Страница 7 из 23
именно Федька донес ее рюкзак до дома. Собирается тащить его за уши в учебе. И
чтобы он ее спас от каких-то хулиганов. Или она его спасла.
В третьем классе я сама дружила с мальчишкой. Его звали Генкой. Он был из
большой семьи — там было около десяти детей (а, может, и больше). Почему-то
Генка считался неблагополучным, и я сама на него косо посматривала. А потом нас
посадили за одну парту, и еще меня попросили помогать ему с уроками (сам он был
почти двоечником). Я хорошо помню, как он стал приходить в гости — без сумки,
заталкивая тетрадь за пояс. И, пока мы пили чай, моя мама разглаживала утюгом
смятые тетрадные листы… Когда настало восьмое марта, он принес мне домой
цветы. Букет был тоже слегка помятым, как будто он и цветы затолкал за ремень
брюк и прикрывал рубашкой. Меня тогда охватило какое-то непонятное и, наверное,
взрослое чувство. Это была не только влюбленность, а еще и какая-то смесь
нежности и благодарности. Что-то щемящее и пронзительное. Такое, что никогда не
забывается и остается навсегда внутри. Я и сейчас могу почувствовать себя так
же, стоит только вспомнить тот день…
А потом Генкиной семье дали большую квартиру в другом районе города (даже
две квартиры в одном доме), и мы больше не виделись. Но я его все равно ждала. И
иногда представляла, как мы идем по одной и той же улице и вдруг встречаемся, и
как нам хорошо вместе. Мне захотелось, чтобы Федьку тоже так ждали. Нечего ему
играть во взрослого. Придумал тоже.
Мы купили сладкой ваты, Федька отрывал от нее большие куски и играл с нею,
как с самолетом. Совсем малявка. Я предложила ему поиграть в догонялки, и мы
здорово побегали среди деревьев.
Когда мы пришли к нашему двору, Федька был веселый и разгоряченный.
— Пошли к нам в гости, накрутим Сашке нос, — весело предложил он.
Сомнительное предложение! Сашка сама кому хочешь нос накрутит. Я взяла
Федьку за плечи и внушительно сказала:
— Так вот, Федор Капля, слушай сюда. — Федька тут же посерьезнел. — Чтобы ты
знал, свидание — это не то, что было в первой части нашей прогулки, а, скорее,
то, что было во второй. Когда мы в парк пошли. Ясно тебе?
Федька сначала заморгал, потом широко улыбнулся и сказал:
— Это что же, свидание — значит, что надо просто дурачиться?
— Вроде того, — сказала я. — Быть самим собой, а не строить важную персону.
— Я не строил.
— Ну да! Как же, не строил. В костюм вырядился, — я отдала ему пиджак.
Федька смутился и спросил:
— Так что же, тебе не понравилось?
— Еще как понравилось! Ты хороший человек, Федька. И ты молодец.
— Да, я такой, — радостно согласился он, а потом снова задумался и
решительно выдал. — Если у нас все равно в парке было свидание, целоваться-то мы
будем? Ну, на прощание?
Я опешила. И это я только что сказала, что он хороший человек?
Маленький-маленький, а наглости! То, что я согласилась прогуляться с ним, еще
ничего не значит! И вообще, это все несерьезно.
Федька выжидал. Я подумала, потом чмокнула его в щеку и побежала домой. Уже
на бегу я оглянулась и крикнула:
— Ну пока!
Федька молчал. Он стоял обалдевший, и лишь безвольно помахал мне рукой. А
потом сказал беззвучно, шевеля губами: «Пока».
Да, такого свидания у меня еще никогда не было!
Дома я сразу достала учебники, чтобы наскоро приготовить домашние задания.
Потому что скоро прибежит Сашка, и ей надо еще успеть все переписать. Но вдруг я
услышала, как за окном меня зовут. Я выглянула в форточку, а Сашка кричала:
— Тин! Юра Угорелов позвал меня на свидание! Через час!
— Круто! — крикнула я. Уж не знаю, почему, но мне стало совсем не радостно.
И, главное, то, что меня никто не зовет на свидание, сегодня не оправдание.
— Что надеть? — кричала Сашка.
Откуда я знаю? Спросит тоже. Я крикнула:
— Одевай, что хочешь! Главное, голышом не ходи!
