Страница 8 из 13
– Давно, – ответила за всех Мария Николаевна.
Саша не сдержалась и громко всхлипнула.
– Может, он позвонит или сообщит о себе, – предположил мужчина. – Если хотите, будем подавать в розыск.
– Делайте, как положено! – глухо сказала Наташа.
* * *
...
1 июля того же года.
Наплыв. Утопленник на берегу.
* * *
...
10 июля того же года.
Наташа, Сергей и следователь шли по длинному коридору морга. Сергей говорил шепотом, чтобы не слышала Наташа:
– Я прошу вас… Вы должны быть деликатным… Она не совсем здорова…
Все трое вошли в «мертвецкую». Подошли к столу. Следователь привычным жестом откинул простыню.
Наташа покачнулась. Сергей подхватил ее, и она обмякла в его объятиях.
– Вы его узнаете? Это он? – спокойно спросил следователь.
Наташа сделала попытку взглянуть на останки, но ее замутило, и она стала оседать.
– Он! Он! – почти выкрикнул Сергей, страстно желая, чтобы эта пытка, наконец, закончилась. – Я же вас просил!
Следователь прикрыл труп простыней и что-то записал в своей папке…
Усадив Наташу в машину, Сергей тихо и очень заботливо прошептал:
– В твоем положении, любимая, не надо было сюда ходить. Хотя, конечно, это был наш последний долг перед ним!
Машина тронулась в «светлое будущее».
* * *
...
7 ноября того же года.
Шлепая по лужам, под колючим, моросящим дождем, участковый Мельниченко нехотя обходил свой участок. Дежурство, да еще в непогоду, всегда портило ему настроение, и участковый был зол, как черт. Необходимо было срочно восстановить расположение духа. Для этого как нельзя лучше подходила «Катакомба» – длинная, темная забегаловка, расположенная на вверенной Мельниченко территории. Тут он чувствовал себя, как барин в родовом имении. Все, начиная от охранников и заканчивая директором, готовы были услужить «отцу родному» Мельниченко.
С суровым выражением лица участковый проследовал через длинную кишку коридора «Катакомбы» в самый дальний угол, где его ждал столик, облюбованный давно и, видимо, навсегда.
Официант проворно смахнул со стола крошки и шепотом спросил:
– Как всегда?
– Да нет, родимый! – осклабился Мельниченко. – Сегодня, как-никак, праздник, уже не официальный, правда, но праздник.
– Понял! – услужливо улыбнулся официант. – Постараюсь!
– Да, уж постарайся!
Пока официант суетился, участковый лениво рассматривал посетителей: иногда попадались интересные экземпляры. За соседним столиком сидело двое мужчин: они о чем-то громко спорили – видать, крепко выпили.
Мельниченко невольно прислушался: мужчина, что сидел к нему лицом, в чем-то упрекал собеседника, но тот все твердил:
– Нет, нет, нет! Все было не так!
Потом они перешли на шепот, и участковый уже не смог ничего разобрать.
Появился официант и стал ловко расставлять тарелки с закусками.
Мельниченко, кивнув на мужчин, спросил:
– Это кто там зависает? Постой! Того, что ко мне лицом, я, кажется, знаю – это придурковатый «астроном»? Правильно?
– Совершенно верно! – подтвердил официант. – Но ведет он себя всегда тихо.
– Угу. А второй кто? Что-то я его не припомню…
– Этот бывает редко. Всегда сидит один. Пьет исключительно коньяк и закусывает шпротами. У нас их сроду не было, сто лет никто не заказывал, пришлось бежать в магазин.
– А чего он в шинели? Военный, что ль?
– Да, вроде, нет! Просто носит шинель. Сейчас не поймешь – кто есть кто! Тем более в нашем заведении, – официант заискивающе хихикнул. – Вы же знаете наш «контингент».
– Ладно! С праздничком! – Мельниченко глотнул обжигающе холодной водки и смачно хрустнул соленым огурчиком.
А за соседним столиком разговор снова перешел на повышенные тона.
– Еще раз объясняю, – горячился мужик в шинели, – все было не так! Никто меня не вынуждал! Я сам все решил и сам все сделал! Это принципиально!
