Оперативник

Вначале убили Хаммера и Яна. Помыли пол. И только после этого, дав палачам отдых на обед, разбудили Ивана и Круля.

Все это время Круль разговаривал даже не с мертвыми телами. Он разговаривал с тем, что осталось от мертвых тел.

— Знаешь, — сказал Круль. — В голову лезут разные дурацкие варианты… Но, если честно, ничего хорошего для нас там не вырисовывается.

— Давай подумаем еще, — предложил Иван. — Нам же нужно что-то предложить Токареву. Основа всех переговоров — в широте вариантов. А то, что ты подумал, я даже обсуждать не хочу.

— Обсуждать он не хочет… Мне думать о таком противно, но на месте Токарева я поступил бы именно так.

Когда приехал Токарев, оказалось, что Круль был прав. Их могли не убивать, но легче им от этого не становилось.

Глава 11

Токарев прибыл минут через тридцать. Или через пять — Иван не очень здорово себя чувствовал и время воспринимал неровными кусками — то ему казалось, что оно замерло неподвижно, то вдруг срывалось с места и неслось неудержимо, увлекая за собой Ивана. Ни к чему хорошему, кстати, оно Ивана не увлекало.

К тому моменту, когда ТэТэ вошел в комнату, кровь из носа уже не текла, но боль оставалась, а глаза слезились и все время норовили закрыться.

Дверь распахнулась, Токарев шагнул в комнату, остановился в нескольких шагах от столбов и покачал головой.

— Нравимся? — спросил Круль.

— Ведь в самый последний момент успели, — сказал Токарев. — Еще немного — и вас начали бы убивать…

— И убили бы, — подсказал Круль. — Что показательно.

— И убили бы… — Токарев глянул в сторону, за спину Ивану, куда сам Иван посмотреть не мог.

— С безгрешными проще? — осведомился Круль. — Зарезал, замучил, а он попадает в рай, а оттуда никто ничего еще не сообщил.

— Намного проще, — тихо сказал Токарев. — И безгрешным — тоже проще. Умер, и все, без проблем. А вам, ребята, так легко не отделаться…

Круль глянул на Ивана, тот закрыл глаза. Так они, в общем, себе это и представляли — убивать их нельзя, грехи отпустить — тоже нельзя, ибо для Круля это невозможно в принципе, а Иван даже покаяться не может — не знает в чем. Значит, Токареву нужно обеспечить молчание парней при жизни.

Дальше цепочка неприятных размышлений потянулась сама собой. Чтобы молчали — отрезать язык. Чтобы не дали показаний в письменном виде — долой руки и, на всякий случай, ноги. Еще можно сделать лоботомию, ввести в кому — Круль вдоволь навеселился, выбирая варианты их дальнейшего существования. Выходило, что светит им лет сорок, как минимум, такого вот безрадостного существования.

Больше Токареву и не нужно, сам столько не проживет, попадет в ад и сможет расплатиться за свое бескорыстное служение Богу.

— У нас тут спор вышел, — усмехнулся жизнерадостно Круль. — Вы будете нас хирургическим путем консервировать, или химическим? И если хирургическим, то тупо, по конечностям, или еще в черепушку железяку засунете?

— И то и другое, — сказал Токарев и подошел к Ивану. — Такие дела, Ваня…

— Это того стоит? — спросил Иван.

— Служение Богу? Ты странные вопросы задаешь, Ваня… Ради Него можно сделать все что угодно…

— Кому угодно? — быстро спросил Круль, но Токарев на вопрос не отреагировал, достал из кармана платок и попытался вытереть кровь с лица Ивана.

Иван попытался отвернуться, не получилось — не смог отвести взгляда, но Токарев все понял, руку от лица убрал, оглянулся, сходил в дальний угол комнаты и принес стул. Сел на него верхом лицом к Ивану.

— Это даже как-то унижает, — не упустил возможности поерничать Круль. — Задницей к человеку в Администрации непоследнему… Нехорошо… А если вдруг передумаешь, захочешь-таки, подписать Договор, придешь в службу, а там тебе — не нужно было жопой к Крулю поворачиваться…

— Я могу язык тебе прямо сейчас отрезать, — безразличным тоном произнес Токарев, не оборачиваясь.

