Страница 11 из 11
– Кто же на этот раз? – нервно спросил Лагутин.
Евдокия вздохнула:
– Ирина-аа. Из Парижа. Что мне делать? – Она воззрилась на мужа. – Если ты против, я не отвечу.
Он отмахнулся:
– Делай как знаешь, мне все равно.
– Но потом не говори, что я тебя разоряю, – проворчала Евдокия, извлекая из кармана трубку.
Ирина подробно про всех распросила. Особенно Майя почему-то заинтересовала ее, точнее, очередная интрижка подруги.
Евдокия, чтобы не выглядеть дурой, не стала рассказывать про ужасы Евы – кто его знает как там оно: что правда, что неправда, пойди, разберись. Поэтому и она с охотой напирала на Майю, расписывая ее новый успех. Когда же дело дошло до «экстремальной страсти-корриды», Ирина ее удивила.
– Майка что же, к себе в дом привела полузнакомого мужика? – строго спросила она. – А на маньяка нарваться Майка уже не боится?
– Майка шутит: «Где он, этот маньяк! Дали бы мне его!» – рассмеялась в ответ Евдокия. – Помнишь тот анекдот, где за групповое изнасилование грузина судили? Судья интересуется: «Подсудимый Чавадзе, вы признаете свое участие в групповом изнасиловании?» Грузин: «Нэт!» Судья: «Группа изнасилованных, встаньте!» Вот так и наша Майка. Дай ей волю, она всех маньяков враз изнасилует. Ой! Я, кажется, увлеклась! – опомнилась Евдокия.
Испуганно покосившись на мужа, она прикусила язык, Лагутин же усмехнулся и покачал головой:
– Ну у вас, девочки, и разговоры. Ладно ты, но Ирина, сорокалетняя женщина.
– Ленечка, ты прости, но подслушивать тоже нехорошо.
– Подслушивать? Ты так громко кричала, что я начал переживать за свои перепонки.
– Больше кричать не буду, – Евдокия виновато пожала плечами и перешла на шепот, обращаясь уже к подруге:
– Ты не волнуйся, Майка ночует в гостинице.
После ее сообщения, Ирина окончательно разволновалась.
– Что-о? В гостинице? В какой? – запричитала она.
– Не знаю, в каком-то отеле. А ты на сотовый ей позвони, – посоветовала Евдокия.
– Именно так я и сделаю! – сердито пообещала Ирина. – И, уж поверь, сладко ей точно не станет! Нет, ну надо же! Бесшабашность какая!
И, продолжая ругаться, она повесила трубку, чтобы наверняка тут же набрать номер Майки.
«Вот кто получит сейчас разгон, – мысленно позлорадствовала Евдокия. – Вот пускай Майка Ирке теперь и расскажет какая у них там „коррида“. Степенную Ирку такими страстями никак не проймешь».
Глава 8
– О! Это то, что нам нужно! – радостно сообщил Лагутин, жадно поедая глазами убегающую вдаль ленту дороги. – Кажется, придорожный рынок. Даша, ты видишь?
– Где?
– Там, впереди показался.
– Ты хочешь остановиться? – встревожилась Евдокия.
– А почему бы и нет? Даша, ты же любишь дорожные рынки. Это здорово! Купим меду, фруктов, орешков, – начал было уговаривать Лагутин жену, но спохватился: – Ах да, я забыл, ты теперь на диете…
– Именно, – уныло подтвердила она.
– Но ничего, – вновь приободрился Лагутин, – купим в дорогу воды. Про воду-то мы забыли.
– Ну почему, я бутылку взяла…
Он отмахнулся:
– Что такое одна бутылка.
– Хорошо, давай остановимся, – вынужденно согласилась Евдокия и в который раз тревожно оглянулась на пса: «Как там, бродяга?».
Бродяга приоткрыл один глаз. Ошеломленный ее щедростью и гостеприимством, пес в счастье свое плохо верил и старался не подкачать, отзывчиво понимая озабоченность своей покровительницы: она нервничает и явно побаивается мужчину, сидящего за рулем.
Пес догадывался, что этот мужчина не подозревает о нем.
Более того, пес предполагал, что мужчина ему и не обрадуется.
Незаметным кошмарным комком пес лежал в прохладе автомобиля, среди чистейших велюров, среди верблюжьих подушек, среди запахов изобилия…
Он прекрасно знал как пахнут туристы и ценил свой успех. Куда везут его, было ему все равно. Его хозяином мог стать любой, кто не поскупится на ужин. Евдокия не поскупилась, и теперь пес готов был умереть за нее. Разумеется, не сейчас. Потом, позже, когда переварится рыбка и барашек под мятным соусом. Теперь же пес засыпал – сладкая томная дрема окутывала его.