В говорившем человеке с трудом можно было узнать Глеба Рязанова. Он сильно похудел. Давно не мытые, длинные волосы падали на плечи, но, как ни странно, новый облик его не портил. Скорее, наоборот – казалось, Глеб сбросил десяток лет, а его темные глаза лучились не присущим им ранее светом.
– Вы должны понять, – убеждал Глеб собеседника, – когда я это сделал – все изменилось! Наконец-то умер всем ненавистный и никому не нужный Глеб Рязанов и появился некто новый… пока без имени и фамилии, но – новый! Он не знает, что будет дальше, он прячется ото всех, он боится выходить на свет, но… он свободен! Он принадлежит самому себе и он, наконец, никому ничего не должен!
– Я понимаю, но…
– Никаких «но»! Вы думаете, мне сразу стало легко? Не тут-то было! После «самоубийства» мучила совесть: имел ли я право так поступать с близкими? Я даже хотел «воскреснуть»! Но… стоило мне представить все унижения и стыд, через которые придется пройти, как я все глубже и глубже погружался в холодную воду забвения, где и надлежит быть утопленнику! Это сродни тому, что чувствуют идущие в ледяную купель во время крещения, надеясь выйти из нее новыми людьми!
Глеб налил в захватанный бокал коньяка и выпил.
Мельниченко уже давно, затаив дыхание, слушал этот разговор и сейчас поймал себя на том, что налил и выпил одновременно с говорящим.
Астроном качал головой и восторженно смотрел на Глеба:
– Знаете, я сделаю вам гороскоп! – предложил он. – Мы заглянем в ваше будущее!
– Не надо! Прошу вас, не надо! – замахал руками Глеб. – Я не хочу ничего знать!
– Ну, хорошо! – слегка обиделся Астроном и, чтобы сменить тему, спросил: – А, что ваши близкие, они вас искали?
– Все было, как в бразильском сериале: они нашли «мое» тело!
– Как это?!
– Не знаю. Подробностей я не знаю. Думаю – всех просто устроила смерть Глеба Рязанова. Моя жена стала супругой преуспевающего дипломата. Мой сын – продолжателем славных дипломатических традиций и даже моя теща снова обрела солидный статус!
– Вы говорите – это устроило всех? И ту девушку? Ну… балерину!
– О! Эта рана кровоточит до сих пор! Сколько раз я хотел прийти к ней, все объяснить! Но я был бы последним подлецом, если бы испортил ее молодую жизнь!
Они еще выпили. Взгляд Глеба затуманился и стал мечтательным:
– Если бы вы видели, как она танцует! – с восхищением и горечью произнес он. – Иногда, по вечерам, я прохожу мимо театра. Там, с тыльной стороны, есть окна репетиционного зала. Пару раз мне удалось ее увидеть.
Глеб замолчал, погрузившись в сладкие воспоминания.
Мельниченко как милиционер почувствовал непреодолимое желание задать вопрос, но Астроном его опередил:
– А на что же вы живете?
– Ха! – Глеб хитро прищурился. – Все-таки есть один человек, который знает все! Но это военная тайна!
Участковый Мельниченко был человеком смекалистым.
«Этот парень, – промелькнуло в его голове, – курица, способная нести золотые яйца!»
Участковый встал и очень спокойно, чтобы не вспугнуть жертву, подошел к соседнему столику. Глеб и Астроном смолкли.
– Вы меня не бойтесь, – улыбнулся Мельниченко, демонстрируя пожелтевшие от курева зубы. – Я по-хорошему!
Он придвинул стул и по-приятельски подсел к чужому столу. Глеб и его собеседник настороженно наблюдали за незваным гостем.
– Я случайно слышал ваш разговор, – не стал ходить вокруг да около Мельниченко, – тут может получиться интересная комбинация. Вы вроде бы утопшим прикидываетесь? Я правильно понял?
– А что, собственно, вам нужно? – спросил Астроном.
– Я не с тобой говорю, алкаш! – рявкнул Мельниченко и, повернувшись к Глебу, менее грозным тоном добавил: