Фройляйн Штирлиц

Гдето в подвале затарахтел мотор, и свет в комнате снова загорелся. Повидимому, ктото из охраны запустил аварийный генератор. Точно знаю, что генератор в подвале стоит. Просто на всякий случай. Вот и пригодился. А как только электропитание восстановилось, связная хреновина из будущего, которая заряжалась в углу на своём уродливом зарядном устройстве, тихонько пискнула, показывая, что зарядка её аккумуляторов продолжается.

Так. Телефонной связи нет. А эта хреновина работает? Может, Борман всё врёт и Гитлер не совсем убит? Нука я попробую. Быстро хватаю хреновину, даю ей опознать мой палец, а затем жму на кнопку вызова. Ну! НУ!!!

Нифига. Не отвечает. Похоже, правда убит. Не врёт Борман. Прождав две минуты и так и не получив ответа, даю отбой. А бой на КПП не стихает. И взрывы, вроде, стали чаще. И какието другие. Относительно редко случаются тяжёлые солидные "БУБУХ" и гораздо чаще – несерьёзные на их фоне жидкие "бабац!!". Да ещё и пулемёты стреляют. Причём явно не один.

И тут связная хреновина в моей руке дёрнулась и заверещала сигналом вызова. Неужели жив? Отвечаю и подношу к уху. Живой! Живой, курилка!! Чёрт, кто бы мог подумать, что я так обрадуюсь тому, что Гитлера НЕ убили! Что там случилось? Почему не отвечал мне?

Так. Гитлер – осёл. Нет, не так. Он не осёл. Это я ослица. Сначала он долго не мог найти на хреновине место, куда нужно прикладывать для опознания палец. Наконец, нашёл. Но забыл, что нужно сделать для приёма входящего вызова. Вот и не мог мне ответить. К счастью, Гитлер смог вспомнить, как можно вызвать меня со своей стороны. И это я во всём виновата. Человек же уже в возрасте. Тем более, никогда ранее со считалками дела не имел. Он ведь даже старинных мобильников не видел ни разу. А я ему объяснила всё тяпляп, быстробыстро. Это у нас, в 2028 году, считалками даже старенькие бабушки пользоваться умеют. Им моего объяснения было бы достаточно. А здесь нужно было мне получше объяснить. Коекак я повторила Гитлеру процедуру приёма входящего звонка. Вроде, понял. В крайнем случае, будет сам мне перезванивать. Это он теперь умеет. Так что там произошлото у него? В него стреляли?

Оказывается, да. Стреляли. И не раз. Один телохранитель убит, ещё один ранен. Но охрана сработала чётко, собственно сам Гитлер не пострадал. Пока не пострадал, потому что его всё ещё пытаются убить. Оно и понятно. Сейчас у покушавшихся на него нет иного выхода кроме, как только добить.

А где он сейчас и когда к нему придёт помощь? Вот с помощью всё, оказывается, туго. Помощи не ожидается. Некому помогать. Борман объявил на весь мир, что Гитлер мёртв. Теперь осталось лишь привести объективную реальность в соответствие его словам. Связи у Гитлера никакой ни с кем нет. Кроме меня. Он совсем забыл про эту хреновину для связи. Хорошо, что я сама ему позвонила и напомнила. Так всётаки, где он находится?

Где? Охх. Гитлер с остатками личной охраны блокирован в подвале рейхсканцелярии. Его успели увести туда. Там был резервный командный пункт. Только вот, очень мало их осталось. Всего девятнадцать человек, считая самого Гитлера. И двое из них – раненые. Они успели захватить арсенал. Оказывается, был там и такой, на всякий случай. И генераторную захватили. Так что электричество у них есть. Оружие тоже есть. Собственно, пулемётов у них больше, чем стрелков. Даже если Гитлер лично стрелять станет. А патронов вообще горы. Есть и гранаты. Связи вот только нет никакой. От комнаты связи их отрезали. Также нет ни еды, ни воды. Впрочем, это как раз и не важно. Раньше, чем недостаток воды станет серьёзно сказываться, кризис, так или иначе, разрешится.

В целом, по словам Гитлера, состояние стабильное. Они хорошо укрепились. Подвал рейхсканцелярии специально проектировали так, чтобы там удобно было держать оборону. Там был какойто очень длинный коридор и они держали его ярко освещённым парой прожекторов и под прицелом полудюжины пулемётных стволов. Имея в виду, что по тревоге очень быстро их может поддержать ещё десяток пулемётов.