— Хренушки, — оживился Круль. — Не можешь. Знаешь, что у древних японцев был способ самоубийства — откусить себе язык. Они ведь не от боли умирали или поражения жизненно важных органов, а от потери крови. Отрежешь — потечет кровь — я умру — попаду в Ад — доложу — мое начальство свяжется с кем нужно, и за тобой придут. Тебя даже пытаться захватывать не станут — тупо пристрелят с дистанции метров в двести-триста, а там уже, в преисподней…

— Отрежу и прижгу, — все так же без выражения сказал Токарев. — Имею опыт.

— Ну… Тогда — да, тогда получится. Но все равно ты не будешь даже с прижиганием это делать сейчас, ты еще хочешь кое-что у меня узнать. Очень хочешь, раз уж так все повернулось. Пытку галат я бы выдержал — любую, ты это знаешь, а вот долгую и тщательную разработку даже я не стерплю. Выходит, что в нынешней ситуации я тебе говорящий нужен. Из этого следует…

— Не так я все себе представлял, — тяжело вздохнул Токарев, глядя в глаза Ивану. — Совсем не так…

— Когда? — спросил Иван.

— Что — когда?

— Когда ты все себе иначе представлял? Когда меня на службу брал, когда не отпустил в Охотники на демонов, когда вытаскивал меня из кабинета вопрошающего или когда не хотел отпускать в рейд…

— Со мной в рейд, — уточнил Круль. — Не хотел не просто отпускать, а отпускать именно со мной. На всякий случай.

— Или когда отдал приказ нас убить? — снова задал вопрос Иван. — Когда ты себе все не так представлял?

Токарев тяжело вздохнул.

— Он просто так себе все не так представлял, — сообщил Круль. — Жил себе и все себе не так представлял…

— Ты должен был стать одним из нас, — тихо сказал Токарев. — Ты обязан был стать одним из нас. Ты бы смог нас понять…

— Что понять?

— Бескорыстное служение Богу, — ответил Токарев. — Не за награду, не за вечную жизнь, а по внутреннему убеждению. Потому что это правильно.

— То есть, — с самым серьезным выражением лица подхватил Круль. — Бог, значит, все установил неправильно, а ты, свихнувшийся мудак, знаешь, как правильно. Бог дал человеку свободную волю, послал Своего Сына на муки и на смерть, чтобы дать людям возможность обрести жизнь вечную, а ты говоришь — устраивает Иисус торговлю в храме веры? Я тебя правильно понял?

— Правильно.

— То есть даже так… — опешил Круль. — Ты умнее Бога?

— Наверное, — пожал плечами Токарев с безразличным лицом, и по спине Ивана пробежали ледяные мурашки. — Зачем Ему быть умным — Он ведь все знает. Это мне нужно придумывать ответы на всякие вопросы, а Ему достаточно вспомнить. Кто умнее — первоклассник или библиотека? Самая полная библиотека или самый тупой первоклассник?

Токарев наконец оглянулся на Круля, но тот ошарашенно молчал.

— Не отвечаешь? — усмехнулся Токарев. — Я тоже поначалу не понял… не нашел правильного ответа. Стал думать… Господь знает правильные ответы на все вопросы, потому что Сам их и задает. Деяния Его мы никогда не поймем, можем только догадаться, придумать им свои, простенькие объяснения… Например, ты знаешь, Ярослав, кто живет в Темном доме?

— Мусульмане там живут, иудеи… — немного растерянно ответил Круль. — А что?

— Ничего. Откуда они там берутся? — спросил Токарев.

— Не знаю. Из Игольного Ушка выходят…

— Из Игольного Ушка — понятно. Ты несколько раз в зале дежурил, видел, как они выходят…

— Это забавное зрелище, — кивнул Круль. — Темные фигуры, закутанные с ног до головы в какие-то балахоны, не рассмотреть ни лиц, ни фигур…

Иван слушал с удивлением — сам он в зале никогда не был, знал, что гости в Темные комнаты попадают оттуда, но кто это конкретно… Хотя нет, он знал, что это иудеи и мусульмане. Не мог сейчас вспомнить, откуда он это знал, но знал давно, чуть ли не с первого месяца работы в Конюшне.

Джек Хаммер тоже знал, иначе не рисовал бы своим поросятам пейсы и тюрбаны. А Иван так и не собрался у него спросить — откуда, собственно.

— Из Игольного Ушка, — повторил Токарев. — Но откуда именно? Они что, живут в этой железной арке? Ну, Круль, что по этому поводу говорят в Аду?