Страница 11 из 14
– У тебя сломана челюсть, ты контужена, чтобы наполнить воздухом легкие, тебе в грудь вставили трубку, твой нос…
«Не про меня. Про бонобо», – неловко показала Исабель, говорить на языке жестов одной рукой было не так просто.
– Понял, – сказал Питер.
«Питер?»
– С ними все хорошо, – он попытался улыбнуться, но глаза его выдали.
Из скованного проволочной шиной рта Исабель вырвался слабый крик.
«Они пострадали?»
– Нет. Не думаю. Но мы не знаем наверняка. Они все еще сидят на деревьях. На парковке. Не хотят спускаться.
«Все?»
– Да, – Питер погладил ее по руке. – Все стараются им помочь. Там пожарная команда, представители из Общества охраны животных. Я постоянно туда езжу.
Исабель перевела взгляд на потолок, потом на окно. Дождь со снегом стучал по подоконнику, черное стекло залепляли снежные кляксы. Глаза Исабель наполнились слезами.
– Все будет хорошо. Обещаю, – сказал Питер.
Он прерывисто вздохнул и прислонился лбом к перилам кровати.
– Слава богу, ты очнулась. Я жутко испугался…
«Отвези меня туда. Прошу тебя. Слишком холодно. Они погибнут».
Сигнал кардиомонитора стал набирать скорость.
– Исабель, я не могу.
«Макена беременна».
– Я знаю, даю тебе слово – я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось.
«Кто это сделал? Почему?»
– Экстремисты. Эти подонки заявили, что они дали свободу обезьянам. Подожди, увидишь на видео. Точно как Аль-Каида.
Питер сжал челюсти и уставился в невидимую точку где-то за стеной больничной палаты. Потом как будто вдруг понял, что за ним наблюдают, и постарался расслабиться.
– Извини, я просто…
Питер замолчал и опустил голову. Через секунду Исабель поняла, что у Питера вздрагивают плечи. Он плакал.
Спустя какое-то время он взял себя в руки и вытер слезы тыльной стороной ладони.
– Когда будешь готова, с тобой хотят поговорить из полиции.
Исабель глазами дала знать, что согласна.
– Я должен сказать тебе еще кое-что. Селию допрашивали.
Исабель широко открыла глаза.
«Нашу Селию? Ее арестовали?»
– Нет, не арестовали, но, как они говорят, она считается заинтересованным лицом. По всей видимости, в прошлом она была связана с активистами Общества охраны животных. Не могу сказать, что это меня удивило.
Исабель прокрутила в голове лабораторную деятельность Селии. Ее, как и Питера, коробило от лексикона Селии, но у нее и сомнений не было в ее преданности бонобо.
«Нет. Они ошибаются. Никогда не поверю».
Питер с тоской наблюдал за ее руками. Исабель закрыла глаза, слезы текли по ее щекам.
Наступившую тишину нарушал только стук града по подоконнику. Где-то на парковке в кронах деревьев прятались бонобо. Исабель открыла глаза и обнаружила, что Питер не отрываясь смотрит на нее. Он вздохнул и провел рукой по волосам.
«Покажи».
Питер неохотно кивнул.
– Ты уверена? – спросил он.
«Да».
Питер оглядел палату, заглянул в ванную, а потом вышел в коридор и спустя несколько минут вернулся с ручным зеркальцем. Он стоял возле кровати и прижимал его к свитеру отражающей стороной.
– Все еще слишком свежее, ты же понимаешь? В твоем распоряжении лучшие пластические хирурги города. С твоим лицом все будет в порядке. С тобой все будет хорошо.
Исабель ждала.
Питер откашлялся, протянул руку с зеркалом и наклонил его так, чтобы в нем отразилось ее лицо.
Исабель увидела совершенно незнакомого человека. Голова и щеки забинтованы. Нос расплющен, под кислородными трубками, чтобы впитывать вытекающую из ноздрей кровь, прилеплена нелепая марлевая салфетка. Посиневшее, распухшее лицо все в малиновых пятнах. Глаза превратились в щелки, а белок одного стал ярко-красным. Рядом с лицом появились трясущиеся пальцы. Эти пальцы, несомненно, принадлежали ей. Зеркало исчезло.
Исабель потребовалось время, чтобы переварить увиденное. В поисках поддержки она посмотрела на Питера, но он продолжал все так же напряженно сжимать челюсти.