Конечно, в апреле 45го наших солдат, желающих побыстрее додавить фашистскую гадину, это ни на минуту не остановило бы. Особенно, если бы они знали, что там прячется сам Гитлер. Завалили бы коридор трупами, но прошли бы. Там же Гитлер! Желание впиться зубами в глотку этой сволочи было превыше страха смерти. Но это в апреле 45го моего мира. А тут у нас октябрь 41го и Рейх с Советским Союзом не воюет.

Я поинтересовалась у Гитлера, не опасается ли он штурма. Говорит, что штурма пока не предвидится. Вообще, среди атаковавших его Гитлер видел только старших офицеров в чине не ниже майора. А так там даже и генералы были. Повидимому, о том, что Гитлер всё ещё жив, знал только очень узкий круг ограниченных лиц. Посвящать в это рядовых заговорщики не желали. Им очень трудно было бы объяснить, почему нужно стрелять в любимого фюрера.

Ну, а старшие офицеры совершенно не горели желанием идти по узкому коридору в штыковую атаку на десяток пулемётов. Забросать гранатами не получалось – слишком коридор длинный. Артиллерию, даже самого мелкого калибра, протащить в подвал было нереально. Единственный вариант быстрого штурма – резко выпрыгнуть изза угла с ручным пулемётом и открыть огонь по обороняющимся. Только вот сделать это мог исключительно самоубийца. Шансов выжить у него не было. Зато второму было бы проще. Наверное, советские бойцы в 45м так бы и поступили. Но заговорщики затеяли всю эту кутерьму вовсе не с целью задавить Гитлера. Мысль о таком беспримерном подвиге их головы не посещала. Они, похоже, вообще начали, только опасаясь за собственные жизни. Чтото там нарыли либо я, либо Мюллер. И они про это узнали.

Сейчас Гитлер опасался лишь газовой атаки либо огнемётов. Но и то и другое было только у вермахта. А вот как раз офицеров вермахта среди заговорщиковто и не наблюдалось. Там были замечены только руководящие сотрудники криминальной полиции Берлина, а также Абвера. И объяснить, для чего нужен огнемёт в рейхсканцелярии – это ещё нужно постараться.

Пока Гитлер рассказывал мне всё это, я сняла трубку телефона связи с моим начальником охраны. Что там у него происходит? Одним ухом я слушала Гитлера, а другим – начальника охраны. Оказывается, на нас напали неизвестные силами до двух батальонов. И у них есть два танка, бороться с которыми моей охране совершенно нечем. Самое тяжёлоё оружие, что есть у нас – это миномётный взвод. Но против танков он выглядит весьма уныло.

Я прижала руками друг к другу связную хреновину и телефонную трубку и дала послушать начальнику охраны живой голос Гитлера. А что, это ведь тоже связь! После этого начальник охраны невероятно воодушевился и заявил, что приказ фюрера будет исполнен. Охрана будет драться до последней возможности. Мне же он порекомендовал не тормозить и быстрее сваливать.

Да, сваливать. И такой вариант тоже был предусмотрен. Экстренная эвакуация. К моему домику ведёт одна единственная дорога. И у ворот идёт бой. Как же мне сваливать? А вот есть и ещё вариант! Специально для этой цели около моего домика построен старый амбар. То есть, это он выглядит старым и заброшенным. На самом деле, внутри стоит вполне себе исправный и надёжный бронетранспортёр. Его дважды в неделю по ночам даже заводят. Просто так, прогреть.

Вот в этотто бронетранспортёр я и погрузилась с дежурной шестёркой своей охраны и с Алёшкой. Алёшу, пока я болтала с Гитлером, успели разбудить, а бронетранспортёр – завести и вывести на улицу. Алёша даже одеться успел, так долго я копалась. А я вот одеться не успела. Звуки стрельбы слышны всё ближе. Теперь я слышу уже не только взрывы и пулемётные очереди, но даже и автоматные. Повидимому, через КПП штурмующие, кто бы они ни были, прорвались. Сейчас они будут тут. И я хватаю в охапку форму Союза девушек и в одной ночной рубашке и в тапочках бегу к спасительному бронетранспортёру.

Да, единственная дорога к домику перекрыта. Кругом лес. Ну и что? В этом лесу специально сделан проход. Обычный автомобиль не пройдёт. А вот наш восьмиколёсный БТР – очень даже пройдёт. Он ломится вперёд, подминая под себя кусты. Не останавливаясь, таранит деревянный забор. Через пару сотен метров – ещё один забор. А вот дальше – аккуратнее. И я, и все мужики вокруг меня – все замерли. Стараемся не мешать водителю. Одно его неловкое движение – и мы улетим в космос. Он же тоже сам ни разу не ездил тут и едет исключительно по карте. Конечно, проход в минном поле оставлен достаточно широким. Но мы едем только по карте, да ещё и в темноте.