— Ха-ха-ха! — отчеканила Сашка. — Кстати, когда свадьба?
— Чего? — крикнула я.
Люди во дворе поднимали головы вверх. Ничего, мы привыкли. Нам часто
говорят, чтобы мы не устраивали реалити-шоу, а пользовались телефонами или
приходили друг к другу. Но мы и так иногда пользуемся телефонами и ходим друг к
другу. Что им?
— С братом моим свадьба когда?! — тут Сашку стали активно стаскивать с
подоконника. Наверняка это Федька. Похоже, он повисал на Сашкиных ногах, но
Сашка удачно отбрыкивалась. — Он мне сказал, что женится!
У Федьки сразу прибавилось сил, и он таки свалил Сашку с подоконника. Потом
сам влез на окно, помахал мне рукой и закрыл форточку.
И мне стало невыносимо грустно. Я какое-то время постояла у окна, и все
ждала, что Сашка появится. Но ее все не было. Наверное, носится по дому,
перебирает вещи, а рядом с нею бегает Федька и мешает ей.
Сегодня в школе я видела, как переглядывались Сашка с Юркой, как о чем-то
шептались на переменках. Нет, Сашка не бросала меня, но ее становилось меньше.
Оказывается, это совсем не здорово, когда вокруг становится чуть тише, чуть
спокойнее. Раньше я изредка мечтала об этом. Выходит, что зря. Сашка с Юрой были
хорошей парой, это видно. Юрка понимал все Сашкины шутки, здорово шутил сам.
Наверное, мне стоило порадоваться за нее. Все ее мимолетные влюбленности позади.
Юрка — это надолго. Но мне было больно представлять их вместе. Им-то хорошо, а
мне каково? Я села на подоконник, обхватила колени руками, а носом уткнулась в
стекло. И неожиданно для себя заревела. Никому я не нужна, никогда я в жизни не
влюблюсь. Так состарюсь и умру, в полном одиночестве. А Сашка после свидания
придет поздно и даже не подумает заглянуть ко мне. Я посмотрела на стол, на
котором были навалены учебники. Готовить уроки не хотелось, есть не хотелось,
быть не хотелось. Пустота.
Я смотрела в окно, и на моем море был штиль. Изредка пролетали чайки, и
совсем не дул ветер. Обездвиженные парусники простаивали вдали от берега. Люди
на берегу провожали тех, кто уплывал в прошлое, и не замечали друг друга. Море
перестало быть соленым, оно становилось пресным, остывшим, неживым.
Темнело, но я не включала свет. Родителей дома не было — вчера они
собирались в гости. В мире больше никого не осталось, кроме меня. Во дворе
зажглись фонари, и через какое-то время я увидела Сашку с Юркой. Они шли по
тропинкам, и я слышала далекий гул их беседы. Потом они обнялись и долго
целовались. У меня сжалось сердце, но отвести взгляд не получалось. Сашка с
Юркой расстались, расцепив ладони в последний момент. Сашка скрылась в подъезде,
а Юрка еще какое-то время смотрел на закрытые двери, а потом пошел прочь, вжав
голову в плечи. Я все ждала, когда включится свет в Сашкиной комнате. Но свет не
включался. Вместо этого Сашка вышла из подъезда (наверное, ждала, пока Юрка
уйдет на порядочное расстояние), воровато оглянулась и побежала ко мне. Я
спохватилась — сама зареваная, уроки не сделаны, ужин не разогрет! В то же время
мне стало гораздо легче, и я побежала открывать Сашке дверь.
— Не стоит благодарностей! — заявила Сашка с порога.
— За что это? — удивилась я.
Сашка встала по стойке смирно и продекламировала:
— За урегулирование мировой экономической ситуации! За спасенных белых
медведей на северном полюсе! За стабильную смену времен года! — а потом добавила
спокойнее: — Я не голодная, но чай буду.
Я кивнула и побежала ставить чайник. Сашка в моей комнате посмотрела на
разбросанные учебники и плюхнулась на вертящийся стул.
— Я устала кошмарно!
— Чем вы там занимались? — ехидно спросила я.
Сашка посерьезнела:
— В догонялки играли. Честно. В парке. Как маленькие. Представляешь? Но так