Фрейд: История болезни

Далее Фрейд довольно подробно и точно воспроизводит такие хорошо известные современной медицине симптомы депрессии, как чувство вины, заниженная самооценка и т. д., очень осторожно добавляя к ним и снижение сексуального влечения. При этом он обращает внимание на то, что, по сути дела, самообвинения находящегося в состоянии депрессии человека носят обманчивый характер — на самом деле чаще всего они представляют собой замаскированные упреки в адрес близких людей. «Их жалобы на себя — это жалобы на кого-то… они не стыдятся и не скрываются, потому что всё уничижительное, сказанное ими, в общем-то, высказывается о другом человеке, и они далеки от того, чтобы засвидетельствовать своему окружению собственные смирение и покорность, которые подобали бы столь недостойным личностям…»[236] — поясняет Фрейд и далее переходит к объяснению депрессивного состояния с позиции теории либидо.

«Выбор объекта, привязка либидо к определенной личности (на эту роль подходят и Сталин, и Мао Цзэдун, и звезды эстрады или экрана. — П. Л.) осуществились; под влиянием реальной обиды или разочарования в возлюбленном отношение к объекту терпит крах. Итогом был не нормальный отрыв либидо от этого объекта и его перенос на новый объект, а иной, требующий, видимо, больших усилий для своего осуществления. Занятие объекта оказалось неспособным к сопротивлению, оно прекратилось, но свободное либидо не было перенесено на другой объект, а отступило в „Я“. Но там оно не нашло никакого применения, а способствовало отождествлению „Я“ с покинутым объектом. Так тень объекта падает на „Я“, которое теперь может быть расценено особой инстанцией как объект, как покинутый объект. Таким образом, утрата объекта превратилась в утрату „Я“, а конфликт между „Я“ и любимым человеком — в раздор между критической способностью „Я“ и „Я“, изменившимся в результате отождествления»[237].

Это, пусть и не принятое в дальнейшем официальной психиатрией, но, согласитесь, довольно любопытное объяснение природы депрессии позволяет Фрейду дать столь же логически стройное объяснение, почему на фоне депрессии часто возникает мания самоубийства, а затем и вообще связать манию с депрессивным состоянием, то есть одним из первых подойти к описанию картины маниакально-депрессивного синдрома как отдельного заболевания.

«Меланхолия, таким образом, заимствует одну часть своих характерных свойств у скорби, а другую часть у процесса регрессии от нарциссического выбора объекта к нарциссизму… Если любовь к объекту, которая не может прекратиться, тогда как сам объект покинут, нашла спасение в нарциссическом отождествлении, то по отношению к этому эрзац-объекту обнаруживается ненависть, обнаруживается в том, что его бранят, унижают, заставляют страдать и находят в этом страдании садистское удовлетворение. Несомненно, доставляющее удовольствие самоистязание при меланхолии означает… удовлетворение садистских тенденций и тенденции ненависти, которые направлены на объект и на этом пути повернулись в сторону собственной личности…

Лишь этот садизм раскрывает нам загадку склонности к самоубийству, которая делает меланхолию столь интересной и столь опасной»[238], — писал Фрейд.

Повторим, точка зрения Фрейда на депрессию и маниакально-депрессивный синдром не стала, да и не могла стать господствующей в конвенциональной медицине, но, безусловно, повлияла на понимание механизмов этих психических заболеваний, и с этой точки зрения данная работа Фрейда продолжает представлять как исторический, так и практический интерес.

