Опаленные крылья

Джулия развернула лошадь и ударила каблуками по ее бокам. Бьянка послушно перешла на легкий галоп. Полная решимости отделаться от Армана, девушка позволила ей самой выбирать путь, тем более что еще не могла правильно ею управлять. Кобыла летела через болота и пастбища, шлепая по грязи, через мелкие озерца, забрызгав Джулию с ног до головы водой, но Мас все никак не появлялся на горизонте. И когда огромный черный бык, высунув из тростника голову, промычал им вслед, девушка испугалась. Поэтому, услышав за собой стук копыт, она почувствовала облегчение. Подъехал Арман, и лошади пошли бок о бок.

— Вы сумасшедшая? — раздраженно спросил он. — Если бы вы вылетели из седла, нам пришлось бы прочесать болота вдоль и поперек, чтобы разыскать вас. Вы могли бы даже утонуть!

— Это вас вполне бы устроило! — воскликнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не будьте посмешищем, — ответил Арман резко. — Если бы с вами что-нибудь случилось, я не смог бы смотреть в лицо месье Боссэ.

— Думаю, тогда бы вы потеряли свою работу, — грубо сказала Джулия. Она все еще дрожала от испуга, и ей совсем не понравилось, что он назвал ее посмешищем.

— Я потерял бы его доверие, вот это бы я не смог перенести.

— Как благородно! — продолжала она издеваться.

Его темные непроницаемые глаза смотрели на нее пристально и холодно.

— Естественно, вам этого не понять. Я думаю, честь, благородство и признательность стали для современной молодежи пустыми словами.

— Как можете вы что-то знать о современной молодежи, сидя в этой тихой заводи? — язвительно спросила она.

Мы встречаемся со многими туристами, нравы которых оставляют желать лучшего, — ответил Арман. — Иногда мне выпадает жребий работать у них в качестве гида. Это мне совсем не нравится.

Он развернул свою лошадь в другую сторону, и Джулии показалось, что он намерен бросить ее здесь. Но он свистнул, и Бьянка, насторожив уши, последовала за ним, как собака. Джулия удрученно тряслась в седле, вся забрызганная грязью, промокшая и усталая. Ехать так было унизительно, но девушка сомневалась, что ей хватит умения заставить Бьянку ослушаться хозяина.

Когда на горизонте показался дом, Арман придержал своего коня, снова свистнул Бьянке, и кобыла пошла бок о бок с его лошадью.

— Уже не так далеко, — сказал он ободряюще.

— Думаю, после этого спектакля вы оставите безнадежные попытки научить меня ездить верхом? — с надеждой спросила она.

— Этого я сделать не могу, у меня приказ, — ответил он. — Но вы для меня — настоящая головная боль, проще управиться с целым стадом.

Джулия вспыхнула. Дома, в Англии, друзья-мужчины считали за честь проводить ее домой, а этот называл ее головной болью!

— Я ненавижу это ужасное место! — взбунтовалась она. — Я ненавижу вас! Почему я должна ездить верхом, если не хочу этого? Зачем только я сюда приехала! Я отдала бы все на свете, лишь бы оказаться дома! — Джулия с трудом сдержала слезы и проглотила рыдания, подкатившие к горлу. Она не должна плакать перед этим черствым человеком!

— Скажите это месье Боссэ, — сухо предложил он. — Возможно, он согласится отправить вас домой. Сам же я думаю, что Камарг — не подходящее для вас место. Здесь вы не в своей стихии.

Джулия бросила на него взгляд, полный ненависти.

— В этом месте только рыбы и птицы живут в своей стихии, — презрительно сказала она. — Но вы, конечно, приспособились к этому — вам ведь не с чем сравнить. Вы даже не знаете, что такое настоящая цивилизация.

Он ничего не сказал на это, но его и без того суровое лицо стало еще мрачнее. Несколько минут они ехали молча. Наконец гнев Джулии улегся. Она сама во многом виновата: когда Бьянка взбаламутила стадо, это, должно быть, довело Армана до белого каления, но он все еще был терпелив к ее первым попыткам постичь искусство верховой езды. Джулия хотела уязвить его как-нибудь за то, что он не воспользовался представленной возможностью избавиться от нее, но почувствовала стыд за свою внезапную вспышку и мягко проговорила:

— Я прошу прощения за свои слова и очень сожалею, что моя глупость доставила вам столько хлопот. Пожалуйста, простите меня.

