Театр драмы (им. Маяковского). Уже на следующий год Раневская снялась в фильме «Свадьба» по Чехову, а в 1947 году – в «Золушке» по Шварцу. Евгений Львович, всегда очень следящий за точностью своего текста, тем не менее позволил Раневской ввести некоторые реплики «от себя»: например, знаменитая фраза «Я бегаю, хлопочу, добываю и добиваюсь, очаровываю…» была придумана Раневской прямо на съемках. В том же году Раневская снимается в «Весне» с Любовью Орловой, с которой тоже была дружна. Когда-то именно Раневская уговорила Любу Орлову сниматься в кино. Ее не отпускали на съемки из театра, и Орлова уже собиралась отказаться от фильма, но Раневская запретила, сказав: «Вот увидишь, кинематограф станет твоей судьбой!» Орлова всю жизнь называла Раневскую «мой Фей».
Фаина Раневская в фильме «Золушка», 1947 г.
До перехода в Театр имени Моссовета – она играет Бабушку в «Молодой гвардии» Фадеева, Берди в пьесе «Лисички» Лилиан Хеллман, в 1949 и 1951 годах стала лауреатом Сталинской премии. В 1954 году на сцене Театра Моссовета она сыграла в пьесе Горького «Сомов и другие». Сталину нравилась игра Раневской: «Вот Жаров в разном гриме, разных ролях – и везде одинаков; а Раневская без грима, но везде разная». В это же время Раневская создала свой драматический шедевр – инсценировку рассказа Чехова «Драма», где она играла вместе с замечательным актером Осипом Абдуловым, а после его смерти – с Борисом Тениным. Этот концертный номер имел ошеломляющий успех. Раневская фантастически играет провинциальную тетку с претензией на интеллигентность, с необычайным воодушевлением читающую несчастному писателю свой ужасающий «шедевр». Но новых ролей ей не давали, и постепенно испортились отношения с администрацией театра – вплоть до сердечного приступа у Раневской. В 1955 году она переходит в Театр им. Пушкина. Она проработала там восемь лет и столкнулась с теми же проблемами – нет ролей, нет понимания. Ирина Вульф, в то время уже режиссер Театра им. Моссовета, уговорила ее вернуться в этот театр – и Раневская работала там до самого конца.
В начале 50-х годов Раневская переехала из комнаты в коммуналке в Старопименовском переулке в двухкомнатную квартиру в высотке на Котельнической набережной. К сожалению, квартира оказалась далеко не такой удобной, как представлялось: прямо под окнами выход из кинотеатра и служебный подъезд булочной, где разгружали машины с хлебом. «Я живу над хлебом и зрелищем», – говорила Раневская.
В 1957 году Раневская поехала в Румынию навестить семью – мать, брата, племянника. Она не видела родных сорок лет. К сожалению, сестра Белла уже несколько лет жила в Париже, и ей не дали визу, хотя Раневская пыталась это устроить. Потом Белла вышла замуж и уехала в Турцию, но вскоре овдовела. Почувствовав себя совсем одинокой, Белла вспомнила о своей сестре, кинозвезде и лауреате многих премий. Она решила, что сестра наверняка богата и сможет содержать ее. Белла написала Фаине, что хочет переехать к ней. Фаина Георгиевна начала хлопотать – хлопоты растянулись на несколько лет.
Раневская в спектакле «Дядюшкин сон», 1950 г.
А в 1961 году умерла Павла Леонтьевна Вульф – после ее смерти Раневская почувствовала себя совсем одинокой.
Раневская – чуть ли не единственная великая актриса, у которой никогда не было романов, семьи, детей. Она как-то сказала: «Все, кто меня любили, не нравились мне. А кого я любила – не любили меня. Кто бы знал мое одиночество! Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной…» И добавила: «Моя внешность испортила мне личную жизнь». Ее семьей были ее друзья, ее роли.
Тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева в конце концов добилась для Раневской не только разрешения на приезд ее сестры, но и на совместное их проживание на Котельнической. Раневская пошла к Фурцевой благодарить: «Спасибо, Екатерина Алексеевна, вы – мой добрый гений!» Фурцева ответила: «Ну что вы, какой же я гений, я простой советский работник».
Сестры стали жить в соседних комнатах. Но вскоре Изабелла Георгиевна тяжело заболела и в 1963 году умерла. Фаина Георгиевна снова осталась одна… Она пережила всех, кого любила, – Павлу Вульф, Ахматову, умершую в 1962 году Екатерину Гельцер, ушедших в 1975 году Любовь Орлову и Дмитрия Шостаковича..
Фаина Раневская в спектакле «Модная лавка», 1950 г.
В 1960 году Раневская снялась в фильме «Осторожно, бабушка!» в роли бабушки и на следующий год получила звание Народной артистки СССР, а в 1965-м – в фильме «Легкая жизнь». В театре она начала играть одну из своих звездных ролей – «Странную миссис Сэвидж» в пьесе Джона Патрика, в 1972 году она передаст эту роль Любови Орловой. Раневскую знала вся страна: когда она шла по улице, все милиционеры отдавали ей честь, а прохожие спрашивали, где она сейчас снимается… Ей нечего было сказать. Раневской предлагали сценарии, в основном эпизодические роли, но Раневская была очень требовательна и в плохих фильмах сниматься отказывалась. «Сняться в плохом фильме – все равно что плюнуть в вечность», – говорила она. А о своих неудачных ролях сказала: «Деньги давно съедены, а позор остался». С возрастом ее было все труднее уговорить сыграть то, что ей не нравилось, и не так, как она сама хотела.
Демонстрируя в профессии исключительную требовательность, деловитость и педантизм, в бытовых вопросах она была на редкость беспечна. Получив однажды гонорар за фильм, она пришла в театр и за кулисами стала предлагать всем деньги. Пачку быстро расхватали – самой Фаине Георгиевне не осталось ничего. «И ведь раздала совсем не тем, кому хотела», – сокрушалась она. Все ее домработницы беспощадно ее обворовывали и обманывали. Говорили, что любой человек мог подсесть к ней в транспорте, попросить денег – и тут же их получить. Она никогда не вспоминала о своих займах. «Мне всегда было непонятно: люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства!» – говорила она. Жила очень скромно, годами спала на раскладушке, потом – на узенькой тахте. Купленную как-то роскошную двуспальную кровать тут же подарила своей домработнице Лизе на свадьбу. Делать подарки она любила больше всего на свете. Как-то она написала: «Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, бытовая дура – не лажу с бытом! Деньги мешают, и когда их нет, и когда они есть… Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я».