«А волосы? Что, их больше нет?»
– Пока да. У тебя на голове пятьдесят с чем-то швов.
«Зубы?»
– Ты лишилась пяти… кажется. Потом поставишь импланты. А все швы за линией роста волос. Когда волосы отрастут, шрамов не будет видно. Поверь, все могло быть гораздо хуже. Ты могла сгореть.
Тикали часы, стучал град.
«Ты звонил моей матери?»
– Звонил.
«И?»
Питер молча потянулся к ней, взял ее руку, поднес кончики пальцев к губам.
– Ах, милая. Мне так жаль. Мне правда очень-очень жаль.
Полицейские явились в тот же день. Двое. В ветровках поверх штатских костюмов. В ожидании переводчика с языка жестов они стояли в некотором отдалении от кровати Исабель и явно чувствовали себя неловко. Исабель вспомнила свое отражение в зеркале и поняла причину их сдержанности.
Когда наконец прибыл переводчик, Исабель сорвала с пальца зажим пульсоксиметра и начала быстро и возбужденно жестикулировать.
Переводчик наблюдал за ее руками, а потом заговорил:
– Обезьяны все еще на деревьях? У них есть вода и еда? Для них сейчас слишком холодно. Они очень нежные. Предрасположены к пневмонии. К гриппу. Одна из них беременна. Кто за ними смотрит?
Детективы переглянулись. Старший из них обратился к переводчику:
– Не могли бы вы сказать ей, что нам необходимо получить ответы на некоторые вопросы?
Переводчик кивнул в сторону Исабель.
– Говорите, – сказал он.
– Ладно, – согласился детектив.
Он заставил себя повернуться к Исабель. Она смотрела на него и ждала. Детектив откашлялся и буквально заорал, делая паузы между словами.
– Сколько… человек… ворвалось… в лабораторию… после… взрыва?
«Я не глухая, – ответила Исабель, немного подумала и добавила: – Четверо, может, пять».
– Вы сможете кого-нибудь из них опознать?
Лоб копа блестел от пота, взгляд метался от переводчика на Исабель и обратно. Он явно не мог понять – смотреть ему на руки, которые показывают слова, или на рот, который их произносит.
«Нет. Они были в масках».
– Это правда, что Селия Хонейкатт покинула лабораторию прямо перед взрывом? – подал голос второй коп.
«Да».
– В ее поведении было что-нибудь странное?
«Нет».
– Она нервничала?
«Нет. Ничего такого».
– Те, кто вошел после взрыва… Кто-нибудь что-нибудь говорил?
«Не могла слышать. Взрыв».
– Вы ничего не слышали и ничего не видели…
«Не могла дышать. Не могла слышать».
– Доктор Бентон сказал нам, что возле лаборатории постоянно собирались члены Общества защиты прав животных. Кто-нибудь из них был в лаборатории вчера вечером?
«Не знаю. Они были в масках. Я уже говорила».
– Что вам о них известно?
«Почти ничего. Одного парня зовут Харри, Лари или Гари. Среднего возраста. Высокий. Одет прилично. Еще парень с зелеными волосами. Один с татуировками, несколько с дредами и в грязных пончо. Два похожи на выпускников частных школ. Большинство смахивает на обычных студентов».
– Они вам когда-нибудь угрожали?
«Нет. Только размахивали плакатами, когда мы проезжали мимо».
– Они позиционировали себя как членов какой-нибудь организации?
«Не знаю. Я с ними не разговаривала».
– Вы не слышали, они когда-нибудь упоминали организацию «Лига освобождения Земли»?
«Нет».
– Вчера вечером вы не заметили ничего необычного?
«Что-то помимо того, что меня взорвали?»
Детектив поскреб лоб короткими пальцами.
– До того. Вы видели или слышали что-нибудь странное?
«Нет. Но бонобо – да. Они почувствовали, что кто-то стоит у дверей. Почуяли дым. Спросите их, когда они спустятся».
– Что? – Детектив замер, авторучка уперлась в страничку блокнота. – Нет, ничего.
Он со вздохом убрал блокнот и ручку в карман рубашки и потер виски.
– Хорошо, спасибо, что уделили нам время, – сказал он, обращаясь к участку стены между Исабель и лысоватым переводчиком. – Надеюсь, вы скоро поправитесь.