30 декабря 1914 года Фрейд выступил с докладом «Скорбь и меланхолия» на заседании Венского психоаналитического общества, а в феврале 1915 года закончил первый вариант статьи с таким названием. Эта статья стала, в свою очередь, частью задуманного Фрейдом цикла эссе (сегодня бы сказали — «проекта») «Метапсихология», который, с одной стороны, должен был подытожить развитие психоанализа, а с другой — вывести его на новый научный уровень. «Действительно, — поясняет Роже Дадун, — в 1915 году, после двадцати лет фундаментальных открытий и развития основ психоанализа философские устремления Фрейда направились в новое русло: нужно было вырваться из более чем освоенной области описательной психологии, царства накопления фактов и концептуально, теоретически осмыслить их…»

В третьем эссе цикла — «Бессознательное» — Фрейд разъясняет, что́ именно он имел в виду под «метапсихологическим»: «Я предлагаю понимать под метапсихологическим такое описание, в котором удается достичь характеристики психического процесса в динамическом, топическом и экономическом аспектах». При этом под динамическим аспектом он понимает описание взаимодействия и противоборства различных базовых влечений; под топическим — схематическое изображение структуры психической жизни в виде различных инстанций бессознательного, предсознательного и сознательного, взаимоотношения между которыми регулируются цензурой; а под экономическим — рассмотрение психических процессов с точки зрения их обеспечения энергией либидо.

В первой статье цикла «Влечения и судьбы влечений» [239]Фрейд определяет понятие влечения как состояния, лежащего на зыбкой границе между психическим и соматическим, и предлагает различать «влечения своего „Я“, касающиеся самосохранения», и «сексуальные влечения», которые, однако, могут подкреплять друг друга. При этом по мере развития влечения могут прийти к одному из четырех исходов: превратиться в свою противоположность, обратиться на саму личность, перейти в процесс торможения или сублимироваться, то есть направиться на несексуальные цели.

В четвертой статье — «Метапсихологическое дополнение к учению о сновидениях» — Фрейд, как и в «Скорби и меланхолии», завершающей цикл, обращается к сравнению такого «нормального» психологического процесса, как сновидение с шизофренией и другими проявлениями патологии. При этом он дает следующее «топическое определение процесса торможения»: «В сновидении отмена побуждения (либидо, интереса) охватывает все системы; при неврозах переноса перестают действовать побуждения, касающиеся области предсознательного, при шизофрении — бессознательного, при слабоумии — сознательного».

По мнению историков психологии, в значительной своей части эти статьи представляли свое движение Фрейда не вперед, а назад — к принятым в XIX веке механистическим моделям мозга, который реагирует на стимулы, поступающие из внешнего мира подобно машине или некой химической системе: приток внешней энергии вызывает возбуждение, требующее разрядки, вызывающей, соответственно, выделение энергии, с тем чтобы вернуться к «нирване» — на нулевой энергетический уровень, в состояние покоя. Некоторые видят в этом проявление Фредом интереса к буддистской философии, но в итоге все сходятся к мнению, которое выразил в своей биографии Фрейда Пол Феррис: «Метапсихология Фрейда в действительности имеет мало общего с нервной системой и еще меньше — с психоаналитической практикой».

В итоге этими пятью статьями всё и ограничилось. Еще семь статей, по распространенной версии, были уничтожены, но, возможно, на самом деле они просто никогда не были написаны. Возможно, что Роже Дадун прав, что Фрейд в силу свойственного ему внутреннего мистицизма опасался, что написанием этих двенадцати статей подведет черту под собственной жизнью и в творческом, и в физическом плане — подобно тому как праотец Иаков после рождения двенадцати родоначальников еврейских колен мог считать свою жизненную миссию исполненной. Хотя не исключено и другое: Фрейд попросту понял тупиковость этого пути и опубликовал лишь ту часть статей, которая, по его мнению, несла в себе не только ошибочные, но и некие ценные идеи. Это тем более похоже на правду, что соответствует складу его личности: будучи нетерпим к критике со стороны, Фрейд был предельно самокритичен, предъявлял к себе очень высокие требования и время от времени сам отделял рациональные зерна своей теории от плевел.

236

Там же. С. 255.

237

Фрейд З. Художник и фантазирование. С. 255.

238

Там же. С. 256.

239

Некоторые переводят использованное Фрейдом слово «triebe» как «инстинкты» или «побуждения», и думается, это более верный перевод.