Он взглянул на ее замызганную фигурку. Шарф она давно потеряла, ветер спутал волосы, лицо в подтеках грязи покраснело от солнца, но тем не менее она прекрасно держалась и сидела на лошади, как прирожденная наездница. Слабая, едва заметная улыбка тронула его узкие Губы. Но сейчас в этой улыбке не было ни презрения, ни насмешки.

— Пустяки, мадемуазель, — спокойно ответил он. — И я думаю, что у вас очень много мужества.

От этой похвалы приятное тепло разлилось в ее груди. Глупо, конечно, так ликовать от комплимента погонщика коров, но для нее он казался более дорогим, чем сотни цветистых речей, потому что был сказан абсолютно искренне.

Дениза, делавшая наброски рядом с домом, завидев их приближение, бросила мольберт и уставилась с беспокойством на Джулию.

— Mon Dieu[23], ты насквозь промокла! Ты упала с лошади? — Она укоризненно взглянула на Армана. — Нужно было за ней присматривать.

— Но я не падала! — негодующе воскликнула Джулия.

Арман соскочил на землю и подошел к своей ученице, чтобы помочь ей спуститься.

— Она ускакала от меня, — объяснил он Денизе, — и ехала по воде. Нет, так не спешиваются, — обратился он к Джулии, когда та перебросила ногу через седло и села боком, — но на сегодня ваш урок закончен. Я сам сниму вас.

Руки, которые сжали ее талию, были сильные, крепкие и ласковые. Арман поставил ее на ноги, но отпустил не сразу. Он пристально посмотрел в ее перепачканное лицо, и в его черных, как терновые ягоды, глазах внезапно вспыхнул интерес.

— Такая тонкая, — удивленно прошептал он. — Я мог бы сломать вас одной рукой. Но сколько силы духа!

Волнующий поток побежал по ее венам, и она, онемев от изумления, уставилась на Армана, Тот отпустил ее и отвернулся, чтобы взять за уздечку Бьянку.

— Вам лучше пойти переодеться. — Теперь он говорил холодно. — Вы насквозь промокли.

Дениза все это время наблюдала за ними с кривой усмешкой. Она ничего не пропустила.

— Ну что, добилась успеха у нашего местного Дон Жуана? — злорадно хихикнула она. — Арман очень привлекателен для девушек.

— Только не для меня! — резко возразила Джулия, сразу же устыдившись своего волнения от его объятий, которые больше походили на медвежью хватку, и от проблеска интереса в глазах мужчины. — Кроме того, я ему тоже не нужна.

Она бросилась в дом, провожаемая визгливым насмешливым смехом Денизы. Смыв с себя грязь в общей ванной комнате — в Мас была только одна, зато с горячей водой, на что Джулия даже не рассчитывала в столь примитивном месте, но восприняла эту роскошь с облегчением, — она вернулась в свою спальню. В то время как девушка вытирала полотенцем волосы, в дверь постучали, и вошла Марта с сообщением, что ее хочет видеть хозяин.

Надев брюки и блузку без рукавов, Джулия с помощью искусного макияжа замаскировала следы разрушительного действия солнца и ветра на своем лице. Арман не терял времени даром — уже успел доложить о том, что ученица не оправдала ожиданий, подумала она, и теперь дед понял, что его внучка никогда не станет настоящей Боссэ из Мас. Может, он захочет тут же отправить ее домой, и она с радостью вернется в лоно цивилизации. С радостью? Джулия застыла в нерешительности с карандашом для век в. руке, разглядывая в зеркале свое лицо. Она вдруг поняла, что ей совсем не хочется уезжать домой. «Видимо, зов крови действительно существует, — кисло подумала она, — гены maman вылезли на первый план». Туалет был закончен, и девушка поспешила в комнату деда. Она постучала в дверь и, услышав в ответ: «Entrez»1, смело шагнула внутрь.

Жиль Боссэ сидел там же, где и прошлым вечером. Казалось, он не двигался с места, хотя, конечно, Марсель переносил его на ночь в спальню. В высоком темном силуэте у окна девушка сразу узнала Армана. Он стоял спиной к свету, и Джулия не могла видеть выражение его лица. Но она и не нуждалась в этом, догадываясь, что оно было, естественно, неодобрительным. Дед смотрел на нее сурово из-под густых белых бровей, и Джулия чувствовала себя сейчас так же, как когда-то в школе, когда директор делал ей замечание. Она остановилась перед стариком, нервно сцепив пальцы.

23

Боже мой (фр.).