«Только этого мне не хватало, точно сейчас захрапит, – встревожилась Евдокия. – Или Леня заметит бродягу, когда будет садиться в машину».
– Хорошо, остановимся, – вздыхая, сказала она, – но, Ленечка, я тебя умоляю, давай вплотную к прилавкам подкатим и не надо, не надо, пожалуйста, выходить. Из машины по-быстрому скупимся и дальше поедем.
Леонид Павлович удивился:
– Почему?
– Ночь на носу. Если ты выйдешь, выйду и я, не утерплю, а уж как меня вытащить с рынка ты, милый, знаешь.
– Знаю, – мгновенно согласился Лагутин. – Хорошо, скупимся, не бросая руля.
Автомобиль, шурша колесами, медленно подкатился к прилавку.
– Здравствуйте, люди добрые! Чем можете нас побаловать? – жизнерадостно поинтересовался Лагутин.
Он любил иногда побалагурить на рынке. Спеша на его призыв, «люди добрые» устремились к машине: кто с орехами, кто с овощами, кто с горячими блюдами.
«Вот орешки! Ядреные! – А вот помидорчики, только что с грядки! – А вот пицца, с мясом и сыром, пахучая да вкуснючая! – А вот картошечка в маслице! С лучком и укропцем!» – перебивая друг друга, кричали они.
Увидев румяную пиццу, картошечку да укроп, Евдокия сглотнула слюну и подумала: «Боже, какая же я голодная!»
А Лагутин в ответ замахал руками:
– Спасибо-спасибо, я сыт!
– Сыты вы – купите жене! – бойко последовало в ответ.
Евдокия воспряла и оживилась, но муж отклонил и это аппетитное предложение:
– Нет-нет, жена моя на диете. Она не ест ничего, кроме меня, – повторил он уже имевшую успех шутку и добавил: – Но зато меня уж ест поедом.
Продавцы рассмеялись и вопросили:
– Так чего ж вам тогда, господин?
Лагутин локонично ответил:
– Воды.
Нашлась и вода – пару бутылок в бардачок загрузили и продолжили путешествие.
«Мама моя дорогая, есть-то как хочется!» – подумала Евдокия, провожая пиццу прощальным, полным трагизма взглядом.
Аромат сыра и лука распространялся такой, что даже пес взволновался. Однако, не слишком – носом повел и опять задремал.
«Конечно, – вдруг обиделась на него Евдокия, – слопал рыбку мою, барашка, попробуй теперь пиццей его удиви, а я рада была бы и пицце. Даже корочке хлеба была бы рада, да какой там…»
Впрочем, тут же она и порадовалась: «Слава те, господи, что не разоблачили меня и тебя, бродяга. Леня, бедный, сойдет с ума, если увидит, кто с нами едет».
Но радость Евдокии была преждевременна, как выяснилось чуть позже.
Леонид Павлович вдруг спросил:
– Почему ты все время оглядываешься?
Евдокия подпрыгнула, фальшиво икнула и зарделась:
– Я оглядываюсь? Тебе показалось.
– Ну да, по-твоему я дурак и слепой, – проворчал Лагутин и сам оглянулся, но пса не заметил. – И что она там нашла? – поинтересовался он незнамо у кого. – Все оглядывается и оглядывается. Вертлявая ты девчонка, вот-вот себе шею свернешь.
– Да нет же, нет, это не так, – стояла на своем Евдокия. – Может однажды назад поглядела, а ты уже сразу рад и придраться.
Леонид Павлович опять оглянулся.
– Вот, сам и оглядываешься, – надувая губы, констатировала она.
– Да, я смотрю хорошо ли ты повесила мой новый костюм.
Евдокия насторожилась:
– А в чем дело?
– Утром он мне пригодится. Я в нем на работу пойду. Важная встреча на завтра у меня запланирована; не хотелось бы, чтобы помялся мой новый костюм.
Она удивилась:
– Да у тебя же костюмов тьма! Именно этот понадобился?
– Да, именно этот. Уж мне виднее.
– Тогда и не говори, что капризная я.
– Зачем? Об этом и так все знают. Из-за чего, по-твоему, мы так припозднились? Да-аа. Придется нам ехать ночью, – сердито пробурчал Леонид Павлович, бросая озабоченный взгляд на «брегет» – наследство от деда.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.